— Ай, — сжимается.

— Тихо, впусти меня, — целую место укуса, спускаюсь губами ниже, а пальцами глубже.

Какая она… горячая, бархатная, маленькая, тесная. Сжимает мои пальцы так, что хочется завыть. Ее тело сопротивляется, и это тоже заводит.

Вынимаю из нее пальцы, нахожу клитор, сжимаю его и одновременно всасываю сосок.

— Ааа! — всхлипывает Надя.

— Девочка моя, такая сладкая, что невозможно устоять. Нет никаких больше Вероник. Ее и не было, — на возбуждение говорю несвойственные для себя вещи. Мне хочется, чтобы она тоже кайфанула. Отрываюсь от ее груди, поднимаю голову, заглядываю в глаза. Пьяные, но все равно испуганные. Что тоже подогревает.

Растираю клитор и смотрю ей в глаза.

— Ты знаешь, чего я по-настоящему хочу?

— Нет… — выдыхает, начиная плыть, цепляясь за мои плечи.

Да. Прекрасная девочка. Не умеет вуалировать и притворяться. И если ей сейчас хорошо, то, как бы ни хотела, не может скрыть.

— Я хочу без прелюдий и разговоров поставить тебя на колени, вжать лицом в кожаное сиденье и… — сам сглатываю, потому что тело сводит. —Расстегни мне ширинку! — требую я. Не реагирует, кусая губы, сдерживая стоны, поскольку мои пальцы неумолимы. Терзают ее клитор, играя с ним. — Надя! Быстро. Не будь эгоисткой, я тоже хочу, — усмехаюсь.

Дрожащие пальчики кое-как справляются с ремнем, тянет змейку вниз.

— А-а-а-а, — стонет, прогибаясь, потому что я кусаю ее сосок, который манит меня. — Вынимай его, быстро! — рычу от нетерпения. Девочка справляется, освобождая мой член. — Сожми его.

Наблюдаю, как маленькая ладошка сжимает мой член, и хрипло стону.

Такое невинное касание, а меня уже подбрасывает.

— А дальше я хочу ворваться в тебя и трахать. Да, маленькая, именно трахать. Быстро, глубоко, до самого конца, чтобы ты кричала, срывая горло, — продолжаю рассказывать ей свои фантазии, растирая ее сладкую, уже набухшую вершинку. — И даже когда ты кончишь, не останавливаться… — сглатываю, недоговаривая, поскольку ее пальцы на моем члене сжимаются сильнее. — Кончай, Надя.

Ускоряю движения пальцев. Снова всасывая яркие ягоды губ, ловя ее стоны и то, как содрогается, кончая.

И пока она приходит в себя, быстро достаю презерватив, разрываю упаковку зубами, раскатываю резинку по пульсирующему члену, под ее все еще пьяным, но снова испуганным взглядом.

Но уже плевать. Отодвигаю ее трусики шире, упираюсь в горячие, мокрые складки и рывком насаживаю девочку на себя.

Снова её вскрик, мышцы лона стискивают член, и я опять срываюсь, начиная несдержанно ее трахать, ускоряя темп.

Не могу с ней иначе. Во-первых, давно разучился кого-то беречь, во-вторых, мозги с этой девочкой отшибает напрочь. Она такая горячая там, непривычно мокрая, тесная, и эти ее вскрики на каждый мой толчок. Ладони по-прежнему упираются мне в грудь, пытаясь тормознуть. Но остановиться невозможно. Сжимаю ее бедра до синяков и сам вколачиваюсь в девочку снизу. Резко, глубоко, быстро. Надя прогибается и снова пытается оттолкнуть. Не понимая, что это заводит меня сильнее. Все на животных инстинктах – взять свою самку любой ценой.

Забываюсь в момент пика. Мозги отшибает. Забываю, что она еще девочка, несмотря на то, что я лишил ее девственности. Что неопытная, пугливая и ничего не знает. Моя ладонь ложится на ее шею и немного сжимает. Совсем чуть-чуть не для того, чтобы перекрыть кислород, а для того, чтобы…

Кончаю с хриплым стоном, сжимая ее шею немного сильнее, и тут же отпускаю. Ничего критичного. Просто капелька жести в этой ванили. Но Наде пока не понять. Она в шоке, смотрит на меня распахнутым взглядом. А я практически отключаюсь от острого оргазма. Запрокидываю голову на спинку сиденья, прикрывая глаза.

Надя пытается встать с меня, но я не позволяю, стискивая ее талию.

— Что ж ты такая неугомонная? Смирись, девочка. Ты моя. Я животное, да. Но запомни, никогда не причиню тебе реального вреда. Все страхи только в твоей голове.

______________

Дорогие мои, автор в отпуске. Ага))) Раз в год выбираюсь. Но это не значит, что глав не будет. Главы будут выходить по-прежнему через день. Просто теперь не привычно с утра, а в течение дня или вечером.

Надежда

— Галь, что-то случилось? — спрашиваю у горничной, которая уже полчаса носится по дому и что-то ищет с озадаченным видом.

— Лев Олегыч потерял часы. Они стоят полмиллиона. Не найду – начнут обыскивать прислугу, — закусывает губы. — Поднимитесь, пожалуйста, с дивана, — просит она. — Под подушками посмотрю – может, туда завалились.

Встаю и вместе с Галей убираю подушки, осматривая диван.

— Он не помнит, где их оставил?

— Говорит, в гостиной. Я всё здесь уже перерыла. Злой, как черт… — шепчет мне Галина.

Вот сам бы и искал свои часы.

Нечего бросать такие дорогие вещи.

Помогаю Гале отодвинуть диван и кресла. Она так волнуется и боится того, что ее обвинят в краже. И когда мы в очередной раз не находим часы ни под диваном, ни под креслом, Галина почти плачет.

— Что за разгром? — удивленно спрашивает Лиза, входя в гостиную.

— Лев Олегыч потерял часы, — нервно поясняет Галя.

— Так пусть он их и ищет, — цокает Лиза и садится в одно из кресел, поджимает под себя ноги, начиная что-то листать в телефоне.

Галя расстроено уходит.

До этого я здесь читала литературу для поступления, мои книги лежат на столике. Лиза меня не напрягает, сажусь на диван, продолжаю читать.

Олега нет. Последнюю неделю мы почти не видимся. Только на завтраках. Что, в принципе, меня радует. Это возможность выдохнуть.

Я даже не могу понять, что чувствую к этому мужчине. Отвращения нет. Он мне не противен. От него всегда приятно пахнет, внешне Олег по-мужски приятен, но я его боюсь. Никогда не знаешь, что он может со мной сделать. Для меня это все ново, неизведанно и порой больно.

Я даже на «ты» не могу к нему обратиться. Не потому что я гордая и принципиальная. А потому что на психологическом уровне не могу перешагнуть этот барьер из возраста и статуса. Литвин все равно для меня кто-то свыше. Кто-то, до кого мне не хочется дотянуться, потому что это невозможно. Мы из разных миров. Я благодарна ему за защиту и одновременно надеюсь, что когда-нибудь это закончится и я стану принадлежать себе.

— Что читаешь? — Лиза поднимает одну из моих книг, прочитывая название. — О-о-о, скукотища, — закатывает глаза. — Пойдем в бассейн?

— Там же холодно? Осень, — указываю глазами на окно, где нависают темные тучи.

— Так он же с подогревом. Пойдем! — решительно встает с дивана.

— Да у меня купальника нет, — отмахиваюсь я.

Мне нравится Лиза, не хочется обижать ее отказами.

— У меня этих купальников куча. Пойдем, подберем тебе что-нибудь, — отбирает у меня книгу, тянет за собой. Смеюсь, иду.

Лиза дает мне белый купальник с красными бретелями и завязками на плавках. Ничего вульгарного. Купальник как купальник, а мне неуютно расхаживать по этому дому голышом. Но Лиза девочка-ураган. Ей невозможно ни в чем отказать. Накидываем теплые махровые халаты, берём с собой полотенца, идем на улицу.

Бассейн и правда с подогревом, чистая вода парит. Это даже прикольно – купаться в горячей воде, когда на улице холодно. Вдали, возле дома охраны, стоит взрослый мужчина. Одет не по погоде – в легкой рубашке, курит, посматривая на нас.

Быстро снимаю халат и прыгаю в воду, чтобы не светить телом. А Лиза медленно снимает халат, потом долго его складывает на шезлонг, при этом постоянно посматривая в сторону мужчины.

Облокачиваюсь на бортик, болтая ногами в воде и с интересом наблюдаю. Поначалу даже не верю своим глазам. Лизе всего семнадцать, а мужчине примерно тридцать пять, может, немного больше. Но она явно с ним флиртует.