У меня нет слов…

Не трогаю ее. Молча наблюдаю, работая за ноутбуком. Если уборка ей помогает, пусть делает. Главное, не плачет, не лежит и не смотрит в одну точку.

А уборка у нас генеральная, с кухни она переходит на спальню. Я работаю в гостиной на диване. Но больше слежу за девочкой. Полы моет… Не специальными моющими пылесосами и даже не шваброй, а простой тряпкой вручную.

— Может, вызвать клининг? — интересуюсь у нее.

— Никто не посмеет сюда прийти и что-то трогать! — холодно выдаёт она. Так что я затыкаюсь.

Еще ни одна женщина так не закрывала мне рот.

Я уже говорил, что она уникальная?

К обеду дело доходит до гостиной.

Ухожу на двор поговорить с охраной, а когда возвращаюсь, девочка пытается отодвинуть диван.

Диван, мать ее!

— Надя! Ты что творишь! — подлетаю к ней.

— Мне нужно за ним убрать, — так просто выдаёт она.

— Отойди!

Сам отодвигаю диван. И этого я тоже никогда не делал. Не участвовал в уборке. Но Надя та еще волшебница.

С уборкой наконец покончено. Заказываю обед. Надя уходит в спальню. Снова нахожу ее на кровати, завёрнутую в плед. Уж лучше бы диваны двигала, чем этот пустой обречённый взгляд в стену. Снимаю с себя толстовку, оставаясь в футболке, ложусь к ней в кровать.

Нужных слов я не нахожу. Язык тела мне ближе. Хотя и на нем я умею говорить только жёстко. Но с девочкой я учу другой, более мягкий язык.

Обнимаю ее сзади, прижимаясь грудью к ее спине. Обвивая тонкую талию через плед. Девочка напрягается, я чувствую это. Аккуратно убираю ее волосы в сторону, целую за ухом, ниже в шею, вожу губами по её коже. И она расслабляется. А я вместе с ней. Когда я успел так быстро настроится на девочку? Мое настроение теперь парадоксально зависит от неё.

— Надя… — выдыхаю ей в висок. И всё, слов больше нет. Но я чувствую от неё разрешение. Девочка расслабленная. Нет, секса, конечно, не будет. Я просто хочу дать ей почувствовать почву под ногами, вдохнуть немного жизни. Забираюсь под ее плед. Накрываю ладонью ее живот, прижимая к себе крепче. Закрываю глаза, утыкаюсь носом в ее шею, дышу.

Через несколько минут чувствую, как Надя содрогается и всхлипывает. Снова тихо плачет. А у меня внутри все сжимается. Останавливать женские слезы я умею только подарками, деньгами или приказами.

— Надя, девочка моя. Прекрати. Всё. Такова жизнь. Не думаю, что твоей бабушке бы понравилось, что ты который день в истерике и изводишь себя голодовками.

— Боже, ты не понимаешь… Не понимаешь, — мотает головой.

— Объясни, и я пойму, — шепчу ей на ухо.

— Это наказание мне, — продолжает лить слезы.

— Теперь я еще больше не понимаю. Какое наказание? — глубоко вдыхаю запах ее волос. — Это просто жизнь. Все мы когда-то уйдем, кто-то рано, кто-то поздно, но финал неизбежен.

— Нет, — продолжает всхлипывать. — Я убила человека и не понесла наказание. — Это карма!

— Надя... — выдыхаю ей в шею. — Ты никого не убивала. Жив тот клиент и здоров.

Девочка замирает, прекращая плакать, а потом разворачивается ко мне лицом. На щеках слезы, но она больше не плачет, просто смотрит на меня огромными глазами.

— Да, ты никого не убивала. Так, оглушила ненадолго. Эдик воспользовался моментом и нашел повод для шантажа.

— Он был мертв. Я помню, — хрипит она.

— Что ты помнишь? Ты проверяла его на признаки жизни? Ты видела, как его вывозят? Уверен, тебе это внушили, а ты поверила от испуга.

— Ты откуда знаешь?

— От Эдика, — зло ухмыляюсь. — Люди очень откровенны перед смертью.

— Ты сказал, он жив, — снова всхлипывает, но не плачет.

— Он жив... Не очень здоров, но жив.

— А полиция? Какой труп они тогда обнаружили и ищут убийцу?

— Надя. Полиция вообще никого не ищет. Это очередная сказка Эдика для запугивания тебя.

— То есть я свободна и могу жить как раньше?

— Ты свободна и можешь жить в свое удовольствие, но только под моей охраной. Мамаева никто не отменял. Ему не важно, убивала ты кого-то или нет. Ты в его глазах враг, который сыграл против него на моей стороне, чем лишила его крупного куша и принесла кучу проблем.

— И он никогда это не забудет и не оставит меня в покое? — обреченно спрашивает она.

— Ну почему, если ты станешь моей женой, будешь неприкосновенна.

— Женой? — с каким-то испугом произносит она.

— Это так страшно?

— Олег... — прикрывает глаза и снова плачет.

Бывает, женщины пищат от восторга, когда им делают предложение, бывает, отказывают. Но чтобы рыдали...

— Надя. Окей. Просто скажи: «Нет, я не хочу за тебя замуж». Но из-под моей опеки ты не выйдешь. Я все равно буду рядом, чтобы ни одна тварь тебя не тронула. Только не надо рыдать, пожалуйста, — тоже срываюсь и сажусь на кровати к ней спиной. Облокачиваясь локтями на колени, смотрю в пол, пытаясь принять ее нежелание выходить за меня и связывать свою жизнь со мной.

Ну как ты хотел, Литвин?

Деловых предложений такие девочки, как Надя, не принимают. За такими надо долго ухаживать и впечатлять, кормя эмоциями, чтобы чего-то добиться.

— Бабушка, это все, что у меня было, — вдруг тихо произносит она позади меня. — У меня никого не осталось. Совсем я одна теперь. Меня никто больше не любит в этом мире. Это трудно принять и пережить. Я не сильная и порой сама себя за это ненавижу. Я действительно безвольная мышь.

— Ты прекрасная, нежная, мягкая, уязвимая женщина. Такой и должна быть настоящая женщина, жена и мать. Сильным и безжалостным должен быть мужчина. У тебя есть я. Ты мне нужна. Оказалось, очень нужна. Я даже не могу объяснить, как так вышло. Просто нужна и всё, абсолютно и безусловно.

Тишина. Девочка снова замирает за моей спиной, даже не дышит.

Но никаких послаблений в мою сторону нет. Она просто снова замолкает.

Встаю с кровати. Прохожусь по спальне. Беру себя в руки, снова переживая внутри себя псих. Я привык, что всё достается мне легко, по щелчку пальцев, а здесь не так.

— Майорка, Марокко, Мальдивы?

— Что? — не понимает она.

— Просто выбери, что тебе нравится больше.

— В каком смысле нравится?

— Не анализируй. Просто скажи первое, к чему лежит душа.

— Майорка…

— Замечательно. Хороший выбор.

— Давай так. Мы полетим на Майорку. Отдохнем вместе пару недель. Просто вырвемся из этой реальности и ворвемся в другую. А после ты решишь. Будем мы супругами или нет. Твой выбор никак не повлияет на твою безопасность.

Останавливаюсь, заглядываю ей в глаза.

— Решайся, девочка моя.

____________________

Олег

На Майорке я впервые. Много раз был в Испании, но в других местах. Я выбрал виллу в белых тонах. Здесь всё девственного чистого белого цвета. Белые стены, белая мебель, белое постельное белье, белый песок на собственном куске пляжа. И немного голубых акцентов в качестве цвета штор, посуды и воды в море. У нас тихий пассивный отдых.

Здесь никого кроме нас, уборка приходит, когда мы ужинаем в ресторане. Я специально всё так устроил для максимального сближения. Нам это нужно.

Мне это нужно.

Я не умею красиво говорить, да и зачем нужны приторно-сладкие слова, если под ними нет почвы. Я не романтик от слова совсем и не хочу им быть. Мне проще подтвердить свои намерения делами и действиями. Надя чуткая девочка, она должна уметь читать между строк, в отличие от меня.

— Почему ты не сказала перед прилетом сюда, что боишься воды? Я бы выбрал другие направления, — интересуюсь я. Это выяснилось, когда Надя категорично в панике отказалась от прогулки на яхте.

— Как таковой воды я не боюсь, — отвечает Надя, отпивая кофе за завтраком. — Я боюсь большой воды, когда не чувствую дна под ногами. Я спокойно могу купаться в неглубоких бассейнах и заходить в море по пояс. Яхта – это выход в открытое море. Боюсь, прогулка не станет приятной. Ты получишь только истерику и панику.