Его пальцы мгновенно находят мой клитор.

— Я хочу, чтобы ты кончила от моего члена раньше, чем я, — рычит он, сильно толкаясь, его пальцы беспрестанно перекатываются по мне, посылая толчки удовольствия по моей коже. Это слишком сильно, но я не хочу, чтобы он останавливался. Удовольствие граничит с болью, но это все равно хорошо, все хорошо, и я знаю, почему он пытается удержаться от собственного оргазма, потому что я так же сильно хочу, чтобы мы могли делать это вечно. Чтобы нам никогда не пришлось останавливаться.

— Я не могу больше ждать, — задыхается Габриэль, снова насаживаясь на меня, впиваясь в меня до самого основания. — Я так чертовски близок, кончи для меня…

Он зажимает мой клитор между пальцами, растирая его между большим и указательным пальцами, и снова делает толчок, наклоняя бедра, и я слышу свой крик, когда очередной оргазм обрушивается на меня.

Я сжимаюсь вокруг него, сжимая его член, когда он глубоко входит в меня, и Габриэль громко стонет, его спина выгибается дугой, он впивается руками в подушки рядом с моей головой, его бедра дико бьются.

— О боже, это так хорошо, ты такая чертовски мокрая, такая тугая, о боже…

Его член пульсирует, горячий поток спермы заполняет меня, когда я чувствую, как он отпускает его. Он вздрагивает, покачивая бедрами, как будто может войти еще глубже, его мышцы напрягаются, и я чувствую еще одну горячую струю.

— Черт, Белла… — Он крутит бедрами, неглубоко толкаясь, растягивая удовольствие для нас обоих. Его руки вцепились в подушки, и долгое время, пока его оргазм угасает, он остается нависать надо мной, очень неподвижный, с закрытыми глазами.

И только когда он скатывается с меня и ложится на бок, пытаясь отдышаться, он, кажется, осознает, что только что произошло.

— Блядь, — вздыхает он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня. — Черт, Белла, мне очень жаль. Я потерял контроль в конце. Я не отстранился. — Он смотрит вниз, и хотя выражение его лица озабоченное, я вижу, как его член дергается у бедра от осознания того, что он кончил внутрь меня. Он может беспокоиться сколько угодно, но я могу сказать, что мысль о том, что его сперма находится внутри меня, возбуждает его.

— Все в порядке. Я… — Я тяжело сглатываю, пытаясь говорить, не обращая внимания на внезапное сжатие в горле. — Я не думаю, что сейчас подходящее время месяца, чтобы это имело значение.

Я не говорю ему о беспокойстве, которое медленно росло последние несколько дней. У меня уже задержка месячных. Уже почти неделю я чувствую головокружение, усталость и тошноту. Я списала это на стресс, но это могло быть и что-то другое.

Впервые за все время Габриэль забыл полностью вынуть член. Но он трахал меня без презерватива уже дважды, и если я беременна…

Я знаю, когда это произошло, если да.

У меня есть тест, который я купила в городе, когда мы были там в последний раз, просто на случай, если он мне понадобится. Я откладывала его проведение, боясь того, каким будет ответ. Боялась того, как это может изменить решения, которые нам придется принимать.

Любим ли мы с Габриэлем друг друга или нет, уже не будет главным фактором. Будет что-то еще, что-то большее, так же, как было всегда, на протяжении всех наших отношений. Никогда не было только нас. И я боялась, что это будет означать для нашего будущего, если я забеременею.

— Это радует. — Габриэль сонно хихикает, его рука проводит по моему бедру, и моя грудь сжимается. Я знаю, что он говорит так, потому что мы договорились не заводить детей, а не потому, что он ненавидит эту идею. Но я не могу отделаться от ощущения, что, если его это успокаивает, значит, он не хочет от меня детей.

Это не вариант, говорю я себе, лежа рядом с ним. Он тянется к одеялам, срывает их и натягивает на нас обоих, а я сглатываю угрожающие слезы. Я подавлена и напряжена. Я опасаюсь за свою жизнь с того самого дня, когда Игорь взял нас всех на мушку. Сейчас ничто не является нормальным, ни эмоциональные, ни физические реакции моего тела.

Я лежу в тишине, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди. Габриэль до сих пор не выключил свет, и я смотрю на него, гадая, не заснул ли он раньше времени.

— Тебе не нужно уходить.

Как только Габриэль произносит это слово, оно пробивается сквозь оцепенение, заставляя мое сердце снова забиться. Он лежит рядом со мной, весь голый, потный, с загорелой кожей и мускулистым телом, и я жду, когда он скажет то, что я так давно хотела услышать.

— То, что перемирие объявлено, еще не значит, что станет безопасно. — Там, где раньше было желание, теперь его глаза полны беспокойства. — Мы оба согласны с этим. Если ты останешься, я буду оберегать тебя, несмотря ни на что, Белла. Независимо от того, будет ли этот брак настоящим или нет. Если ты не хочешь уходить одна, пока Игорь жив, если этого перемирия недостаточно, чтобы ты чувствовала себя в безопасности, я не стану тебя винить. И я никогда не буду винить тебя за то, что может случиться, если ты останешься.

Слезы застилают мне глаза уже в миллионный раз за сегодняшний день.

— Я знаю, — тихо шепчу я. — Но я не могу заставить тебя охранять меня вечно, Габриэль. Может быть… — Слова застревают у меня в горле. — Может, мне вообще нужно уехать из Нью-Йорка. Уехать как можно дальше от Игоря. Может быть, это единственный способ для меня быть в безопасности после всего этого.

Я вижу печаль, наполняющую лицо Габриэля. Тоску. Я вижу, как сильно он хочет потянуться ко мне, забыть о том, что мы говорили, всего лишь еще раз. Я вижу желание, тоску и потребность, но я не уверена, что вижу любовь, потому что не знаю, как она выглядит.

Чтобы убедиться в этом, мне нужно услышать это.

— Если это то, что тебе нужно, Белла, — тихо говорит он. Его рука лежит между нами на кровати, но он не тянется ко мне. Он больше ничего не говорит. Он просто закрывает глаза, пока я тянусь, чтобы выключить свет.

Он не говорит того, что мне так необходимо услышать.

И, лежа в темноте, я чувствую, как мое сердце разрывается снова и снова.

24

ГАБРИЭЛЬ

Уезжать в Рим сложнее, чем я мог себе представить. Еще сложнее из-за того, что мы с Беллой пережили прошлой ночью. Я проснулся в пять утра, смотрел на нее, спящую рядом со мной, и думал, стоит ли мне просто отказаться от сделки. Стоит ли сказать покупателю, что я передумал. Стоит ли сказать Белле то же самое — что я хочу остаться здесь, с ней, оставить ее своей женой, жить той жизнью, которая, как я знаю, сделает ее счастливой.

Я лежал и перебирал в голове все возможные варианты ответа. И всегда возвращался к одному и тому же.

Вчера она сказала, что хочет развестись. Она сказала, что хочет уйти. Я не могу удерживать ее, если она не хочет остаться. Я не могу заставить ее остаться в браке по расчету, прекрасно зная, что это то, от чего она пыталась убежать все это время. Если она хочет свободы, то я должен сдержать свои обещания и способствовать этому.

Даже если это разобьет мне сердце. Даже если мне кажется, что это убьет меня, если я отпущу ее.

Я встаю раньше нее, не в силах больше оставаться в постели рядом с ней и не прикасаться к ней. Прошлая ночь не только не удовлетворила мое желание к ней, но и заставила меня еще больше изголодаться по ней. Если бы я мог, я бы держал ее в постели весь день. Я бы выяснил, сколько раз я смогу заставить ее кончить, прежде чем она откажется, прежде чем она будет умолять меня остановиться, а не продолжать.

Я бы наполнял ее своей спермой снова и снова.

Вслед за этой мыслью меня охватывает тревога, хотя я чувствую, как мой член начинает твердеть. Она сказала, что сейчас не то время месяца, чтобы иметь значение, что я забыл вынуть, но что, если это неправда? Что, если я отвезу Беллу домой, дам ей развод… а она уже беременна моим ребенком?

Меня охватывает паника, не из-за того, что у нас с ней будет ребенок, а из-за того, что я могу потерять их обоих. Ребенок еще даже не появился, а я уже чувствую, как меня охватывает холодный страх, и собственническая потребность держать ее и нашего потенциального ребенка рядом.