У меня никогда не было возможности подумать о том, хочу ли я иметь детей в будущем. До того, как я ушла из дома и стала работать на Габриэля, речь не шла о том, хочу я их или нет. Мой отец собирался продать меня какому-нибудь наследнику мафии, и я должна была родить ему детей. Я была обречена на роль трофея и приплода, пока предложение Габриэля о работе не вырвало меня из этой ситуации.

И после этого у меня не было времени подумать о том, захочу ли я когда-нибудь иметь детей, раз уж выбор пал на меня. Я была слишком сосредоточена на том, смогу ли я когда-нибудь почувствовать себя в достаточной безопасности, чтобы делать то, что приведет к появлению детей, не говоря уже о том, хочу ли я их. Преодоление неприязни к прикосновениям казалось мне первым шагом в длинной череде других шагов, которые нужно было сделать.

Но теперь…

Мои мысли вернулись туда же, куда и тогда, когда я нашла ту ночную рубашку. Туда же, куда и вчера, когда я чистила камин и мечтала о рождественских украшениях в библиотеке.

Чего бы я хотела, если бы все это было на самом деле? Если бы мы с Габриэлем любили друг друга, если бы этот брак был вечным, а не по расчету? Хотела бы я от него детей?

Честно говоря, я не знаю ответа на этот вопрос.

Эта мысль заставляет меня замолчать, пока мы не закончим обед. После этого ничего не остается делать, кроме как отправиться за длинным списком продуктов, которые Агнес прислала с нами. Когда мы уходим, чтобы встретить Габриэля у машины, Дэнни произносит.

— Может, мы снова купим мороженое?

— Да! — Вклинивается Сесилия. — Мороженое!

Я достаю из кармана телефон и проверяю время. Мы закончили немного раньше, и Габриэль дал мне ключи от машины. Это не займет много времени, чтобы занести туда продукты, а потом сходить за мороженым для детей, прежде чем мы уедем.

— Хорошо, — соглашаюсь я, и они оба радостно восклицают. Мы возвращаемся к машине, загружаем сумки, и я слышу шаги по булыжникам, не очень далеко. Или, по крайней мере, мне так кажется. Я так уверена, что это Габриэль, что сразу же поворачиваюсь, с улыбкой на лице, готовая сказать ему, что сначала мы пойдем есть мороженое. Но улыбка исчезает, когда я понимаю, что там никого нет.

Несмотря на теплоту дня, по позвоночнику пробегает дрожь, а в животе завязывается тугой узел предчувствия. Я была расслаблена, счастлива, на какое-то время забыла о том, что всегда висело над головой.

Но теперь оно резко возвращается, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на детей.

— Мы должны подождать вашего отца здесь.

— Что? — Дэнни сразу же надулся. — Ты сказала, что мы можем купить мороженое.

— Я знаю. Но… — Я ищу оправдание, что-нибудь, что не было бы ложью, и не испугало бы их. — Время ускользнуло от меня, — неубедительно заканчиваю я, и это определенно неправда, но я не знаю, что сказать. Я слишком расстроена, чтобы придумать что-то лучшее.

Оба ребенка выглядят совершенно разочарованными, и от этого мне становится только хуже. Но я не могу избавиться от ощущения, что кто-то следит за нами, наблюдает за нами, что они подошли близко, и я не хочу делать даже несколько шагов в сторону от машины. Я не хочу рисковать, чтобы что-нибудь случилось. Страх ползет по позвоночнику, кожа покрывается колючками, и все, чего я хочу, это чтобы Габриэль вернулся со встречи.

Все, что мне нужно, — это он.

— Белла?

Я вскрикиваю от звука его голоса, и его рука скользит по моей талии, притягивая меня к себе. Я моргаю, поднимаю глаза на солнечный свет и вижу, что его красивое лицо смотрит на меня сверху вниз, а на лбу у него морщины от беспокойства.

— Белла, что происходит?

Я тяжело сглатываю, во рту вдруг становится сухо.

— Я думаю, за нами следили, — шепчу я, не желая, чтобы Сесилия или Дэнни услышали. — Мне кажется, за нами кто-то следит.

20

ГАБРИЭЛЬ

Как только Белла упоминает о возможности того, что кто-то следит за ними, я прихожу в состояние повышенной готовности.

— Охрана что-нибудь сказала? — Спрашиваю я, бросая взгляд на другую машину, припаркованную неподалеку. Я знаю, что они весь день следили за Беллой и детьми по моим указаниям. — Или ты перепутала одного из них с кем-то другим?

Белла прикусывает губу.

— Может быть, — признает она. — Могла. Я была сосредоточена на загрузке машины. Я просто услышала шаги позади себя и обернулась, а потом никого не оказалось. — Ее щеки розовеют. — Может, это просто кто-то проходил мимо, а я просто занервничала.

Я слышу в ее голосе нотки надежды. Я знаю, что она хочет, чтобы это было именно так — просто ошибка. Потому что если это не так, то другой вариант — Игорь последовал за нами сюда, как мы и боялись.

И он преследует мою жену.

Чувство собственничества накатывает на меня, заставляя желать прижать Беллу к себе. Вместо этого я заставляю себя сделать шаг назад, оглядываясь по сторонам.

— Давай вернемся домой — говорю я ей так спокойно, как только могу. — А потом будем действовать оттуда. Я позвоню Джио и узнаю, что он слышал. Но я хочу, чтобы ты и дети вернулись в дом как можно скорее. Так мне будет легче.

Белла кивает в знак согласия, и мы оба садимся в машину.

Обратная дорога проходит в напряжении. Сесилия и Дэнни болтают о своем дне, не обращая внимания на наше с Беллой беспокойство, чему я очень рад. Я слушаю их рассказ о приключениях в городе, кивая одним ухом, а другим прокручивая в голове возможные варианты и то, что мне нужно сделать, чтобы обезопасить их.

Как только мы возвращаемся домой, я отправляю Беллу с детьми.

— Я попрошу своих ребят принести продукты — твердо говорю я ей. — Я проверю тебя после того, как поговорю с Джио.

Она кивает и направляется внутрь вместе с детьми. Я достаю свой телефон и смотрю на длинную извилистую дорогу, чтобы найти контакт Джио.

Он отвечает на первом же звонке.

— Алло?

— Джио. — Я откидываюсь на спинку сиденья машины продолжая смотреть на дорогу. Это нелепое чувство, если Игорь нападет на нас, это не будет лобовая атака прямо на моей подъездной дорожке, но я не могу избавиться от ощущения, что должен следить за ним, как ястреб. — Белле показалось, что она слышала, как кто-то следил за ней и детьми в городе сегодня. Есть ли что-нибудь, что заставило бы нас предположить, что Игорь мог послать сюда людей?

Или что он может быть здесь. Я даже не могу озвучить эту возможность вслух.

— С момента нашего последнего разговора я кое-что раскопал. — Голос Джио осторожен и медлителен, методичен, как всегда. Именно поэтому я всегда держал его в качестве своей охраны, даже тогда, когда не чувствовал, что нуждаюсь в этом. — Семьи знают о твоем браке с Беллой, как ты и хотел. Судя по тому, что я слышал, Игорь в ярости. Брак только придал ему еще больше решимости вернуть ее, буквально через твой труп. — Он делает паузу. — Я знаю, что это не тот ответ, на который ты рассчитывал.

— Но я ожидал именно этого. А другие семьи?

— Отец Беллы в ярости. Дон тоже недоволен, это значит, что они больше не могут полностью игнорировать твои просьбы о помощи в ее защите. До этого дон считал, что ее следовало вернуть отцу, когда опасность стала очевидной, и защищать ее там. Что ты не имел права защищать ее сам. Но теперь…

— Теперь она моя жена. — Я откусываю слова, и собственнический гнев снова наполняет меня.

Джио вздыхает.

— Я собирался позвонить тебе сегодня вечером, пока ты не вышел на связь. Я могу попросить дона отправить людей в Италию, чтобы помочь защитить поместье. Ему это не нравится, но я знаю, что он сделает это, несмотря ни на что. Белла — дальняя родственница, но она его семья, и он больше не имеет права говорить, что ее следовало бы вернуть отцу.

— Хорошо. Скажи ему, что я хочу этого. Столько, сколько он сможет выделить. Об Игоре больше ничего не слышно?

— Он затаился. Люди, которых я отправил, не заметили никакого движения в его частном ангаре. Но это не значит, что он не нашел других способов подставить людей, чтобы выследить твою семью. — Джио резко выдохнул. — Будьте осторожны. Все вы. Он не из тех, с кем можно легкомысленно обращаться.