— Ты можешь меня научить? — Я немного тоскливо смеюсь. Мы не продвинулись далеко в наших уроках вождения в Нью-Йорке, пока все не разрушилось. Я не представляю, будет ли у Габриэля время или желание учить меня здесь.

— Ты должна быть готова научиться водить машину с ручным управлением. — Он постукивает по ручке переключения передач. — Но это не так сложно, если привыкнуть.

Я моргаю, понимая, что он воспринимает меня всерьез. Я не думала, что он так думает, но понимаю, что это была ошибка. Габриэль всегда воспринимает меня всерьез.

— Я не думала, что ты согласишься, — пробормотала я, когда он поставил машину на передачу и начал спускаться по узкой дороге, которая приведет нас через поместье.

— Я буду рад научить тебя всему, чему ты захочешь. — Когда он говорит это, его голос немного понижается, становится хриплым, и мое сердце замирает в груди. Его рука ложится на ручку переключения передач, напрягаясь, словно он не дает себе дотронуться до меня. Как будто он осознал, что только что сказал и как это прозвучало.

Я тяжело сглатываю и отвожу взгляд, пока мы едем по поместью. Вблизи оно еще красивее, все зеленее и зеленее. Большая часть земли так или иначе используется или обрабатывается: виноградники, пастбища, большой сад, который я вижу рядом с несколькими хозяйственными постройками, но по мере того, как мы приближаемся к озеру, все становится менее ухоженным. Я вижу поле красных цветов, буйно цветущих у линии деревьев, а неподалеку — мерцающее серебристое озеро, окруженное пышной травой.

Дорога, которая по мере приближения к озеру превращается в нечто, напоминающее тропинку, заканчивается чуть раньше его края. Габриэль паркует машину и едва успевает заглушить двигатель, как Сесилия и Дэнни уже залезают в воду.

— Подождите, прежде чем лезть в воду! — Кричит он, открывая дверь и спрыгивая вниз. Я тоже спрыгиваю, не дожидаясь, пока Габриэль опомнится и откроет мою дверь. Мне нужна минута, чтобы перевести дух и собраться с мыслями. То, что он занят Сесилией и Дэнни, дает мне шанс сделать именно это.

Я оглядываюсь по сторонам, стараясь не думать о том, насколько мы здесь незащищены. Как легко нас может увидеть тот, кто ищет. Я хочу наслаждаться этим. Быть счастливой здесь, под теплыми лучами солнца, быть расслабленной, наслаждаться этими моментами с Габриэлем и двумя детьми, которых я полюбила. Почувствовав вкус этого ощущения в Нью-Йорке, когда все снова рухнуло, я чувствую, что жажду этого.

И не только ощущений. Но и его.

— Белла.

Его голос звучит так близко, что я подпрыгиваю. Я чувствую руку на своем бедре и поворачиваюсь, чтобы увидеть Габриэля в дюйме от себя. Мой взгляд падает на его рот, прежде чем я успеваю остановить себя, и я чувствую, как он напрягается, становясь очень неподвижным. Краем глаза я вижу, как Сесилия расстилает одеяло на траве, и начинаю отстраняться, но хватка Габриэля становится еще крепче. Мой пульс мгновенно учащается, дыхание перехватывает в горле.

Он никогда не прикасается ко мне вот так. Настойчиво, не спрашивая разрешения и не делая этого медленно. Это должно пугать меня, учитывая то, что я чувствовала раньше, но с ним, как я понимаю, это больше не так. Вместо этого я чувствую лишь прилив тепла, который начинается в животе и распространяется наружу, заставляя меня бороться за то, чтобы не прислониться к нему.

— Перестань думать о том, что может случиться, — тихо говорит он, его голос низкий и настойчивый, твердый до странности, от которого по моей коже бегут мурашки. — Я позабочусь о тебе. Я хотел, чтобы мы провели здесь приятный день — все четверо. Никто не будет мешать или портить его. Я обещаю. Белла, пожалуйста. — Его взгляд встречается с моим, и у меня снова перехватывает дыхание. — Постарайся расслабиться.

Он говорит это мягко, и я слышу в этих словах мольбу. Мольбу довериться ему. Позволить этому месту заставить меня чувствовать себя в безопасности. Дома. И я хочу этого.

Я так боюсь потерять это снова.

Я молча киваю и иду за ним туда, где Сесилия и Дэнни сидят на расстеленном покрывале для пикника. Сесилия чинно раскладывает еду для обеда — контейнер с маленькими соленьями, баночки с джемом, контейнер с фруктами, хлеб из закваски и крекеры, нарезанные мясные шашлыки и сыры. Есть банка лимонада и банка с чем-то, подозрительно похожим на вино. Когда я смотрю на Габриэля, он ухмыляется, достает банку и убирает ее в сумку, пока мы толпимся вокруг еды и начинаем есть.

У меня сдавливает грудь, и я отворачиваюсь. Когда я снова смотрю на него, то вижу, что беззаботное выражение исчезло с его лица, и он выглядит немного более сдержанным, хотя по-прежнему весел.

Еда восхитительна. Есть что-то такое в еде на солнце, я всегда любила устраивать пикники в Центральном парке с Кларой, еще в Нью-Йорке. А здесь, в итальянской сельской местности, рядом со сверкающим озером и солнцем, светящим на нас, это кажется еще более особенным.

Когда Сесилия и Дэнни вскакивают и бегут к воде, я начинаю собирать остатки еды, не глядя на Габриэля. Когда я поднимаю глаза, он смотрит на озеро, а двое детей плещутся у его кромки.

Я открываю рот, но ничего не выходит. Я не знаю, что сказать. Он хочет, чтобы я чувствовала себя в безопасности, но я не могу. А что касается остального…

Этот день похож на тот, когда мы с ним ходили в ботанический сад в городе. Когда на один день я позволила себе притвориться, что это нечто большее, чем было на самом деле, позволила себе просто наслаждаться тем, как он заставляет меня чувствовать себя. Тот день закончился тем, что я оказалась на капоте его «Феррари».

И если бы мы сейчас были одни…

Мой пульс подскочил в горле. В голове промелькнуло, как он переворачивает меня на одеяле, нависает надо мной, теплый, пахнущий специями и апельсинами, его рот движется по моей коже. Я чувствую, как сердцебиение замирает у меня в горле, и не могу подобрать ни слова, когда Габриэль смотрит на меня, встречаясь с моим взглядом.

Он наклоняется и снова достает вино. Он откидывает крышку банки, наклоняет ее, делая глоток, а затем протягивает ее мне.

Я нервно облизываю губы, принимая ее, и взгляд Габриэля мгновенно падает на мой рот.

— Оно отсюда? — Спрашиваю я, кивая в сторону поместья. — Это то, что ты делаешь?

— Ну, не я лично. — Он смеется, усаживаясь поудобнее. — Но да. Это с нашего виноградника, если ты об этом спрашиваешь.

Наш виноградник. Он не имеет в виду свой и мой, он имеет в виду виноградник своей семьи, и все же это слово вызывает у меня мурашки по коже, как будто, так и было. Я вдыхаю, поспешно опрокидываю банку и делаю глоток.

Вкус теплый, насыщенный, земляной, с нотками сладости, и я издаю небольшой звук удовольствия в глубине горла, когда проглатываю его, сама того не желая. Когда я смотрю на Габриэля, его взгляд прикован ко мне, глаза потемнели, и он смотрит на меня так, как я теперь очень хорошо знаю.

— Габриэль. — Я опускаю банку, все еще держа ее в руках, почти сжимая стекло.

— Что? — В его голосе снова звучат хриплые нотки, и мир словно сужается до нас. Никто не смотрит на нас, и у меня возникает дикая мысль, что я могу наклониться и украсть поцелуй, и никто не будет в курсе. Сесилия и Дэнни полностью заняты водой и сбором цветов с берега, они почти забыли о нашем присутствии.

Его взгляд снова падает на мой рот. Мне нравится, как он смотрит на мои губы, думаю я, прежде чем успеваю остановить себя, сердце трепещет птицей в горле. Он смотрел на них так с того самого первого раза, когда поскользнулся и позволил себе одарить меня взглядом желания, как будто они, та часть меня, которую он хочет больше всего.

Я хотела доставить ему все удовольствие своим ртом, после того как увидела, как он смотрит на них, в ту последнюю ночь, когда мы были вместе. Но я не смогла. Это был единственный страх, который я не могла преодолеть, единственная вещь, которая все еще вызывала у меня панический страх. А теперь…

Он придвигается ко мне. Мой пульс пульсирует, кровь шумит в ушах, а во рту пересохло. Я провожу языком по нижней губе, чтобы увлажнить ее, и вижу, как напрягаются мышцы на челюсти Габриэля.