До моей комнаты недалеко. Я вхожу внутрь и закрываю за собой дверь. Знакомый звук возбужденного хныканья Беллы эхом отдается в моих ушах, пока я снимаю рубашку и расстегиваю джинсы, бросая их и трусы-боксеры на пол. Рука уже обхватывает мой ноющий член, когда я ложусь на кровать, и видения Беллы, лежащей на мне, заполняют мой разум, пока я нащупываю бутылочку со смазкой и открываю ее, позволяя ей капать на мою напряженную длину.

— Боже. Блядь. — Ругаюсь я сквозь стиснутые зубы, распределяя ее по своему члену, и тепло от моей руки мгновенно согревает его. Легко представить, что вместо этого по мне скользит киска Беллы, капая своим возбуждением, когда я начинаю поглаживать, задыхаясь от удовольствия от столь необходимого трения.

Я не понимал, как сильно мне это нужно, пока не начал. В голове пронеслись образы всего, что мы с Беллой делали вместе: как она растянулась на шезлонге у бассейна, когда я учил ее как ласкать себя, как ее глаза расширились и остекленели от удовольствия, когда она впервые увидела мой член и наблюдала, как я глажу себя для нее. Она, прижатая к стене в моем спортзале в подвале, ее рука, впервые обхватившая меня, ощущение ее горячей, гладкой руки, скользящей по моему члену, побуждающей меня кончить для нее. Вид ее, окрашенной моей спермой, вид ее, распростертой на капоте моего Феррари, мокрой от капель, пока я ел ее. Я застонал, вспоминая, какая она сладкая на вкус, как сильно я кончал из-за нее, вылизывая ее до кричащего оргазма на своей любимой машине.

И первую ночь. Единственную ночь.

Мои яйца напряглись, член запульсировал в кулаке, когда я вспомнил, как хорошо она ощущалась, обхватив меня. Горячая, влажная и тугая, каждая часть ее тела, полное совершенство, позволяющее мне быть ее первым. И, Боже, я хочу быть единственным членом, который когда-либо был в ней. Единственным мужчиной, который когда-либо прикасался к ней вот так. Чувство обладания захлестывает меня, такое же горячее, как возбуждение, бьющее по венам, когда я чувствую электрическое давление в основании позвоночника, обещание блаженства, когда мой член твердеет в кулаке, и я чувствую первые импульсы, когда моя сперма вытекает на мой живот.

— Белла. — Я выкрикиваю ее имя, вдыхая его вслух с экстатическим стоном, когда мой член снова пульсирует, окрашивая живот моей спермой. Это так чертовски приятно, но этого недостаточно. Я знал, что этого не будет достаточно.

Ничего, кроме нее в моей постели, никогда не будет достаточно, никогда больше.

Я медленно скольжу рукой по своему все еще пульсирующему члену, вдыхая воздух, когда кончики пальцев касаются слишком чувствительной головки. Мышцы моих бедер подергиваются, а бедра все еще выгибаются вверх, стремясь к плотному, идеальному прижатию ее тела ко мне. Я хочу кончить в нее, вместе с ней, почувствовать, как она пульсирует вокруг меня, пока я наполняю ее, и одной этой мысли достаточно, чтобы я снова начал твердеть, даже не успев полностью отойти от первого оргазма.

Я убираю руку с члена, издавая шипение разочарования. Дрочка — это едва ли решение проблемы моего возбуждения. Даже не решение, она едва снимает напряжение. Здесь, в итальянской глубинке, не так уж много вариантов встретить кого-то, но это не проблема. Если бы я захотел, то мог бы на ночь улететь в Рим и подцепить какую-нибудь женщину в баре или ночном клубе высокого класса. Какую-нибудь модель или знаменитость с ногами длиной в милю и пышными губами, которая сделает все, что я попрошу.

Проблема в том, что мне не нужна никакая другая женщина. Я никогда не был плейбоем, но после Беллы мысль о том, чтобы пойти и подцепить женщину для секса на одну ночь, просто отталкивает меня. Я чувствую, как мое возбуждение угасает, стоит мне только подумать об этом. Она погубила меня для любой другой женщины. И все бы ничего — если бы не тот факт, что я не могу… что я не должен хотеть ее для себя.

Я встаю и иду приводить себя в порядок, разочарование все еще бурлит в моих венах, но решения нет.

Я не хочу, чтобы она уходила. Я хочу, чтобы она была здесь, со мной, с моей семьей, так долго, как только я смогу ее удержать.

Мне нужно понять, как остановить себя от желания ее, пока оно не свело меня с ума.

9

БЕЛЛА

Все было бы намного проще, если бы я могла быть рядом с Габриэлем, не желая его. Я думала, что переспать с ним один раз будет достаточно. Я думала, что после этой единственной ночи все тайны исчезнут для нас обоих, а напряжение и предвкушение гаданий исчезнут.

Но я ошибалась.

Сегодня вечером в гостиной я почувствовала, почти осязаемо, ту потребность, которая неуклонно росла между нами с самого начала. Я хотела, чтобы он прикоснулся ко мне. Я хотела нарочно уронить свой бокал с вином, чтобы воссоздать ту ночь, когда я думала, что он может поцеловать меня в гостиной в Нью-Йорке.

Находиться в коридоре рядом с ним — это просто ад. Я захожу в свою спальню, закрываю за собой дверь и падаю на кровать, закрыв глаза. Все, о чем я могу думать, это то, что он так близко, что, если бы все было иначе, я могла бы пригласить его к себе в постель прямо сейчас. И несмотря на все причины, по которым я не должна этого делать, я хочу именно этого. Я хочу, чтобы он заставил меня забыть. Я хочу чувствовать себя так, как чувствовала до того ужасного утра, когда вернулся Игорь. Я хочу чувствовать то, что заставляет меня чувствовать Габриэль.

Я скольжу рукой по футболке, натягивая ткань над головой, и представляю, что это руки Габриэля на мне. Он проводит кончиками пальцев по моему упругому животу, загибает их вокруг хлопковых чашечек бюстгальтера, тянется расстегнуть его, чтобы ощутить мягкие формы моей груди и твердые соски под кончиками пальцев. Я тихонько вздыхаю и хнычу, пощипывая свои соски, желая, чтобы это он играл с ними. Он извлекает эти звуки из моего рта, другой рукой стягивает мои треники с бедер, заставляя меня выгибаться и стонать…

Я слышу шаги и замираю, полураздетая, на кровати. Они замирают за дверью, и мое сердце бьется сильнее и громче, я думаю, постучит ли Габриэль? Вдруг он войдет и застанет меня вот так, распростертой на кровати, с руками, блуждающими по телу, воображающей, что это он.

Что бы он сделал, если бы застал меня в таком состоянии?

Мысль о том, что он смотрит на меня, заставляет меня сжать бедра вместе, пульсация возбуждения пульсирует во мне, когда я снимаю с себя остатки одежды и бросаю ее на пол. Я скольжу одной рукой вниз между ног, издавая еще один тихий скулеж, когда чувствую, насколько я мокрая. Я вся мокрая, просто от мыслей о нем. Просто от того, что смотрю на него в гостиной, красивого и статного в мягком свете, немного более грубого, чем обычно. Я видела, как на нем отразились прошедшие дни: щетина на челюсти, которую он обычно сбривал, волосы выглядели так, будто он несколько раз проводил по ним руками. Мне захотелось провести по ним руками. Почувствовать, как вся эта щетина царапает мою кожу.

Я вдыхаю, а пальцы перебирают мой клитор. Я хочу, чтобы это был он. Боже, я хочу его. Я выгибаюсь дугой, вспоминая, каково это, когда его язык скользит по мне, его пальцы проникают в меня, его член…

Я прикусываю губу, чтобы не застонать, и, бросив играть с сосками, опускаю другую руку между ног. Я ввожу в себя два пальца, изгибая их в подражание тому, как Габриэль прикасается ко мне, и выгибаю спину, представляя, что это он входит в меня. Мне так много всего хочется попробовать с ним, я лишь смутно представляю, чему хочу, чтобы он меня научил.

Боль нарастает и нарастает, жар разливается по моей коже, мои руки наливаются возбуждением, пока я иду к оргазму, в котором так отчаянно нуждаюсь. Мое тело напряжено, и я знаю, что смогу довести себя до этого, но больше всего на свете я хочу Габриэля. Я хочу, чтобы его кожа прижималась к моей, чтобы он был горячим, чтобы его мускулистый вес придавливал меня к кровати, чтобы его руки, губы и…