— Ты что тут делаешь? — спрашивает Артур.

Я напрягаюсь, а он ждет ответа, не спуская с меня глаз.

Меня не пугает его тон. Я… его больше не боюсь, но подбирать слова мучительно трудно, ведь я сама не знаю, чего хочу…

— Меня Рафа пригласил, — говорю. — Если я тебе мешаю, уйду.

— Чтобы мне мешать, посильнее надо отсвечивать, — сообщает.

Если это намек на то, что одного моего присутствия слишком мало для нарушения его спокойствия, то это задевает.

— Как? — спрашиваю. — Сплясать у тебя на коленях?

— А ты умеешь?

«Малая», — вспоминаю обращение Рафаэля.

Палач тоже меня ребенком считает? Все время это показывает. Словами, иронией!

Еще месяц назад, заговори он со мной в таком тоне, в своем обычном тоне, я бы сбежала от него подальше, а теперь голова некстати заполняется волнующими картинками, и это ответ на мой внутренний вопрос. Чего я хочу?! Сплясать на его чертовых коленях!

Узел в животе затягивается еще туже, когда отвечаю:

— Нет. Не умею. Ты в безопасности.

Крылья его носа вздрагивают, он шумно втягивает воздух.

— Просто мед в уши, — произносит.

Я опускаю взгляд на его подбородок. Стараюсь не касаться им губ, но выходит не очень. Тогда смотрю на его кадык, тихо говоря:

— Я хочу извиниться.

Не давая ему шанса обрушить на меня очередную порцию иронии, быстро продолжаю:

— Извини меня за то, что наговорила тогда. Я не то имела ввиду…

— Не то? — говорит со смешком. — Это шифр какой-то был?

Вскинув на него глаза, выпаливаю:

— Я поступила некрасиво. Я не думаю так на самом деле. Не думаю того, что сказала.

— А что ты думаешь?

Я лучше умру, чем озвучу ему все свои мысли. Из-за этого тяну с ответом, безжалостно кусая губу и подбирая слова. Каждое! Ведь если он будет вести себя как задница и дальше, боюсь наговорить ему еще больше, за что снова придется извиняться.

— Я очень благодарна. Извини. Извини и… забудь все, что я сказала. Мне напекло голову. И я… у меня мозги расплавились. На самом деле ты мне нравишься…

Сболтнув это, я покрываюсь краской.

Мне кажется, будто она поднимается по ногам вверх. Захватывает каждый сантиметр кожи. Плечи, шею, лицо…

Палач ни слова не произносит, но под его взглядом мне дышать трудно.

Отвернувшись к стойке, я хватаю барную карту и продолжаю увязать все больше:

— Если я могу что-то для тебя сделать, то сделаю. Ничего не изменилось. Я твоя должница. Хочешь коктейль? Я тебя угощу. Какой ты хочешь? Вот клубничный… — тычу пальцем в первую попавшуюся строчку. — Клубничный поцелуй… — дочитав, умолкаю и закрываю глаза, чувствуя себя полной идиоткой.

Палач не дает мне времени на самосожжение. Его пальцы обхватывают мою руку повыше локтя. Он разворачивает меня к себе пунцовым лицом, но, уверена, краску скрывает тусклое освещение, и это подарок!

По руке разбегаются мурашки и оседают внизу, в животе, когда смотрю в глаза напротив.

Клубничный поцелуй…

Господи, какая дурь!

Не зная, что еще сказать, выдавливаю:

— Это шутка…

— Смешная, — констатирует.

— Я пойду…

Дергаюсь в сторону, но он удерживает меня на месте, и внезапно я этим счастлива, ведь сама больше не справляюсь. Не знаю, что должна делать. И говорить. Чего он от меня хочет?!

Его взгляд на моих губах. Опять и опять. О чем он думает — у него на лице написано, но я больше не делаю попыток освободиться. Не делаю и крошечного шага назад.

Я тоже этого хочу…

Даже несмотря на последствия. Ведь они должны быть? Это не преступление. И ни к чему не обязывает. Да? Да?!

— Ты с Рафой? — вдруг спрашивает Палач.

— Что? — лепечу, округлив глаза. — С Рафой? Нет… мы не… мы… не…

— Не? — произносит, чуть склонив ко мне голову.

Собственный кретинизм злит, и я выпаливаю:

— Я не с ним! А ты? Это твоя девушка?

Кивнув ему за спину, жду ответа, вытянувшись в струну.

— У меня нет девушки…

Колени превращаются в желе, ведь он подтягивает меня ближе, заставляя коснуться своей груди кончиками моей.

Соски мгновенно твердеют. Щеку обдает его дыханием.

Он будто опутывает меня сетью — перемещает лежащую на барной стойке руку ближе, разворачивает меня так, что я упираюсь в стойку лопатками. Нависает. Моих волос касаются его пальцы. Еле уловимые движения, которые я чувствую острее, чем почувствовала бы удар по голове. Ниже опустив лицо, носом почти дотрагивается до щеки…

Вдыхаю его запах. Запах одежды. Кожи. Они похожи на морской бриз, а я люблю море…

И никогда не буду делить парня с другой.

— Она об этом знает? — спрашиваю дрожащим голосом.

— Знает.

— Ты… у… уверен? Если нет, то…

— Въебешь мне между ног?

— Чт-то?

— Ничего… — бормочет рядом с моим ухом. — Забудь…

Мои веки опускаются. Блондинка выскакивает из головы пробкой. Тело дрожит от желания до Палача дотронуться, но руки висят вдоль тела, будто плети, ведь я не знаю, как к нему прикасаться. Дерзко? Осторожно? Или так, как хочется мне самой?

А он? Я ненавижу, когда меня лапают… или трогают слишком откровенно без моего разрешения. Из-за этого напрягаюсь, словно ожидая подвоха!

Выпустив руку, Артур пальцами обхватывает мой подбородок и приподнимает его.

Облизнув губы, я вибрирую.

Его рот чуть приоткрыт, оторвать от него взгляд не получается. Палач тянется к салфеткам и дает мне одну, говоря:

— Сотри…

Сглотнув, я провожу тонким квадратиком по своим губам, стирая красную помаду. Скомкав бумажку, роняю ее на пол, потому что Палач нетерпеливо отводит в сторону мою руку и, склонив набок голову, приближает свое лицо к моему.

Через секунду его губы замирают в миллиметре от моих, и я хватаюсь пальцами за тенниску у него на животе.

Всего один удар сердца, и он меня целует.

Головокружение подкашивает колени.

Палач отдаляется на мгновение и тут же возвращается, но на этот раз меняет наклон головы так, что наши рты совпадают, как чертовы пазлы!

Живот обдает жаром.

Я размыкаю губы, и между ними скользит его горячий язык.

— М-м-м… — издаю предательский стон.

Он отдергивает голову. Обжигает мой рот дыханием и снова целует, только теперь так мягко, что меня опять покидает стон…

Рука Артура сжимает мою талию. Я забрасываю руки ему на шею и сотрясаюсь с головы до ног, потому что бедрами чувствую выпирающую каменную твердость в его шортах.

От шока и возбуждения перед глазами вспыхивают белые круги.

Разорвав поцелуй, я хватаю ртом воздух и в упор сталкиваюсь со взглядом Палача.

Он горячий. Почерневший. Голодный!

Его тело будто высечено из гранита, и оно тоже вибрирует, возможно, от меня заразилось!

Но несмотря на поток шокирующих новых ощущений, я хочу целоваться еще. Я разрешаю этому желанию наконец-то выбраться из клетки, в которой держала его так долго… не позволяя даже голову поднять!

Желанию ощутить на своих губах губы Артура Палача.

И когда была глупой школьницей, и когда увидела его впервые у стойки ресепшн…

От этих откровений я снова позорно робею. Сердце колотится. А его — бьет меня быстрыми уверенными толчками, ведь он вжимает мое тело в свою грудь так, что не могу пошевелиться и дышать трудно…

Это доходит с таким запозданием, будто мои мозги были отделены от тела, но просветление длится недолго. До того момента, пока губы Палача снова не находят мои.

В этом водовороте я запускаю пальцы в его волосы.

Пробую их на ощупь, впитывая ощущения. Все сразу. Тесноту между нами. Вкус его языка, которым он гладит мой, ведь наш поцелуй становится бесконтрольно глубоким, а мое тело выгибается Палачу навстречу.

Повисаю на нем.

— М-м-м… — этот стон принадлежит не мне, и от него меня снова встряхивает.

От пульсации и твердости у него между ног тоже! И оттого, что губы Артура вдруг прижимаются к моей шее во влажном жадном поцелуе, а ладонь накрывает через платье ягодицы и сжимает…