— Ну что ты, Марьюшка, — Лукиан смиренно посмотрел на княгиню. — Разве я могу тебя оставить без присмотра. Служивые ко мне сюда будут ездить за распоряжениями, чтобы я лишний раз в столицу не трясся по дурным дорогам.

— А тебе лишь бы ничего не делать. Только бы и сидеть сиднем. Небось и работку себе выбрал не бей лежачего. Будешь раз в год отдавать дурацкое приказание, вроде «делайте хорошо, плохо не делайте»?

Таня сдержанно улыбнулась, прекрасно зная характер стариков. А вот Вахвахова, которая пока не собиралась уезжать домой, неодобрительно поджала губы. Она не понимала смысла таких перепалок и считала их уроном чести княгини. А Ксюшка даже не обратила на взрослых внимания — подали десерт, и она, высунув язык, накладывала на блюдечко крыжовенного варенья.

— Вроде того, Марьюшка. Только не я выбрал, а, — он демонстративно посмотрел в потолок, — императрица приказала. Как я мог ослушаться?

Княгиня хотела выдать очередную едкую колкость, но посмотрела на меня, на Лукиана, затем снова на меня и спросила:

— Он что, серьёзно, Костя?

— Полностью, Марья Алексевна. Шешковский именно к отцу Лукиану приезжал, уговаривал принять должность.

— Вот те на, — княгиня растерялась, не зная, что сказать.

— Только ради тебя и согласился, — пробасил монах, глядя на меня. — Вон, Марья подтвердит, что я терпеть чины не могу.

— Ради меня⁈ Зачем?

Лукиан с самодовольным видом откинулся на стуле и принялся объяснять, будто профессор студенту.

— Тебе, отрок, в княжестве людишки нужны. Землю пахать, хлеб растить. Так ведь?

Я кивнул.

— Вот и посуди, кого проще туда будет отправить: обычного крестьянина, у которого здесь дом, семья, на кладбище деды и прадеды лежат. Или… — он сделал драматическую паузу, — беглых, кто от жестокости барской убежал. А? Их каждый год десятки тысяч наберётся. Особливо, если пустить слух, что с Алеутщины выдачи нет. Побегут, устанешь их туда возить.

— А причём…

— Притом, отрок. Как думаешь, какой приказ беглых укрывает? Не благодари, — Лукиан усмехнулся, — учитель обязан заботиться об ученике. А ученик — угождать своему учителю, между прочим. Так что налей мне ещё наливки. И вон тех крендельков подай, а то мне тянуться лень

— Кхм, — княгиня подалась вперёд, сурово прищурившись, — это ты вместо Мышкина, что ли, будешь? А он сам что? Помер?

— Умер, Марья Алексевна. Буквально на прошлой неделе.

— Жаль, обаятельный мужчина был, — она покачала головой, — хоть и с придурью. Это же надо! Одного старого хрыча на другого поменяли. И главное, нашли самого подходящего. Никогда не сомневалась, что ты разбойник и плут, Лукьян. Туда тебе и дорога!

Время, время, время! Как же его мало! Два года, отмеренные Хозяйкой до «командировки», только выглядели большим сроком. Стоило начать планировать задачи, и времени сразу же стало не хватать. Да ещё и нужно уложиться со строительством эфирной дороги примерно в те же рамки, как просил Шешковский.

Но по зрелому размышлению я решил не пороть горячку. Как там говорил Мышкин? Маг должен в любой момент быть готов оставить свои дела ради путешествия или смерти. Вот и будем исходить из этой максимы. Составлю план, раздам задачи, назначу ответственных и график, который они должны соблюдать. Будто и в самом деле я могу уехать в любой момент. Чтобы запущенные процессы продолжались, даже если не держать руку на пульсе. И стоило отпустить вожжи и не лезть в каждую проблему, сразу стало легче.

Под руководством Кулибина расширялись мастерские: добавились цеха для постройки локомотивов и вагонов. Фактически на месте кустарного производства возникал настоящий завод. Там уже работали две большие паровые машины, приводя в движение самые разные станки. Хорошо хоть работали они на Печатях, а не жгли топливо. А то в усадьбе было бы не продохнуть от копоти.

Мои «деланные инженеры» попеременно то трудились на производстве, то выезжали в командировки, проводя наладку печей по заказам промышленников. Дело оказалось золотым дном, почти таким же прибыльным, как и торговля муромским огнивом.

Кстати, жалованье мои ребятки получали как армейские майоры и, по меркам Мурома, уже стали состоятельными людьми. Я предлагал дать им вольную, но они дружно отказались. Мол, пока мы ваши крепостные, нас тронуть никто даже пальцем не посмеет. А стань свободными, и тень князя Урусова уже не будет охранять самых обычных крестьянских детей. Мне такая логика казалась порочной, но изменить сословные порядки было не в моих силах.

С телеграфными аппаратами тоже всё складывалось неплохо. Механическую часть изготавливали в Павлово, причём больше запланированного. И уже в собранном виде везли в Злобино. Здесь, на месте, мои «деланные инженеры» добавляли в них магическую начинку, а ученики из школы телеграфистов проводили тестирование. Шешковский регулярно присылал людей за очередной партией и требовал — ещё, ещё! Что Тайной экспедиции, что чиновникам, что военным, страсть как понравилась быстрая связь с удалёнными регионами. Да так, что они расщедрились и платили премию за дополнительные устройства. Пожалуй, на один доход от телеграфа я мог бы раза три перестроить усадьбу. Но все деньги уже были расписаны на развитие эфирной дороги и вложения в моё княжество.

В октябре в Злобино вернулся Камбов. Ему удалось договориться о покупке ещё пяти кораблей для моей алеутской флотилии и припасов для них. Он планировал отправиться в экспедицию как можно быстрее, несмотря на осеннее время.

— Не слишком торопишься, Семён? Не лучше ли до весны подождать?

— Времени у нас и так мало. Сами говорили, что испанцев опередить надо. Я обсудил с капитанами: по Балтике мы пройдём даже с плохой погодой, корабли у нас отличные. Заодно ребятки мои попривыкнут к морю, опыта наберутся. Будем делать остановки, если получится, закупим в европейских портах кой-какое оружие. Дойдём до Испании и там сделаем остановку. Починим корабли, в случае нужды, запасы пополним, и в марте двинемся вокруг Африки.

— Добро, принимаем твой план. Подготовиться точно успеешь?

— Да уже почти всё готово, мелочи остались. Людей, конечно, можно было бы и больше взять.

Камбов замолчал ненадолго, собираясь с мыслями.

— Константин Платонович, помните я вам говорил про бывших гагаринских опричников?

— Было дело.

— Их дьяк просит о встрече с вами. Он сейчас в Меленках, ждёт вашего разрешения приехать сюда.

— Знаешь что, Семён, а организуй-ка свидание с ним где-нибудь в уединённом месте без свидетелей. Не стоит пока афишировать наши контакты.

— Сделаю, Константин Платонович. Есть одно подходящее место у меня на примете.

На следующий день мы с Камбовым выехали верхом из Злобино, якобы для инспекции дозоров по периметру моих владений. А сами направились на юг, где в условленном месте встретились с опричным дьяком. Он оказался суровым одноглазым дядькой, явно много воевавшим. Осип Иванов по прозвищу Лихо, как представил его Камбов.

— У нас нет к вам никакой вражды, Константин Платонович, — после приветствий заявил Лихо, — вы честно воевали с нами, а мы только выполняли приказ. Вы не били в спину и не добивали раненых, в отличие от гвардии. Мои ребята искренне восхищаются и уважают вас.

— И чего вы хотите от меня?

— Перебраться в ваше княжество, Константин Платонович, подальше от врагов и недоброжелателей.

— Сколько вас?

— Почти пять тысяч, включая женщин и детей. Если вы дадите согласие, мы готовы выкупить у вас землю для поселения, охранять территорию от местных дикарей и платить налоги в вашу казну.

Я покачал головой.

— Неинтересно.

— Мы заплатим хорошую цену, здесь и сейчас. И сами наймём корабли, чтобы добраться до места.

— Какой толк мне давать вам убежище? Денег у меня и так хватает, чтобы не торговать своей землёй. Налогов с вас не будет лет десять, пока вы не наладите хозяйство. А с «дикарями» я не собираюсь воевать. При этом вы хотите просто спрятаться за моей спиной.