Я вдыхаю, стискиваю зубы и утыкаюсь лицом в подушку, борясь с желанием закричать, и беспомощный стон выплескивается на ткань, когда оргазм обрушивается на меня. Я бьюсь об руки, выкрикивая имя Габриэля, желая большего. Я хочу больше его, и даже когда я разрываюсь на части от удовольствия, содрогаясь от его силы, этого все равно недостаточно.

Он — единственное, чего мне кажется достаточно. И я начала задумываться, не он ли единственный человек, который когда-либо сможет это сделать.

Я прикусываю губу, когда спускаюсь с высоты, эмоции обрушиваются на меня, и я не могу их распутать. Я не хотела давать им название, но даже с таким небольшим опытом в отношениях, как у меня, я знаю, что чувствую. То, что я чувствую уже дальше, чем я хочу признать.

Я влюблена в Габриэля. Это кажется неизбежным, как будто не было никакой возможности, что я когда-нибудь выберусь из всего этого, не полюбив его. Как я могла не любить его — человека, который так много сделал для меня, который был терпелив и добр, который показал мне, что мир — это не только жестокое, страшное место, в которое он превратился после ужасов моей свадьбы? Мужчину, который любит своих детей, который является таким отцом и, по сути, таким человеком, которого повезло бы знать, не говоря уже о любви.

Добавление физической составляющей в наши отношения сделало их неизбежными. Но мы договорились, что эмоции не будут частью этих отношений. О любви речь не шла. Габриэль сказал мне об этом черным по белому, еще до того, как поцеловал меня. Не было никакой двусмысленности. Я не могла сказать, что не понимаю. И я согласилась.

Я сказала ему, что хочу его, чтобы в будущем у меня была возможность завести роман с кем-то еще. Я хотела учиться вместе с ним, чтобы попробовать встречаться, не испытывая страха перед близостью. Мы оба были предельно ясны друг другу в том, что мы можем предложить. Чего мы хотели.

И все равно мы оказались здесь, и я не могу представить, что хочу кого-то другого.

Оргазм и поток эмоций оставили меня выжатой и обессиленной, но я все равно принимаю одно из снотворных, не желая рисковать кошмарами, которые могут разбудить кого-то еще. Не успеваю я оглянуться, как в ухе звенит будильник, и я нащупываю телефон, нажимая на кнопку «отбой».

Сегодня можно и не работать, но я знаю, что все равно буду заниматься делами по дому и помогать, но у меня есть все намерения спать до тех пор, пока не проснусь без будильника.

Я полностью погружаюсь в рутину, стараясь не думать о Габриэле и о том, что он заставляет меня чувствовать. Это кажется почти невозможным, когда одно из первых, что я вижу, — это он, сидящий за столом для завтрака в светло-голубой льняной рубашке на пуговицах с закатанными рукавами, с завивающимися кончиками волос, спадающими вперед, пока он листает свой телефон и откусывает кусочек яйца-пашот, которое Агнес приготовила этим утром и подала на тосте.

К счастью, он уезжает сразу после завтрака, собираясь заняться делами в поместье, пока Агнес, Сесилия и я занимаемся гостиной, пытаясь закончить уборку, прежде чем приступить к составлению твердых планов ремонта. К сожалению, около обеда в гостиную вваливается Габриэль в футболке и шортах с озорным видом.

— Захватите свои купальные костюмы — говорит он Сесилии и Дэнни. — И ты тоже, — добавляет он, глядя на меня. — Мы все пойдем обедать на озеро.

Мой живот сжимается, но это не от страха перед мыслью о том, что мне придется выйти на улицу в купальном костюме. По какой-то причине персонал поместья не вызывает у меня такого чувства паники, как в Нью-Йорке, когда я старалась не попадаться никому на глаза даже в футболке с короткими рукавами. У меня такое чувство, что это в основном потому, что мы так далеко от дома. У меня нет таких же негативных ассоциаций с пребыванием здесь. И когда речь заходит о старых страхах, Габриэль помогает мне чувствовать себя в безопасности.

А вот страхи посерьезнее по-прежнему нависают надо мной. Как будто ужасающая возможность того, что Игорь найдет меня здесь, делает остальные менее пугающими.

Я отгоняю эту мысль и натягиваю на лицо улыбку, пока никто из детей не заметил обратного или Габриэль.

— Хорошо. Пойдемте, возьмем купальные костюмы! — Говорю я Сесилии и Дэнни, направляя их к лестнице. Я не встречаюсь взглядом с Габриэлем, когда прохожу мимо него, не зная, хочу ли я увидеть желание на его лице при мысли о том, что он увидит меня в купальнике, или нет. Я не могу отделаться от мысли, что напряжение, которое я все еще чувствую между нами, одностороннее. Что его настойчивое желание защитить меня вызвано неуместным чувством ответственности за меня, и ничем иным.

Он согласился, что хотел, чтобы это был только один раз. И после всего этого я не могу представить, что он все еще хочет меня так, как раньше. Не тогда, когда я стала причиной стольких осложнений, что бы он ни говорил о том, что не стоит винить себя.

Воспоминания о том, как он прижал меня к стене на своем частном самолете, снова мелькают в моей голове, когда я поднимаюсь в свою комнату, чтобы переодеться, но я все еще не до конца уверена, что это был не просто адреналин, что он действительно все еще хотел меня. И с тех пор… Я вытесняю эту мысль из головы и роюсь в своей одежде, надеясь, что Габриэль прихватил для меня купальник. Я еще не до конца распаковала вещи и нашла его на дне сумки, которую он упаковал — два.

Один — тот самый черный бикини, который был на мне в ту ночь, когда он нашел меня у бассейна. Моя рука судорожно сжимается вокруг него, а пульс учащенно бьется в горле. Я ни за что не надену его на озеро, но меня тут же захлестывает желание, кожа становится горячей от воспоминаний о том, что мы делали в последний раз, когда я надевала его.

Второй — мой черный цельный купальник с белой отделкой по краям. Я выдергиваю его, сердце все еще колотится, когда я быстро натягиваю его и набрасываю на него джинсы и футболку, а ноги обуваю в кроссовки. Я не смотрю на бикини, пока иду к выходу, отчаянно надеясь, что мои мысли не отражаются на лице.

Габриэль должен был знать, что я найду его в какой-то момент. Зачем он его упаковал? Он также должен был знать, что я не надену его здесь. Если только он просто не хотел напомнить мне…

Грохот и смешанные крики Сесилии и Дэнни, сбегающих вниз по лестнице, к счастью, выбивают меня из колеи. Габриэль ждет с мягким холодильником, который, вероятно, заполнен обедом, который он хочет взять с собой на озеро, и он взглянул на меня, прежде чем повести двух детей к задней двери. Я немного отступаю назад, пульс все еще пульсирует у основания моего горла, и я пытаюсь собраться с мыслями.

Я должна найти способ пережить это. Чтобы не чувствовать себя так рядом с ним, все время. Иначе будет невозможно продолжать. А я не хочу потерять то, что нашла здесь. Если мы каким-то образом выберемся из этого, я хочу остаться. Я хочу сохранить это счастье и чувство дома, которое я обрела. Это может разрушить не только угроза со стороны Игоря. Угрозу представляет и то, что я хочу получить больше, чем могу. Больше, чем, по словам Габриэля, он может предложить.

На улице стоит старенький «Лэнд Ровер», темно-зеленый с мягким бежевым верхом, который Габриэль откидывает назад, пока Сесилия и Дэнни забираются на заднее сиденье. Он обходит меня, открывая дверь, и я улыбаюсь ему, забираясь на пассажирское сиденье. Его рука ненадолго касается моей, и я чувствую, как по позвоночнику пробегает дрожь.

У меня перехватывает дыхание, но я стараюсь не показывать этого.

Габриэль забирается на водительское сиденье и, заведя машину, ставит холодильник между сиденьями. Я скольжу руками по матерчатому сиденью и смотрю на него.

— Машина очень красивая, — бормочу я, рассматривая деревянную отделку и старое радио, а он ухмыляется.

— Это машина моего отца. Он любил эту машину, замечательно о ней заботился. Есть и более новые, — он показывает на две другие, припаркованные неподалеку, — но на этой он любил ездить по всему поместью. Было приятно ездить на ней с тех пор, как я вернулся.