— Мне тоже было не по себе в первый день. Потом быстро привык. Поехали. Я оставлю свою тачку здесь. Завтра на лекции на такси прокачусь, — улыбнулся Кирилл.

Мы сели на заднее сидение, подъехавшей к нам машины. Демидов расплатился за поездку сам. Решил за мной поухаживать? А меня он спросил, надо мне или нет?

Мысли с Кирилла быстро перескочили в другое русло. Я ответила отцу, но тот мне так и не написал. Передумал общаться? Пожалел, что нашёл меня в социальной сети? Как он узнал, что это я, кроме отчества, у меня ничего нет от него. Я даже похожа больше на маму.

Отец жил в одном из крупнейших городов России. Судя по фото, у него семья и двое детей. Мои сестра и брат. Я хотела бы с ними познакомиться. Только вот примут ли они меня? Телефон пиликнул сообщением, я посмотрела на экран. Оказывается, мне пришло письмо в ВК именно от отца.

«Привет, дочь. Прости, что не ответил сразу. Дела закрутили. Завтра буду в твоём городе. Как устроюсь в гостинице, напишу тебе. Если захочешь, мы можем встретиться».

«Обязательно встретимся, папа. Я хочу с тобой поговорить», — быстро написала я.

Мы подъехали к многофункциональному центру. Чтобы получить права, я записалась к определённому времени. Долго ждать не пришлось. Вскоре уже и машину в салоне забирали.

— Вот это ты монстра себе выбрала! — удивился Кирилл.

— Это не я. Мать. Я хотела что-то поменьше, но мою маман не переспоришь. Раз она оплачивает покупку, значит, выбирает тоже она. Потом продам и куплю что-то другое. Сейчас можно и на этом поездить, — улыбаюсь я.

Какой бы ни был автомобиль, но это моя первая серьёзная собственность, не считая доли в доме, которая тоже немаленькая. Когда бабушка уже болела, подписала дарственную на меня.

Машину вывезли во двор и отдали ключи. Бензина немного, нужно ещё на заправку. Сажусь за руль, трогаю его пальцами и улыбаюсь.

— Пристёгивайся и поехали, — на переднее сидение запрыгивает Кирилл.

Действительно, пора в путь. Пристёгиваюсь и плавно трогаюсь с места. Аккуратно выезжаю в ворота, а потом на дорогу. Осторожно прибавляю скорость. Ура, всё получилось!

— Хорошо едешь. Честно, я думал, будет хуже, — говорит Кирилл.

— Я тоже так думала, — отвечаю, счастливо улыбаясь.

— Не хочешь отметить покупку?

— Собиралась завтра после занятий в кафе сходить. Если тебя устроит компания Юрки и Иришки, то приглашаю. Мы же вроде друзья.

— Почему вроде? — спрашивает Кир недовольно. — Я видел гравировку на брелоке. «К» от «К». Предпочёл бы, чтобы там было написано «К плюс К равняется Л». Если ты боишься свою мать, мы можем встречаться тайно.

— Да, с этим сейчас сложно. Мамаша заявила, чтобы я с тобой всякое общение прекратила, — говорю я спокойно.

— Я подожду, Катя. Я терпеливый.

И вот что сказать ему на это? Между нами ничего не может быть. Я уеду, возможно, уже скоро, переведусь в другой институт.

Припарковалась у заправки, залила бензин, и тут в кармане заверещал мобильный.

— Екатерина Михайловна, вашему дедушке совсем плохо. Приезжайте срочно. Я скорую помощь вызвала, — тараторит в трубку Галя.

У меня начинают трястись руки. Я чуть не роняю телефон.

— Что? — спрашивает Кирилл.

— Деду совсем худо, — говорю я дрожащими губами.

— Так, я за руль. До твоего дома немного осталось. Сейчас на предельной скорости доедем, — решительно заявляет Кир.

Я бегу на пассажирское сидение, сажусь и едва успеваю пристегнуться, как машина отъезжает с заправки.

Уже подъезжая к дому, вдалеке услышала визг скорой помощи. Этот звук врезался в уши и буквально оглушил. Кирилл остановился не у ворот, а у чуть дальше. Я выскочила из салона, ринулась в калитку, а затем побежала в дом.

Не сняв верхней одежды, бегу по холлу к комнате деда. Двери распахнуты. Он лежит бледный, губы синие, еле дышит.

— Дедушка, потерпи, там скорая едет. Потери, пожалуйста, — подбегаю и хватаю его за руку.

Старик едва сжимает мою ладонь слабеющими пальцами.

— Поздно. Бабушка меня уже ждёт. Обещай, что сделаешь то, о чём мечтаешь.

— Обещаю, дедушка.

— Я спокоен. Будь счас… — совсем слабым голосом говорит дед, и его речь обрывается на полуслове.

Медсестра приводит врача, но уже поздно. Минута. Какая-то минута. Хотя я не уверена, что если бы помощь приехала раньше, это помогло бы.

Врач констатирует смерть, советует вызвать полицию и труповозку.

— Полицию зачем? — всхлипываю я.

— Чтобы зафиксировать, что смерть не криминальная, — говорит молодая женщина.

— Она не криминальная. Я квалифицированная медсестра и ухаживаю за Иваном Романовичем полгода. Всё это время он прикован к постели.

Женщина садится за стол, заполняет какие-то бумаги. Потом отдаёт нам и уходит, её провожает сиделка. Я сижу у кровати деда прямо на полу и реву. Мутным взглядом вижу Кирилла, притулившегося к стене.

Галя возвращается, что-то говорит о соболезновании, а я её почти не слушаю.

— Мать знает⁈ Почему её здесь нет⁈ — ору я.

— Я позвонила ей раньше, чем вам. Она сказала, у неё важная встреча с поставщиком, как сможет, так и приедет, — отвечает Галя таким тоном, будто это она виновата, что мать не приехала.

— Серьёзно⁈ У неё отец умирает, а она только о бизнесе думает⁈

Я вскакиваю, хватаю пластмассовую утку, каким-то образом оказавшуюся у ног, потом кидаю её в стену. Из глаз льются слёзы, готова орать от несправедливости. Я хотела сегодня остаться дома, но мать буквально погнала в институт. Пропускать лекции нельзя, машину забирать нужно. Я вообще не могу себе представить, что должно произойти, чтобы она посидела на одном месте и не бежала куда-то.

Если мама легко болела, то всё равно мчалась на работу. Однажды свалилась с температурой тридцать девять градусов и ворчала, что вынуждена лежать в постели. Ей было всё равно что, придя в офис, она будет заражать своим гриппом других людей. Всех, кто из её фирмы уходил на больничный, она презирала. Какая тебе премия по итогам месяца, если ты неделю на работу не ходил и плевать, что по уважительной причине.

Есть ли у неё вообще какие-то чувства, кроме жажды обогащения? Вот и сейчас встреча с партнёром по бизнесу важнее родного отца. Меня трясёт от такой несправедливости. Кирилл подходит и обнимает меня.

— Я сочувствую, Катя. Ты очень любила дедушку. Успокойся. У тебя сейчас настоящая истерика начнётся, — ласково говорит он.

Меня корёжат и ломают его слова, никто и никогда не любил меня как дедушка и бабушка. Только дед перед смертью сказал, чтобы я исполнила свою мечту и смотрел так, будто давно обо всём догадался, но молчал. Дед всегда читал меня как открытую книгу. Теперь так больно, что он ушёл и не с кем больше поговорить по душам.

— Ты прав, Кирилл, нужно собраться и вызвать кого-то, кто забрал бы его.

Отстраняюсь от парня и подхожу к кровати. Глажу руку дедушки. Галя закрывает ему глаза и накрывает простынёю.

— Я уже позвонила. Не волнуйтесь, Екатерина Михайловна. Ваша мать оставила номер похоронного агентства. Насколько я знаю, там уже всё согласовано и выбрано, — грустно говорит медсестра.

Меня поражает цинизм матери, получается, она заранее всё приготовила.

— Ждала его смерти, сука. Ненавижу, — вырывается у меня тихо.

Я приоткрываю белую ткань, целую деда в щёку. Закрываю снова и плетусь к своей комнате на втором этаже. Вспоминаю, что не разделась и снимаю в холле ботинки и куртку. Кухарка и служанка выражают соболезнования, выглядывая из кухни. Я молча киваю. Знаю, что они очень хорошо относились к дедушке. Даже когда он заболел, никому не докучал, не капризничал, не требовал к себе особого внимания.

Захожу в свою комнату, Кирилл за мной. Мне уже всё равно, что он в моей спальне.

— Присаживайся. Хочешь, скажу служанке и она принесёт перекусить или попить? — спрашиваю я.

— Не нужно. Я пойду. Если вдруг понадобится моя помощь, звони, не стесняйся, — говорит Кирилл.