Бабуля в прошлом году умерла от рака. Отца я не знаю. Как недавно призналась мать, она родила меня для себя, ей мужики рядом не нужны, чтобы командовали тут. Хотя любовников у неё было полно, они надолго не задерживались, как только надоедал один, она сразу заводила другого. Таскала их домой, не стесняясь ни меня, ни родителей. Впрочем, дедушка и бабушка махнули рукой, родила внучку и хорошо.

Открываю шкаф-купе. Как же здорово, что появилась одежда унисекс. Можно не париться по поводу внешнего вида. Хотя у меня есть вещи, которые носят только женщины, вечерние платья и юбки с блузками, всё чтобы мама была довольна.

Я рано поняла, что с ней лучше не спорить ещё тогда, в шесть лет. За истерику с красивыми туфельками мне досталось дома. Я отхватила ремня и сквозь слёзы доказывала, что я имею право сама выбирать себе одежду.

С того момента я поняла, что нужно затаиться. Будет только хуже, если я начну что-то доказывать. Взрослым можно всё, а значит, и мне нужно вырасти. Ну, выросла и что? Мне двадцать лет, а авторитарность мамаши никуда не делась. Я до сих пор для неё дочка Катенька, которой можно помыкать как хочешь. В школе училась на отлично, лишь бы мама не ругала. В институт поступила по её указке. Разумеется, на финансовый факультет: фирма деда достанется мне когда-нибудь.

Вспомнила, что в школе всегда поднимали на смех и издевались, несмотря на то, что я из богатой семьи. Плевали в спину во дворе школы и орали: «Смотрите, разноглазая пошла. У неё один глаз от собаки, а другой от кота. Катька, может, ты страшный оборотень, а?»

В институте стало полегче, даже друзья появилась, но косые взгляды так и шмыгали по моему телу. Неприятно, как будто хотят раздеть и убедиться, насколько сладко будет переспать с разноглазой.

Натянула шмотки и нехотя вылезла из комнаты, мама уже ждала на первом этаже. Как всегда, при параде. Чёрный костюм, состоящий из юбки-карандаша и пиджака, белоснежная блузка, туфли на высоком каблуке. На лице — лёгкий макияж, причёска — волосок к волоску. Маме сорок три, но выглядит она гораздо моложе своих лет. Слава косметологам и пластическим хирургам. В незнакомом обществе нас вообще принимают за сестёр.

— Опять оделась как попало. Можно и платье надеть. Я тебе зачем их покупала? Чёлку с глаза убери, ослепнешь, — раздражённо сказала родительница, пахнув на меня ароматом табака и мятного леденца.

Как с ней мужики целуются? Я бы не выдержала, если бы ко мне полез парень вот с таким запахом изо рта. Хотя деньги тут решают многое.

Мы вышли на улицу. Третье сентября, на удивление тепло, как летом. Деревья шелестят листьями, и только местами кроны красиво оделись в золото. Когда-нибудь я надену подобное платье в пол и буду ходить по городу, как королева осени.

Охранник услужливо открыл нам заднюю дверь и сел за руль. Я обернулась и увидела, как медсестра в комнате деда открывает окна.

— Кать, давай быстрее. У меня деловая встреча с утра, — недовольно буркнула мать.

Я забралась в салон, села рядом с ней и вздохнула. Машина тронулась с места.

— У тебя, когда экзамен в ГИБДД?

— Завтра.

— Теорию ты сдала. Будем надеяться, что и практику сдашь. Постарайся, не подведи меня. Соколовы по жизни были лидерами, а ты размазнёй родилась. Хоть здесь не оплошай. Получишь права — и в выходные куплю тебе машину.

— Я постараюсь, мам, обещаю.

Да, в её глазах я всегда была размазнёй. На углублённое изучение математики идти не хотела. Упросила деда купить мне скрипку и отдать в музыкальную школу. Мать махнула рукой, тщетно пытаясь затащить в другой кружок. По её мнению, я занималась ерундой, посещая школу современного танца и пиликая на скрипочке.

Машину водить у меня получилось. Инструктор сказал, что сдам с первого раза. Ну, хоть в чём-то мать не подведу.

Институт встречает привычным шумом. Одногруппники скупо здороваются. Здесь все в курсе, что я девушка из богатой семьи, но даже местные мажоры не спешат принимать в свою компанию. Знакомая история, такая же, как и в школе.

— Привет, солнце, — ко мне подбегает подруга Иришка. — Слушай, меня позвали на вечеринку, нужно завтра купить платье. Ты поможешь мне выбрать?

Иришка хватает меня за локоть и преданно заглядывает в глаза.

— Привет. Прости, я после учёбы экзамен на вождение сдаю. Если получу права, мама в выходной мне машину купит, — виновато говорю я, хотя с чего собственно.

— Ва-а, какой класс! Покатаешь потом? Покатаешь? — неугомонная подруга подпрыгивает на месте.

— Покатаю, — улыбаюсь я.

Она ещё раз подпрыгивает и целует меня в щёку. Её розовые кудри щекотно проезжаются по носу. Я сдерживаю чих и вижу, как по проходу к нам несётся Юрик, с которым я тоже подружилась.

— Привет, девчата. Вы слышали, Полев заболел? Говорят, на последнюю пару с лекцией аспирант придёт.

Мы здороваемся с парнем почти хором. Ирка хихикает и уносится прочь, заявляя, что ей срочно надо отойти.

— Вот же вертихвостка, — смеюсь я тихо.

— Мне она нравится, — с какой-то грустью говорит Юра.

— Если хочешь замутить с ней — флаг в руки. Ирка хорошая, вы с ней единственные, кто со мной тут общается.

— Я знаю, что она месяц назад с парнем рассталась, но примет ли она мои ухаживания, — недовольно дует губы друг.

— Юра, скажу тебе по секрету, Ирка любит высоких парней, как ты. Говорю же: флаг в руки и с песнями на амбразуру. Вернее, на её аппетитную грудь. Идём, сейчас лекция начнётся. Мой тебе совет, если хочешь её, перестань игнорить.

Мы с другом садимся в первом ряду, со мной приземляется Иришка. Я рада, что хоть кто-то согласился со мной дружить, в школе я вечно была одна.

Лекции проходят, как обычно. Я, по складу ума, математик, и поэтому учёба даётся легко. Другое дело, что я предпочла бы заняться не экономикой, а музыкой, но маму в своё время было не переспорить.

На перемене плетусь в другой кабинет, коридор встречает еле уловимым запахом краски. Строители задержались с ремонтом, и стены докрашивали тридцать первого августа. Приятный глазу бежевый цвет тут оправдан, всё же студенты уже не подростки, и намеренно пачкать их не будут, это же самый элитный институт города.

Захожу в аудиторию, одногруппники шумят, обсуждают вечеринку в субботу. У Кирилла Демидова день рождения. Он сын одного из местных олигархов и широким жестом приглашает всех на вечеринку.

— Соколова! В восемь часов вечера субботы в «Пчёлке». Ты приглашена. Не придёшь — обижусь, — кричит он мне.

Я зависаю, открыв рот. Учусь тут два года, и никто меня, кроме друзей, никуда не звал. Что это вдруг с Киром? Какая заразная муха его укусила? А если от меня потом ответка потребуется, я же не переживу. Мой день рождения в октябре, мама даже деньги даст на праздник, но я не хочу. Два года меня игнорили, а я их на свой день рождения звать должна?

Присаживаюсь рядом с Юркой. С другой стороны на лавку падает Ирка и тут же берёт под руку, прижимаясь ко мне боком.

— Что с Киром случилось? Даже меня позвал. Не переживай, я за всех заплачу, вы только придите. Говорит, обижусь, — затараторила Ирка. — Я в пятницу на днюху к подруге иду. Если ещё в субботу к Киру, то я труп.

— Меньше пей и не будет больна, — хохотнул Юрик, намеренно исказив окончания слова. — А вообще, я бы наживать неприятности не стал и пошёл. Демидов злопамятный, как чёрт. Я иду, чего бы не повеселиться на халяву.

Я понимала: лучше согласиться. Слышала, Демидов просто сказал громко: приходите все. А кого-то, как меня, позвал лично, упомянув, что в случае неявки обидится. Козёл.

Последняя лекция подкралась незаметно. Мы с друзьями по привычке сели в первый ряд. Раньше у меня было плохое зрение, я носила очки, только этим летом мне сделали лазерную коррекцию.

Двери хлопнули. Я посмотрела на парня, входящего в аудиторию. Внутри всё задрожало и где-то в животе появилось томление. Как же он хорош собой, высокий, подтянутый, правильные черты лица, чёрные как смоль волосы. В бежевом костюме, белой рубашке и галстуке он выглядел настоящим аристократом из девятнадцатого века. Парень поднялся на сцену, и я залипла на его лицо. На вид ему было двадцать шесть лет и, судя по телосложению, парень занимался спортом, этого даже пиджак не скрывал.