Глубоко вздохнув, я отпускаю шест одной рукой и тянусь к нему. Он берет мою руку в обе свои и с ворчанием тянет меня вверх, пока, наконец, не переваливает меня через край, и я не падаю на него сверху. Мы оба задыхаемся, не в силах говорить, понимая, как близки мы были к тому, чтобы лишиться жизни сегодня ночью.

Без предупреждения руки Антонио оказываются на моем лице, а его губы — на моих. Он глубоко целует меня, и я не сопротивляюсь.

Когда он отстраняется, то крепко прижимает меня к своей груди.

— Я думал, что потерял тебя. О Боже, София, я думал, что потерял тебя. — Я прижимаюсь к нему — как долго, я не знаю. Но потом он отталкивает меня и помогает встать. — Нам нужно уходить отсюда.

— Что? — Я все еще нахожусь в таком шоке от всего, что произошло, что не могу понять, что он говорит.

— Пока нас здесь никто не нашел.

Он хватает меня за запястье и тащит к двери.

— Но как же… — Я не могу произнести ни одного из их имен.

Он качает головой. — Пусть их найдет кто-нибудь другой. Они могут подумать, что это было самоубийство. Какое-нибудь дерьмо в стиле Ромео и Джульетты.

— Но…

Он берет мое лицо в свои руки. — София, возможно, именно это они и планировали сказать, когда кто-нибудь найдет тебя утром на земле. Как ты думаешь, почему ты оказалась здесь?

Я ошеломленно киваю. Он прав. Я знаю, что он прав. — Разве они не узнают, когда лицо Конора будет испорчено?

Он тащит меня на лестничную площадку. — Может, он ударился о здание, когда спускался. Не знаю. В любом случае, если кто-то спросит, ты ничего не знаешь, поняла?

— Хорошо.

Мы выскочили из лестничной клетки на мой этаж. Когда я не сразу достаю ключ, Антонио лезет в карман, хватает его и отпирает дверь, затаскивая меня в комнату. Затем он достает свой телефон и отправляет кому-то сообщение, после чего засовывает его обратно в карман.

Он кладет руки мне на плечи и наклоняет голову, чтобы встретиться с моими глазами. — Мне нужно, чтобы ты приняла душ и легла спать. Завтра веди себя так, будто ничего не произошло. Когда узнаешь об Авроре и Коноре, веди себя так же шокировано, как и все остальные, поняла?

— Да.

— Мне нужно кое-что уладить дома, поэтому меня здесь не будет. Я улетаю на самолете с Томмазо первым делом утром. Чем меньше ты будешь знать, тем лучше. Но когда я вернусь, мы поговорим, хорошо?

— Ты уезжаешь? — Я хватаю его за рубашку.

— Ты сможешь это сделать, tesoro. Ты намного сильнее, чем думаешь.

Я делаю глубокий вдох. Он прав. Я могу. — Как долго тебя не будет?

— Я не знаю. — Антонио прижимается лбом к моему. — Но я вернусь сюда, как только смогу.

Я киваю, он целует меня в губы и уходит.

Но на этот раз я уверена, что он вернется.

АНТОНИО

Когда мы с Томмазо вернулись домой в Майами, мы объяснили моему отцу все, что произошло в Академии Сикуро. Поскольку он не получил ни одного телефонного звонка, я должен предположить, что администрация не думает, что кто-то еще из семьи Ла Роза имеет отношение к смерти Авроры и Конора.

После трехдневного допроса и пыток Оронато мои подозрения подтвердились: он использовал Аврору в качестве связного с ирландцами, а все их сделки заключались по защищенным линиям и воскресным звонкам в академии. Они передавали информацию и сообщения туда и обратно.

Думаю, для Оронато стало неожиданностью, что его дочь тоже трахалась с ирландцем и что он ее обрюхатил, но настоящим сюрпризом стало то, что я сказал ему, что она мертва из-за того, что он привел в движение колеса. В конце концов, мы позволили Томмазо сделать решающий выстрел. Он заслуживал того, чтобы отправить этого человека в ад после того, что он сделал с его отцом. И как ни странно это звучит, но с тех пор с плеч Томмазо словно свалилось какое-то бремя. Он снова стал похож на себя прежнего. Не полностью, но близко.

— Salute.

Мой отец поднимает бокал.

Остальные присутствующие присоединяются к его словам. Мы все празднуем тот факт, что истребили крыс в наших рядах. Здесь только мой отец, я, Томмазо и другие капо. У нас не хватает одного младшего босса, поскольку он сейчас гниет на дне Атлантики в пяти милях от побережья.

Я отпиваю немного из бокала и ставлю его на место, ожидая речи отца. Я знаю, что будет дальше. Он спросил мое мнение, и я полностью согласился с его решением.

— Как вы все знаете, нам предстоит занять очень важную должность, поскольку Оронато покинул нас.

За столом раздается ропот и ругань по поводу того, каким предателем он был.

Отец говорит: — Я долго думал, кого именно я хочу видеть рядом с собой, и назначаю Стефано Моретти своим новым заместителем.

Отец Софии встает из-за стола, улыбаясь, и идет обнимать моего отца. Стефано — хороший выбор. Он предан семье и был предан ей на протяжении десятилетий, и у него хорошая голова на плечах.

— Ты знал? — Томмазо наклоняется ко мне, чтобы спросить.

Я киваю.

— Это должно улучшить твои шансы с Софией.

Он смеется, а я закатываю глаза.

Хотя последние несколько дней я был занят всем происходящим здесь, теперь, когда все закончилось, я отчаянно хочу вернуться в академию и увидеть ее. Только два человека могут помешать мне быть с ней, и сегодня я намерен выяснить, будет ли кто-нибудь из них проблемой.

Ночь проходит в пьянстве и пошлых шутках между всеми мужчинами. Когда некоторые из них, наконец, уходят, я подхожу к отцу и Стефано, которые разговаривают в углу. Я понимаю, что разговор идет о делах, но мне все равно нужно его прервать. Утром я вылетаю на частном самолете, чтобы вернуться в Академию Сикуро.

— Могу я поговорить с вами наедине?

Они поворачиваются и смотрят на меня с одинаково озабоченным видом. Я не знаю, читают ли они мои нервы или нет, хотя я стараюсь их сдерживать. Но на самом деле, если они не согласятся, я не знаю, что мне делать, потому что я не могу жить без Софии.

— Все в порядке, сынок? — Отец приподнял седую бровь.

— Посмотрим. — Я киваю в сторону смежной комнаты.

Отец хмурится, но ведет меня в свой кабинет. Как только мы оказываемся внутри и я закрываю дверь, Стефано заключает меня в объятия.

— У меня не было времени поблагодарить тебя за спасение моей Софии. Твой отец сказал мне, что если бы не ты, ее бы уже не было с нами.

Я хлопаю его по спине, прежде чем отстраниться. — Конечно. Именно об этом я и хотел поговорить с вами обоими. София.

Мой отец садится за свой стол и достает сигару, обращаясь к нам двоим, чтобы спросить, не хотим ли мы закурить. Мы оба отмахиваемся от него.

— Я не вижу причин не говорить об этом, поэтому я просто спрошу… Я хотел бы получить от вас обоих разрешение на брак с Софией.

Мой отец замирает с сигарой на полпути ко рту.

Стефано смотрит на моего отца, очевидно, собираясь взять на себя его инициативу.

— У нас возникли чувства друг к другу, и я не боюсь сказать вам, что люблю ее. Я хотел бы сделать ее своей женой.

Я смотрю между ними и тяжело сглатываю, ожидая, что кто-нибудь из них даст мне понять, что он думает об этой идее.

Они оба смеются, затем смотрят на меня.

Я наморщил лоб. — Что смешного?

— Как ты думаешь, что мы обсуждали до того, как ты нас сюда затащил?

— Вы говорили о том, что я женюсь на Софии? Откуда ты знаешь, что мы заботимся друг о друге?

— Мы не знали, — говорит Стефано, широко улыбаясь. — Мы просто разговорились и подумали, что это была бы хорошая пара, но после того, что случилось с Авророй…

— Мы хотели придумать способ заставить тебя думать, что это была твоя идея, — заканчивает за него отец. — Не думал, что ты будешь слишком восприимчив к тому, чтобы я снова выбрал твою невесту после того, как это случилось в первый раз.

Напряжение в моих плечах ослабевает. — Так это значит "да"?

— Безусловно, да", — говорит мой отец и обходит свой стол, чтобы обнять меня. — Поздравляю.