— Что?! — вскрикиваю от возмущения.

— Что слышала, — скалится мужчина. — Если он не будет инициатором диалога, заведешь разговор сама. Только ненавязчиво.

— Да о чем мне с ним говорить? Я ляпну какую-нибудь глупость.

— Глупые куклы сейчас в моде у людей уровня Литвина. Главное – взмахивать ресницами и смотреть на него щенячьим взглядом.

Сглатываю, втягиваю воздух.

— Не вздыхай тут мне, — цокает Эдуард и поднимается с места, вытирает руки моим полотенцем, которое сушится на батарее. — Лучше займи свой вечер домашним заданием.

— Каким еще заданием?

— Изучи информацию о Литвине. Ничего криминального. Погугли, чем он занимается, чем увлекается, чтобы было, о чем с ним поговорить, — велит мне Эдуард и выходит из кухни, а я только сейчас замечаю, что он не снял ботинок, которые оставляют грязные следы на бежевом ламинате.

Все равно, это не моя квартира и не мой ламинат. Только убирать все же мне.

Весь вечер я читаю чертову информацию о Литвине. Выяснилось, что ему сорок два года и, помимо взрослого наглого сына, у него ещё есть и дочка семнадцати лет. А хамоватый сынок недавно вернулся из Англии, где учился.

Что же его в стране королей не научили хорошим манерам?

Как оказалось, мужчина был дважды женат. Первая супруга погибла, со второй недавно развёлся. Рассматриваю ее фотографию. Его вторая супруга даже не красивая. Она шикарная женщина. Ну если он с такой развёлся, даже не знаю, чем могу его привлечь? Я вообще незаурядная, глупая мышь. Кажется мне, Эдуард просчитался.

***

Я снова у ворот особняка. Несмотря на то, что я здесь не первый раз, волнение никуда не делось, дыхание спирает. Тот же охранник опять провожает меня по коридору, со стороны бассейна снова слышатся всплески воды. Ладони потеют.

Прохожу в комнату. Снимаю пальто. Как велел Эдуард, на мне нет бюстгальтера. Форма тонкая, соски выделяются. Понятно, что этого и хотел Эдуард.

Мне-то что с этим делать?

К страху примешивается и стыд. Щеки горят, лицо красное.

Мужчина заходит именно в тот момент, когда я пытаюсь оттянуть форму, чтобы хоть немного скрыть соски.

Резко разворачиваюсь, натягиваю улыбку.

Мужчина снова в белом халате, под которым, видимо, опять голый.

— Добрый день, — здороваюсь.

Мужчина кивает, развязывает халат, осматривая меня. Снова резко отворачиваюсь.

Слышу позади себя усмешку.

То есть его это забавляет?

Разворачиваюсь, когда мужчина ложится на кушетку, прикрываю его бесстыжие бедра, брызгаю масло на ладони, начинаю.

Мужчина молчит. А я должна завести разговор.

— Как вы вчера себя чувствовали после массажа? — интересуюсь я. Это же ненавязчиво? Это по делу. — Голова не кружилась?

— Прекрасно я себя чувствую, Надя, — выделяет мое имя с неким недовольством. Замолкаю, закусываю губы. И как с ним говорить?

Вчера я настолько волновалась, что не заметила на его спине странный шрам. Словно кто-то рисовал тонкий узор таким лезвием, но так его и не закончил.

— Шею хорошо проработай, — велит мне мужчина, и я уделяю ей больше внимания.

— Пап! — в комнату неожиданно вторгается девушка.

Теперь я знаю, что у Литвина двое взрослых детей. Становится неловко. Я старше этой девочки года на три, не больше, но мне надо соблазнить ее отца. Как в извращённый мозг Эдуарда могло такое прийти? И мне снова стыдно. Да и соблазнительница из меня так себе.

Замираю, когда девушка проходит в комнату. Ее отец как бы не совсем одет, только полотенце на бедрах, которое я сама накинула.

— Ну и что случилось на этот раз? — недовольно спрашивает Литвин. — Надя, продолжай, — уже велит мне, и я продолжаю.

— У меня к тебе разговор, — посматривает на меня. — Срочный! — настаивает.

— А подождать этот срочный разговор не может? Я как бы занят, если ты не видишь.

— Мы же договорились, что меня будет возить Довлатов. Мне нужно срочно на тренировку, а он, видите ли, не может, — фыркает девушка, как-то странно посматривая на меня.

— Ну извини, дорогая моя. Довлатов у нас не шестёрка, бегать по твоим капризам не будет. Но ты же сама этого захотела. Как ты там недавно мне заявила? Взрослая? Вот и решай вопрос, как взрослая.

— Ну папа! — только и может сказать Лиза. Возмущённо взмахивает руками, хотя Литвин не видит.

— Все, свободна. Раз взрослая, не веди себя как ребёнок, — холодно отвечает мужчина. Девушка выходит, громко хлопнув дверью. — Зараза мелкая, — раздражённо произносит мужчина.

Дальше делаю массаж молча. Никаких разговоров. Заканчиваю снова поглаживаниями, и опять по его коже бегут мурашки.

— Всё.

— Сегодня постаралась, Надя, — опять ирония в голосе.

Молча отворачиваюсь, но мужчина не идет в душ, как вчера. Он надевает халат и садится на диван.

— Рада, что вам понравилось, — собираю крема и масла. Надо что-то сказать, как-то завязать непринужденный разговор…

— Я ещё прекрасно делаю массаж стоп и рефлекс, — игриво закусываю губы, осматривая мужчину, строя глазки. — Для вас совершенно бесплатно, — флиртую. Ну, мне кажется, что флиртую. На самом деле со стороны это, видимо, выходит убого, ибо мужчина смиряет меня тяжёлым взглядом.

Да пошел к черту этот Эдуард. Скажу ему, что клиент не был настроен говорить, или придумаю что-нибудь, все равно не узнает. Хожу тут, как шлюшка, свечу сосками, улыбаюсь, как умалишённая, и несу чушь. Так явно не заинтересуешь взрослого состоятельного мужчину.

Иду к шкафу, чтобы надеть пальто.

— Повремени, Надежда. Присядь, — мужчина указывает мне глазами в противоположное кресло. Сажусь.

Вот это уже интерес. Хотя меня не радует. Но выбора нет. Сажусь.

В комнату проходит девушка из прислуги и ставит на столик между креслами прозрачный чайник, пахнущий мятой и бергамотом, пару чашек и мед.

Мужчина молча разливает нам чай и смотрит. Как-то странно смотрит, словно решает мою судьбу. Становится не по себе.

— Скажи мне, Надя, сколько ты стоишь? — спрашивает он, отпивая чай.

— Прайс салона не изменился.

— Нет, ты не поняла. Сколько стоишь ты лично? — уточняет вопрос.

— Лично для чего?

— Ну давай будем называть вещи своими именами, если ты предпочитаешь строить из себя дуру, — холодно произносит мужчина. — Сколько стоит трахнуть тебя сейчас, на этом столе? У твоего салона есть такая услуга? Или это твоя личная инициатива?

Кажется, что меня окатили ледяной водой. Вдруг резко стало холодно, а потом кинуло в жар и сперло дыхание. Я выглядела со стороны как проститутка? Да?

Конечно, да…

Что, в принципе, и верно.

Так оно и есть. Ты, Надя, послана сюда в качестве проститутки. Что же ты теперь оскорбляешься?

— Я не продаюсь! Таких услуг у салона нет, и никакой моей инициативы не было, — поднимаюсь с кресла, потому что мне стыдно и хочется сбежать.

— Да? А мне показалось, что ты сегодня себя продавала, — усмехается мужчина.

— Вам показалось, — нервно отвечаю я, быстро надевая на себя пальто, наконец прикрывая соски.

— Тогда приглашаю тебя на ужин, Надя. Обсудим там, что мне показалось, а что нет, — предлагает мужчина.

И вот я, наверное, должна согласиться. Ужин – это не «трахнуть прямо здесь». Но никаких ужинов я не хочу. Мне стыдно и хочется порыдать.

— Нет, спасибо. Вынуждена отказаться от ужина. До завтра, — вылетаю из кабинета и почти бегу на выход. Стыдно, я чувствую себя грязной, словно меня уже поимели. Почему-то очень неприятно, что мужчина сделал такие выводы обо мне, что он принял меня за шлюху. Хотелось бы оставить о себе более хорошее впечатление.

Эдуард меня придушит, если узнает, что я отказалась от ужина…

Надежда

Пару дней наши сеансы массажа проходили в полной тишине. Со стороны Литвина только сухой кивок головы и «свободна». Я тоже не завожу диалогов, чтобы меня снова не приняли за проститутку.