Черт…

Идёт стрелка. Я все испортила.

Надеваю туфли, рассматриваю себя в зеркало. Выгляжу как шлюха. А со стрелкой, как деловая шлюха.

Почему я выбрала белье не глядя?

Оно же настолько тонкое, что все просвечивает. А с другой стороны, Литвин уже видел меня полностью голой. Скрывать нечего.

Рассуждать легко. Выйти к мужчине сложнее. Дыхание и внутренние уговоры не помогают.

— Надя, не вынуждай меня... — не договаривает, но в голосе недовольство и агрессия. Выхожу. Каблуки глухо стучат об пол, а потом фальшивят проскальзывая. Не умею я красиво ходить на такой высокой шпильке.

Останавливаюсь посреди комнаты.

Зачем вот эти игры?

От которых мне стыдно и неловко. Не легче просто выключить свет и взять меня быстро на кровати?

Мужской темный взгляд медленно скользит по моему телу и останавливается на стрелке.

— Я нечаянно порвала... — шепчу, ибо голоса нет. — Наверное, надо их снять?

— Нет, оставь. В этом есть своя прелесть. Почему черный цвет?

— А какой надо было?

— Тебе идет белый. Купи себе больше белого. Белье, платья, халатик, — хрипло велит мне, продолжая трогать глазами.

Киваю.

Он так долго меня осматривает, что я успеваю привыкнуть к его взгляду.

— Иди сюда, — подзывает меня. Иду, спотыкаясь на каблуках. — Можешь снять туфли, если настолько неудобно, — усмехается мужчина. Быстро избавляюсь от этого оружия пыток и выдыхаю.

— Иди ко мне, — хлопает по своим коленям. А я не могу. Несмотря на то, что я уже кончала перед этим мужчиной, он меня не касался. — Надя! Уставший я не совсем деликатный человек, не доводи до насилия, — нервно выдает Литвин. — Просто будь умницей сегодня.

Ладно.

Ладно. Я согласилась быть его любовницей в обмен на защиту, и назад дороги нет. Хочу я этого или не хочу.

Забираюсь к нему на колени. Мужчина помогает, располагая мои колени между своих ног. И вот я сижу на мужчине лицом к лицу, очень тесно. Его запах окутывает, а взгляд обжигает.

Не знаю, куда деть руки, вскидываю их, чтобы схватиться за спинку кресла, но тут же убираю.

— Опусти руки мне на плечи, — мягко велит он, устало улыбаясь. Опускаю. В отличие от мужчины, я напряжена, потому что не знаю, что ждет меня в следующую секунду. — Я отвратителен тебе? — спрашивает он и сжимает в ладонях мои бедра, от чего тело вздрагивает. Отрицательно кручу головой.

— То есть отвращения нет?

— Нет, — шепчу, ибо голос снова пропал.

— А что есть? Страх?

— Да, — сглатываю.

— Твой страх не обоснован, — его ладони на бедрах ведут вверх по талии и снова вниз, поглаживая. — Я не маньяк и не извращенец. Не сделаю ничего такого, что нанесет вред твоему здоровью. Меня не возбуждает садизм. А твой страх вынуждает тебя видеть в обычных действиях что-то запредельное. Понимаю, что у тебя нет опыта и ты еще не знаешь, что хорошо и плохо. Доверься мне. Просто отпусти себя и принимай все, что я даю. Так будет легче, — голос у него мягкий, бархатный, но очень убедительный. Руки не прекращают гладить мое тело, но я уже не обращаю на это внимание, словно все естественно. Прикрываю глаза, пытаясь отдаться этому ощущению.

— Вот так, киска, расслабься. Посмотри, — демонстрирует мне черный шелковый платок. — Я закрою тебе им глаза. Ты не будешь ничего видеть. Так меньше страхов и больше ощущений, — хрипло поясняет он. И я ловлю себя на мысли, что мне нравится его голос. Киваю соглашаясь.

Олег прав. Выбора у меня нет, остается только довериться этому мужчине. Это все равно что закрыть глаза и прыгнуть в темную бездну, надеясь, что там внизу этот мужчина все-таки меня поймает и не позволит разбиться.

И я позволяю шелковому платку лечь на мои глаза и погрузить меня в темноту. Литвин еще не трогает, а по коже непроизвольно бегут мурашки. И нет, это не удовольствие. Это чувство страха и неизвестности. Дыхание сбивается, когда я чувствую прикосновение его пальцев к моим плечам, ключицам.

Замираю.

— Дыши глубже и равномерно, Надя. Все хорошо.

И я дышу, ощущая, как пальцы спускаются ниже к груди и обводят ее сквозь тонкий бюстгальтер.

— Тебе неприятно? — пальцы задевают соски, и по коже идет волна тепла.

— Нет, то есть да... — путаюсь в ответе. — Мне не неприятно, — пытаюсь пояснить.

— Я понял, — усмехается.

Его пальцы цепляют бретельки бюстгальтера и спускают с плеч. Ниже и ниже, пока не спадают чашечки, обнажая грудь. Мужчина шумно вздыхает, и мои соски напрягаются.

— Красивая маленькая девочка, вот я и добрался до тебя.

Вздрагиваю, когда мой сосок накрывает что-то горячее.

О боже, он вытягивает в рот мою грудь, он ее целует и ласкает языком!

Как только я это осознаю, внизу живота начинает горячо тянуть, а тело выгибается само собой.

— Ай! — вскрикиваю, сжимая плечи мужчины, когда его зубы смыкаются на моих сосках. Это не больно, это неожиданно и остро.

— Если бы только знала, что я хочу с тобой сделать! — рычит, немного грубо сжимая мою грудь. – Если бы ты знала, какие желания во мне будишь, — сильнее сжимает мою грудь. Не больно, но чувствительно.

А потом его ладонь врывается мне в трусики, рефлекторно пытаюсь сжать ноги, но в моем положении это невозможно.

— Тихо, — успокаивает меня. — Это не стыдно, не неловко и не грязно. Секс неотъемлемая часть жизни. Это как наркотик, подсаживаешься и уже не представляешь своей жизни… — выдыхает, недоговаривая, проникая в меня двумя пальцами. Немного больно растягивает. Всхлипываю, закусывая губы, но он убирает пальцы и водит ими по нижним губам. — Такая нежная горячая девочка, — его голос окончательно проседает, вызывая во мне волну мурашек. Чувствую, как его рука собирает мои влажные волосы и сжимает, немного оттягивая. Обжигающее касание губ к моей шее, хриплое мужское дыхание, терпкий запах, дрожь по коже. Выдыхаю со стоном, когда мужские губы втягивают кожу на моей шее, а умелые пальцы между ног массируют клитор.

Литвин прав. С закрытыми глазами легче лететь в пропасть, ибо дна не видно.

Движение пальцев на моей плоти становятся быстрее, а влаги все больше. Его поцелуи на моей шее превращаются в укусы.

Дрожь усиливается….

Яркая вспышка….

И я все-таки срываюсь с этой пропасти и лечу… Но мне дико хорошо. Настолько, что невозможно сдержать стон.

И пока я вот такая открытая ничего не соображаю, хватаю воздух и цепляюсь за мужские плечи, Литвин расстегивает брюки, приподнимает меня одной рукой, отодвигает мои промокшие трусики в сторону и дергает на себя.

Резко, быстро, сильно сжимая бедра. Настолько неожиданно, что только острая боль и невыносимо распирающие чувство внутри меня дает мне понять, что меня только что лишили девственности.

В шоке даже не кричу, а просто глотаю воздух, как рыба, пытаясь оттолкнуть от себя мужчину. Но нет, он не позволяет мне этого сделать, снова дергая мои бедра вниз, вынуждая сидеть на нем и терпеть эту распирающую боль. Из-под повязки скатывают слезы, всхлипываю, пытаясь это пережить.

Надежда

Он срывает с меня повязку, а я зажмуриваюсь, пытаясь остановить поток слёз. Снова хочу подняться, чтобы избавиться от этой жгучей боли снизу, но Олег опять насаживает на себя, не отпуская.

— Ай! — вскрикиваю. Мне кажется, он очень глубоко во мне. Глубже, чем нужно. Мне кажется, что еще пара движений и он меня разорвёт.

Сглатываю, дышу глубже, хватая воздух.

— Я не могу, — всхлипываю.

Мне уже плевать, что я голая, плевать, как выгляжу. Я хочу, чтобы он вышел из меня. Я даже не подозревала, что это настолько больно.

Подруга рассказывала, что просто неприятно.

— Киска моя, — Олег тоже хватает воздуха, сильнее стискивая мои бедра. — Просто расслабься и впусти меня, — уговаривает.

Куда впустить? Его и так слишком много во мне.