— Ты говорил, что спать с ним необязательно, — всхлипываю я.

— Ну если ты сможешь достать нужную мне информацию, не трахаясь с ним, я тебе даже премию выпишу, — снова гадко ухмыляется Эдик. — Не очкуй, мышка, все равно тебя кто-нибудь да трахнет рано или поздно, невелика потеря. И это лучше, чем стать подстилкой на зоне. Почитай на досуге в интернете, что там с такими сладкими невинными мышками делают. Сжимаю зубы так, что, кажется, они хрустят.

Не так я представляла свой первый интим.

— В общем, подготовься к вечеру, белье там и все такое. На всякий случай. Не зря он перенёс сеансы на вечер, — Эдуард вынимает из портмоне несколько крупных купюр. — На, — кидает мне их на ноги. — В салон сходи, депиляцию сделай или что ещё там бабы делают? Включи, наконец, женщину. Немного скрытой сексуальности, без вульгарщины.

Молчу, отворачиваясь к окну. Не умею я так. Меня никто не учил, как соблазнять взрослых мужчин.

— Куда тебя отвезти? — уже снисходительно спрашивает Эдик.

— К бабушке… — прикрываю глаза, откидываясь на спинку. Я настолько перенервничала, что меня трясёт от холода.

Надежда

Без пяти девять я снова возле ворот особняка. Меня уже привычно без вопросов провожает тот же самый охранник. На мне белая форма массажистки, но я чувствую в ней себя неуютно. Потому что под формой на мне новое шелковое бельё, а под бельём полностью депилированное тело. Конечно, я могла солгать Эдику и сказать, что всё сделала. Но он перед тем, как выселить меня из дома бабушки, сказал, что, если усомнится, побреет меня лично тупым ржавым ножом. Нет никакой гарантии, что за мной не следят, поэтому, помимо депиляции, я сделала еще маникюр, немного обновила стрижку и брови.

— Сюда, — указывает мне охранник, и я немного торможу, потому что меня ведут не в привычный кабинет для массажа, а совсем в противоположную сторону, минуя гостиную.

— А куда мы? — интересуюсь я.

— Олег Андреевич распорядился проводить вас сюда, — открывает для меня дверь, пропуская вперед.

— Зачем? — на нервах задаю глупый вопрос. Парень ухмыляется, качает головой, ничего не отвечая, словно ответ очевиден. Он и мне тоже очевиден, я просто не хочу его принимать.

Как только делаю пару шагов, переступая порог комнаты, за мной закрывается дверь.

Осматриваюсь. Эта комната явно не предназначена для массажа. Я даже не могу понять предназначения комнаты. У нас с бабулей всё просто. Кухня – для еды, спальня – для сна, зал – для просмотра телевизора. А здесь…

Темно-бордовая стена, словно созданная из граней, как оптическая иллюзия, кажется подвижной и объёмной, другие стены бежевые, потолочная подсветка по всему периметру, тяжёлые плотные шторы на большом окне во всю стену, мягкий ковролин на полу. Бежевый кожаный диван, низкий стол с круглой столешницей из светлого дерева. Но мое внимание привлекает необычное кресло или это софа. Не совсем понимаю. Она обита той же бежевой кожей и сделана в виде волны. Если в нее сесть, то попа провалится вниз, а голова и ноги останутся наверху. По бокам изголовья для чего-то приделаны ручки. Очень странное кресло. Снимаю пальто, аккуратно укладывая его на диван, ставлю на стол свой кейс и присаживаюсь на край дивана. Разогреваю руки, потирая ладони, но что-то мне подсказывает, что массажа не будет.

Ой, мамочка…

Прикрываю глаза, пытаясь успокоиться. Самое страшное, что мне сегодня грозит, – это секс. Это же не так страшно, как тюрьма. Пытаюсь убедить себя. Но холодные ладошки отчего-то начинают потеть, а сердце – биться в панике.

Литвин появляется минут через десять. Сглатываю, на секунды теряя лицо, когда он входит в комнату. На мужчине брюки, черная рубашка с закрытыми руками, вальяжно расстёгнутая на несколько пуговиц. Этим меня уже не смутишь, я видела его голым. В комнату врывается терпкий аромат парфюма и мужского тела.

— Добрый вечер, — встаю с места, как школьница.

Мы встречались несколько раз. Я, в конце концов, трогала его тело, но при каждом появлении этого мужчины волнуюсь. Сегодня особенно. Можно сказать, я в тихой истерике, ибо это не просто сеанс массажа.

— Присаживайся, — кивает мне на диван. Снова сажусь, складывая руки на коленях. Я хоть и девственница, но с парнями всегда общалась легко. Но это парни, ровесники или чуть старше, а это Литвин, и я сжимаюсь. Мужчина проходится по комнате, обходит диван, оказываясь за моей спиной. Расправляю плечи, пытаясь держать осанку. Он у меня за спиной, и я чувствую себя еще более уязвимой.

— Массаж будет проходить здесь? — нахожу предлог, чтобы развернуться. Но Литвин вообще не смотрит на меня, вопреки моим предчувствиям. Он смотрит в окно, отодвинув штору.

— Нет, Надя, массажа не будет, — отвечает, одергивая штору.

— Зачем тогда я здесь? — окидываю комнату глазами.

— Чтобы провести вечер, — снова обходит диван.

В дверь раздаётся тихий стук.

— Входи! — разрешает мужчина.

Дверь открывается, а там девушка с тележкой, как стюардесса в самолёте. Только она не улыбается лучезарной улыбкой, а с каменным лицом заносит шампанское, коньяк, бокалы, закуски в виде небольших канапе с сыром, маслинами, виноградом, фрукты, ягоды, шоколад. Все красиво составляет на низкий стол и молча уходит, прикрывая дверь.

— Зачем? — как заведённая, повторяю я, мысленно ругая себя. Соберись, Надя. Алкоголь – это хорошо, он поможет как-то пережить вечер без истерик.

Меня ведь сейчас могут трахнуть на этом самом диване, и я не имею права сказать нет. Не думаю, что Литвин позвал меня ради интимной беседы.

О чем вообще со мной разговаривать такому, как Литвин?

— Ну я же тебя привлекаю, как мужчина, — произносит с ироничной усмешкой, повторяя мои слова. — Не находишь этот вечер логичным?

Не нахожу…

Но киваю, как кукла, пытаясь улыбнуться.

— Кстати, тебе идёт белый цвет, — кивает на мой костюм. — И в общем, форма. Что-то в этом сеть.

— Спасибо, — киваю, наблюдая, как мужчина открывает шампанское. Закрываю глаза, ожидая хлопка, но мужчина открывает бутылку бесшумно.

— Любишь «Асти»? — наполняет мой бокал.

— Наверное, да.

— Что значит «наверное»? — плескает в свой стакан коньяк и садится на диван чуть подальше, чтобы откинуться с бокалом на угол дивана и вальяжно расставить ноги.

— Я редко пью и в общем пила только шампанское и мартини.

— Тебе понравится «Асти». Всем девочкам нравится.

Хочется сказать, что я – не все. Но… так нельзя по правилам нашей игры, да и не решусь я.

Беру бокал, отпиваю. Вкусно. Алкоголь совсем не чувствуется, пузырьки приятно щекочут губы.

— Итак, Надя. Давно ты увлекаешься состоятельными мужчинами, годящимися тебе в отцы?

Он что, только что намекнул, что я охотница за папиками?

Распахиваю глаза, но не озвучиваю свои мысли.

— Нет. Вы первый! — на нервах выходит дерзко. Я вообще, когда нервничаю, начинаю грубить. Дурная черта характера. А потом сама же пугаюсь своей дерзости.

— Наверное, мне должно это польстить, — снова усмехается, салютуя бокалом. Меня не покидает ощущение, что это не я с ним играю, а он со мной. Будто он всё про меня знает, и эта такая насмешка. — Знаешь, в моей жизни были сотни женщин, как постоянных, так и разовых. Разных возрастов и мастей. Что именно ты можешь мне предложить?

Я снова в шоке от его хамских, циничных вопросов.

— Я ничего вам не предлагаю. Просто озвучиваю свою симпатию. А так вы правы, я никчёмная, неопытная, глупая, заурядная, обыкновенная, в общем. Удовлетворить ваши пресыщенные потребности, скорее всего, не смогу, — выдаю, делая несколько больших глотков игристого.

Ой, Эдик оторвёт мне язык, если узнает.

— Низкая самооценка? — выгибает брови Литвин.

— Нет. Адекватная самооценка, — беру ягоду винограда, закидывая в рот.