— Кир, я ухожу. Один раз прогуляю лекции, ничего страшного, — говорю я, продвигаясь к гардеробу.

— Можно мне с тобой, Кать. Ну, пожалуйста. Если я останусь, то точно дружков моего брата покалечу, — просит меня Демидов.

Я вижу, как горят гневом его глаза, как сжимаются кулаки до побелевших пальцев. И тут неожиданно входит один из друзей Адельберга. Вот если не везёт, так уж во всём.

Кир кидается к парню, хватает за грудки и приподнимает.

— Я тебя сейчас покалечу! Бровки домиком! Носик лесенкой, зубы кровавой чудесенкой! Челюсть, сука, в мясо покрошу, чтобы всю оставшуюся жизнь рот разевать не смог! — орёт Кирилл.

— Я сейчас охрану и полицию вызову! — испуганно кричит пожилая гардеробщица.

Впиваюсь пальцами в плечо Кирилла. Он говорил, что от природы вспыльчив и давит в себе вспышки гнева, если начнёт драться, Костя может уехать на автомобиле с надписью «реанимация».

— Кир, не надо, пожалуйста. Мы уже уходим, не стоит руки марать ради меня, — умоляю я друга.

Костя брыкается, пытается неловко драться. Пару раз ударяет Кира по лицу.

— Ради тебя я ему яйца сейчас отобью, — рычит Демидов.

Кир заносит ногу и ударяет коленом прямо в цель, через секунду разжимает руки. Костя падает к его ногам, сворачивается в клубок и скулит.

Прибегает охранник, начинает пыжиться, обходя вокруг нас и что-то гневно говоря. Я не слушаю, мне одновременно смешно и грустно. Кир высокий и спортивный, охранник маленький и толстый, как колобок.

— Дядь Жень, хоть вы-то не лезьте. Он за дело огрёб, — говорит Кирилл. — Ничего с ним не будет, полежит пять минут и встанет. Мы уже уходим.

Нашего охранника все за глаза так и называют — колобок. А при встрече уважительно величают дядя Женя. Охранник отступает, даёт нам забрать куртки. Евгений понимает, что против Демидова даже дубинка не поможет.

Всё принимает ещё более скверный оборот. Уже сегодня весь институт будет гудеть новостью, что Демидов из-за меня подрался. Во мне борются два чувства, я рада, что меня хоть кто-то защищает, но в то же время зачем меня ещё больше подставлять. Мне нужно доучиться до конца марта, а там получу наследство и хоть академ бери, хоть в другой институт переводись.

Мы выходим на улицу. Кир решительным шагом идёт к стоянке и наглым образом залезает в мой автомобиль, когда слышит звук отключения сигнализации.

— Ну и наглость, — кривлюсь я, потому что он сел за руль.

— Садись. Покажу одно место. Никого ещё туда не приводил. Давай, Катя, не стой. Если вызовут сейчас ментов, мы полдня в обезьяннике проторчим, — резко говорит Кир.

Он прав, нужно поскорее убраться отсюда. Да и я сама хочу свалить подальше от института. Забираюсь в салон, пристёгиваюсь. Может, я и дура, но сейчас пусть везёт куда хочет.

Мы въезжаем в один из престижных спальных районов рядом с центром города. Кирилл останавливается возле небольшого продуктового магазина.

— Я мигом, только торт куплю. Никуда не уезжай, — тараторит он.

— Лучше эклеры. Я их больше люблю, — отвечаю я.

Кирилл уходит и быстро возвращается с пакетом в руках. Он кидает продукты на заднее сиденье, и мы едем дальше.

— Куда ты меня везёшь? — спрашиваю я только сейчас.

— К себе. Я не говорил никому, папа подарил мне на день рождения квартиру. Хочу переехать и жить самостоятельно.

— Кир, давай, лучше ты меня домой отвезёшь, — отчего-то испуганно мямлю я.

Голос предательски дрожит. Страшно ли мне ехать к нему на квартиру? Да, как и любой девушке. Хотя казалось бы, что такого. Мы уже спали вместе в одной постели. Сейчас Кир во взвинченном состоянии, и я боюсь его такого до дрожи в коленках.

— Кать, ничего не будет. Я обещал, что без твоего согласия даже пальцем не трону. Я такой страшный, что ты продолжаешь меня бояться? — раздражённо говорит Демидов.

— Нет, просто… — начинаю я и запинаюсь, потом задаю вопрос невпопад. — Ты мне эклеры купил?

— Да, — улыбается Кир, заезжая в ворота кирпичного дома.

Это новостройка в пятнадцать этажей и три подъезда. Во дворе парковка с камерами и шикарная детская площадка. Дом окружён резным забором. Обычно в таких элитных многоэтажках бедняки не живут, только какие-нибудь менеджеры высшего звена, начальники и предприниматели, лишь они могут позволить себе оплачивать услуги охраны при въезде.

Кир паркует машину. Мы забираем пакет и идём в средний подъезд.

— Хату отец купил ещё на начальном этапе строительства. Многие так сделали, поэтому здесь двухуровневых квартир полно. Я живу на четвёртом и пятом этажах, — говорит Демидов.

Мы заходим в шикарный лифт с зеркальными стенами, и меня клонирует во всех этих зеркалах вместе с Кириллом. Ёжусь, будто мне холодно, замечаю наливающийся синяк на скуле парня.

— У тебя синяк под глазом.

Кир смотрит на себя в зеркало и усмехается:

— Красавчик чё. Это не синяк, это — досадное недоразумение. Я бы мог его и пожалеть. Зря Костя мне по морде съездил. Мне нельзя злиться, иначе всё, алес, а он меня своими комариными укусами пипец, как раздраконил.

Лифт останавливается. Двери отъезжают с мелодичным дзинь. Я нехотя вываливаюсь из кабинки вслед за Кириллом. Не нужно было мне ехать к нему домой.

Кирилл открывает два замка на массивной железной двери с глазком. Потом он пропускает меня внутрь. Я оборачиваюсь, парень поворачивает ключ в замке и оставляет его в личине.

Осматриваюсь. Просторная прихожая с большим зеркалом, полочкой и шкафом. Стены отделаны бежевым пластиком с причудливым рисунком.

Снимаю куртку, Кир вешает её на плечики и убирает в шкаф, потом он достаёт мне тапочки.

— Надевай, я их для тебя покупал.

Тапки — смешные мягкие ёжики. Я невольно улыбаюсь, напяливая их на ноги.

— Ты похожа на ёжика, Катя, — говорит Кирилл ласково.

Подушечки его пальцев проезжают по моей щеке. Я смотрю на лицо Кирилла снизу вверх и нервно сглатываю.

— Почему на ёжика? — недоумеваю я.

— Ты такая же обаятельная, но пугливая и колючая. Чуть что, сразу сворачиваешься в клубок, как ёжик, выпускаешь наружу иголки. Идём, я покажу уборную.

Кир приводит меня в большой совмещённый санузел. Тут стоит джакузи, стиральная машина, раковина и унитаз. Он говорит, что на втором этаже тоже есть уборная, но там навороченная душевая кабина.

— Я не буду тебя стеснять, пойду на второй этаж.

Кирилл уходит, и я рада этому. В туалет хочется жутко. После мою руки, душистое мыло льётся из дозатора, стоит поднести к нему ладони. Впрочем, обстановка, как и во всех богатых семьях. У нас не смотрят на деньги, главное — удобство и комфорт.

Отец Кирилла сделал шикарный ремонт. Пялюсь на себя в зеркало во всю стену и представляю, что это не я, а вон та красивая блондиночка, которая смотрит на меня с эротического журнала, оставленного на бортике джакузи.

Я одним пальцем спихиваю журнал на дно ванной, потом открываю кран. Лицо блондинки заливает вода. Когда-нибудь и я буду такой же красивой, надо только дождаться марта, а там ещё чуть-чуть. Когда-нибудь…

Выключаю воду и выхожу из уборной. Кирилл кричит, чтобы я шла к нему. Справа по коридору кухня, тут тоже всё обставлено. Отделка в чёрно-белых тонах, в ней чувствуется некая брутальность. Мебель, которую купил бы только мужчина, радует глаз.

— Тут работал дорогой дизайнер, — я не задаю вопрос, а утверждаю.

— Да. Но мебель выбирал я сам из списка предложенного. Рабочие сделали всё на славу. Отец даже слуг наших сюда пригнал, они вылизали всё дочиста, распаковали коробки с постельным бельём и посудой, — говорит Кирилл, одновременно накрывая на стол. — Присаживайся, не стой.

Плюхаюсь на стул, зачем-то смотрю на идеально ровный натяжной потолок со встроенными динамиками.

— На втором этаже тоже кухня? — интересуюсь я.

— Нет. Зачем мне две? Я сделал там кладовку и гардеробную. Не знаю почему, но мне не нравятся все эти массивные шкафы-купе. Наверху две спальни: моя и гостевая, ещё одна на первом этаже. Тут ещё и зал есть. Я потом всё покажу.