— Пожалуйста, поцелуй меня. Я так хочу этого, хотя и не должен. Даже если мы не должны ничего делать, кроме как еще больше усложнять нашу ситуацию, превращая ее в нечто большее, чем она начиналась — в профессиональные отношения между вдовцом, нуждающимся в няне, и девушкой, нуждающейся в побеге.

— Мы не можем, — шепчу я, пока он не подошел ближе, пока мы не совершили ошибку, которую могут заметить Сесилия и Дэнни, что еще больше усложнит ситуацию. Я не сомневаюсь, что они были бы в восторге, увидев нас целующимися, тема наших с Габриэлем отношений никогда не поднималась, потому что мы были очень осторожны. Но они оба привязаны ко мне, и у меня такое чувство, что они всей душой поддержат меня в качестве мачехи.

Мое сердце учащенно забилось при этой мысли. Тоска по безопасности, стабильности и постоянному будущему с семьей, которую я полюбила, проникает в меня. Я борюсь с ней, отстраняясь от Габриэля и стараясь не замечать разочарованного взгляда, который мелькает на его лице, когда он садится, опираясь руками на колени. Он смотрит в сторону от меня, на детей, и я одновременно и хочу знать, о чем он думает, и рада, что не знаю.

Я смотрю на красивый профиль его лица, и меня охватывает чувство опустошенности. Как я смогу влюбиться в кого-нибудь, когда-либо снова? Даже если наступит время, когда я буду в безопасности от Братвы, когда мне нечего будет бояться Игоря, даже если наступит время, когда я смогу иметь именно то будущее, которое выберу, каким бы оно ни было… с каждым днем становится все более ясно, что невозможно будет найти кого-то, кто заставит меня чувствовать себя так, как Габриэль. Кто был бы хотя бы частью того мужчины, которым он является.

Но я не хочу быть одинокой навсегда. И я не хочу потерять эту работу или эту семью, которая все больше и больше становится похожей на мою собственную, из-за моих чувств к человеку, который, в конце концов, все еще является моим боссом. Даже если я не могу представить, как можно продолжать жить с ним, работать на него и одновременно быть с кем-то еще. Сейчас это кажется неправильным, как никогда.

Сможет ли Габриэль вынести, если он будет видеть меня с другим мужчиной? Мы ведь договорились, что он просто помогает мне преодолеть страхи, учит меня тому, чему я хочу научиться, чтобы я могла жить дальше с кем-то другим. Но я думаю о том, как он прикасался ко мне, как целовал меня…

Я прикусываю губу, глядя вниз на мягкое одеяло для пикника. От одной мысли о том, что я увижу Габриэля с другой женщиной, у меня начинает болеть в груди. Я не знаю, почему для него это должно быть иначе, если только он ничего не чувствует ко мне. Если только то, что было между нами, не было просто физическим удовольствием, и ничего больше.

Именно так и должно было быть.

Со временем это пройдет, говорю я себе, ковыряясь в шерстяной ткани и глядя на озеро. Все, что мне нужно, это сосредоточиться на других вещах, пока угроза Братвы не будет устранена, как обещал Габриэль, и мы не вернемся в Нью-Йорк. Тогда я смогу подумать о будущем, если, конечно, у меня вообще будет будущее, о котором стоит думать.

Я встаю, стягиваю рубашку через голову и смотрю на кристально чистое озеро. После обеда становится все жарче, и, когда пот стекает по моей шее, мне вдруг очень захотелось искупаться, и чтобы между мной и Габриэлем была хоть какая-то дистанция.

Я чувствую на себе его взгляд, когда бросаю рубашку на одеяло и расстегиваю джинсы, но не решаюсь посмотреть на него. А если посмотрю… Воспоминания о той ночи у бассейна проносятся надо мной, покрывая кожу колючками. Здесь, сегодня, ничего подобного произойти не может — у нас зрители. Но даже поцелуй, это слишком много, чтобы поддаться ему, и я могу сделать именно это, если посмотрю и увижу желание в глазах Габриэля.

Сбросив сандалии, я иду по траве к берегу озера, ни разу не оглянувшись. Помахав рукой Сесилии, которая держит в руках букет полевых цветов, я вхожу в воду и вздыхаю, ощущая ее прохладное прикосновение к моим лодыжкам.

Это место — рай. Это самое красивое место, где я когда-либо была, и оно стало в сто раз лучше благодаря тому, с кем я здесь. Если бы каждый мой миг не преследовал страх перед тем, кто неизбежно последует за мной, все было бы идеально.

Но этот страх неизбежен. И даже в мерцающей, теплой красоте этого конкретного момента, когда передо мной смех и жар взгляда Габриэля упирается мне в спину, я не могу избавиться от него.

Игорь придет за мной. И когда он это сделает, я с ужасом думаю о том, что может произойти.

***

Вечером на ужин — летняя паста из баранины со свежим горошком и бурратой, которую приготовила Агнес, в сочетании с игристым белым вином с виноградника поместья. После этого Габриэль устанавливает в гостиной проектор и экран, чтобы мы все могли посмотреть фильм. Когда он выключает свет, я стараюсь сесть в дальнем конце комнаты, рядом с Агнес, подальше от того места, где в темноте я могла бы случайно задеть его руку. Несмотря на это, я все равно чувствую, что он смотрит на меня всю ночь.

После того как все легли спать, я звоню Кларе по FaceTime, зная, что в Нью-Йорке она только что вернулась с работы. Она отвечает на втором звонке, ее лицо на экране светлое и счастливое, а за спиной — полуденный свет. Она на кухне своей маленькой квартиры-студии, я вижу марлевые занавески, расшитые маленькими бабочками, которые она повесила на окно позади себя.

— Белла! Не могу поверить, что ты позвонила, должно быть, у вас уже поздно.

— Полночь, — подтвердила я. — Но я хотела позвонить тебе. Я скучаю по тебе. — Как только я это произношу, тоска по дому охватывает меня, что прямо противоположно тому чувству, которое я испытывала ранее у озера. Но, как и в прошлый раз, когда я разговаривала с Кларой, это не тоска по Нью-Йорку. Я не знаю, было бы мне все равно, если бы я никогда туда не вернулась. Это тоска по моей лучшей подруге. Сейчас, как никогда, мне хочется, чтобы она была здесь. И я знаю, что для нее это было бы ужасным решением, поэтому я и не спрашиваю.

— Я тоже скучаю по тебе. Ты будешь очень усталой завтра, вставая с детьми так рано.

Я не могу полностью подавить зевок.

— Я знаю, — признаю я. — Но я хотела показать тебе этот дом. Мы с Агнес планируем, что будем делать, чтобы его отремонтировать. — Я поворачиваю экран, чтобы она могла видеть мягко освещенную гостиную с большими окнами, резным камином и темными деревянными полами, нуждающимися в отделке, а также винтажную мебель. — Кое-что из этого, как нам кажется, можно спасти. А многое придется заменить. — Сесилия подбирает цвета красок.

— Дом прекрасный, — пробормотала Клара. — На мой вкус, немного устаревший, но я знаю, что ты любишь старые вещи. — Она улыбается, когда я поворачиваю экран к себе лицом. — Покажи мне больше.

Я провожу ее по дому, как если бы она действительно была здесь. Я показываю ей кухню с видом на сад, старую библиотеку, ванную комнату с большой ванной на когтистых ножках и мозаичной плиткой ручной росписи, которую мы с Агнес решили сохранить, и мою спальню. Я опускаюсь на край кровати, а Клара смотрит на меня с экрана, выражение ее лица задумчивое.

— Знаешь, если бы я оказалась в твоей ситуации, я бы была в ужасе — говорит она. — Все время.

Я хмурюсь.

— Так и есть, — признаю я. — Но почему ты так говоришь? Я имею в виду, конечно, я в ужасе. Я понятия не имею, когда Игорь может узнать, где я, и что он может сделать, чтобы вернуть меня. Но…

— Просто дай мне закончить, — прерывает Клара. — Несмотря на то что тебе должно быть страшно, любому было бы страшно, ты выглядишь счастливой. Несмотря на обстоятельства. Все время, пока ты описывала мне дом, тот факт, что он принадлежал семье Габриэля, историю, связанную с ним, все это… ты улыбалась. Ты выглядела расслабленной. Умиротворенной. — Она медленно выдыхает. — Он хорош для тебя, Белла, и я думаю, то, где ты сейчас находишься, хорошо для тебя.

— Я даже не знаю, что он чувствует ко мне сейчас, — тихо говорю я. — Это все… это все смешалось со всем остальным. И сейчас не время думать об этом. Это только усложнит ситуацию. А не облегчит.