Катерина переводит взгляд на нас, глаза ее сужаются. Она говорит нам начинать, и я беру кубик и делаю первый ход. Антонио, не говоря ни слова, берет кубик и делает свой ход. То же самое повторяется еще три раза, мы оба молчим.

Мне так некомфортно, и я не могу так жить месяцами. Как бы мне ни хотелось говорить о том, что произошло, я думаю, что это может быть не так неприятно, как если бы мы притворялись.

Я оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что в пределах слышимости никого нет. — О том, что произошло в среду…

Он поднимает глаза от доски и смотрит на меня.

Я тяжело сглатываю. — Ты выглядел сердитым после этого.

Он со вздохом проводит рукой по волосам, и от этого его кудри становятся еще более дикими. Он не хочет заводить этот разговор. — Я не злился. Я был расстроен.

Я моргаю, и моя голова на мгновение откидывается назад. Затем я наклоняюсь и шепчу: — Как в сексуальном плане?

Он наклоняет голову и смеется. — И в этом тоже. Но нет, я был разочарован собой, потому что я не шел в твою комнату в общежитии с намерением, что что-то произойдет. Наоборот.

Я киваю, потому что понимаю. Как бы он меня ни привлекал, я тоже не планировала ничего подобного.

— Почему же тогда это произошло?

Я все еще жду его ответа. Я не знаю, зачем я спрашиваю. Неважно, что он скажет. Не похоже, что мы когда-нибудь будем вместе. Ему уже сказали, на ком он должен жениться, и это не я. Но все же, после стольких лет, почему теперь он не может держать себя в руках рядом со мной?

— София.

От того, как он произносит мое имя, у меня все трепещет в животе. А его светло-голубые глаза смотрят на меня так пристально, что кажется, будто они пронзают меня насквозь.

— Это случилось потому, что каждый раз, когда я вижу тебя, я хочу тебя. Я хочу, чтобы мои руки были на тебе, а мой член был внутри тебя.

Воздух вырывается из моих легких. Меня переполняют одновременно восторг и сокрушительное разочарование. Он говорит все, что я когда-либо хотела услышать из его уст, но уже слишком поздно. Он помолвлен с другой и будет делать то, что требует от него долг, поэтому мы никогда не сможем быть вместе.

Я не гожусь в любовницы. Я не хочу быть подстилкой, которую он прячет по углам. Я хочу быть чьей-то женой, той, кого он будет с гордостью носить на руках.

Я готова поклясться, что в его глазах промелькнул краткий проблеск разочарования, прежде чем он продолжил. — Все это говорит о том, что то, что произошло в среду, не должно повториться. Я женюсь на Авроре, а ты заслуживаешь большего, чем быть какой-то побочной фигурой. Давай сохраним то, что произошло между нами, в тайне и сделаем так, чтобы это никогда не повторилось. Так будет лучше для нас.

Я киваю. Он, конечно, прав. Если мы продолжим идти по этому пути и кто-нибудь узнает, что я, по сути, любовница Антонио, я разочарую своих родителей и никогда не смогу найти достойный брак в семье. Для всех остальных я буду испорченным товаром.

Мне всегда казалось, что Мира слишком много говорит "к черту патриархат", но теперь я понимаю, почему.

Все, чего я когда-либо хотела, — это быть в счастливом браке, сидеть дома и заботиться о муже и детях. Я учусь в Академии Сикуро только потому, что Мира умоляла меня, потому что ее отец не разрешил бы ей учиться, если бы я тоже не поступила.

— Это был момент слабости. Больше такого не повторится.

В моем голосе звучит решимость.

Антонио кивает.

— Может, продолжим? Я сейчас тебя обыграю. — Я показываю на игровое поле.

Он усмехается и бросает кубик, чтобы сделать свой ход.

Мы продолжаем играть еще полчаса. Я выигрываю первую партию.

Антонио кажется, что он может выиграть вторую, но перед тем, как бросить кубик для своего последнего хода, он заглядывает мне через плечо и говорит: — Ты его пригласила?.

Я поворачиваюсь и смотрю через плечо на Джованни, который направляется к нам. — Нет.

Я с усилием подавляю в себе разочарование, потому что появление Джованни означает конец нашего с Антонио одиночества. Потом я напоминаю себе, что это хорошо и нужно приложить все усилия, чтобы попытаться наладить что-то хорошее с Джованни.

— Привет, ребята. Как дела? — спрашивает Джованни, когда подходит к нашему столику.

Антонио бормочет "привет", но я улыбаюсь и говорю нормальное приветствие.

— Решил заглянуть и узнать, когда ты закончишь. Я могу проводить тебя в твою комнату.

Я не смотрю на Антонио, когда отвечаю ему. — Было бы здорово.

— Как ты думаешь, сколько ты еще будешь?

Я смотрю на Антонио. — Не возражаешь, если я уйду? Не похоже, что они планируют что-то еще делать сегодня вечером, и я в любом случае немного устала.

Он пожимает плечами. — Как скажешь. Иди.

Когда я оглядываюсь на Джованни, на его лице появляется странное выражение, и в моей крови проносится паника, что, возможно, на наших лицах написано, что между нами что-то произошло.

Я быстро поднимаюсь со стула. — Отлично, тогда пойдем.

Не успеваю я отвести Джованни от стола, как в разговор вступает Антонио. — Нам нужно встретиться еще раз, чтобы обсудить, что мы будем делать в следующую пятницу. Как насчет вечера воскресенья? Я подойду к тебе в комнату.

— Конечно, звучит неплохо. — Я перехватываю руку Джованни и отвожу его от стола. — Увидимся.

Джованни провожает меня в номер, и мы договариваемся встретиться в спортзале на следующее утро. Я не очень люблю спортзал, но это занятие ему нравится, и я соглашаюсь. Затем он оставляет меня с прощальным поцелуем, который снова не вызывает у меня ни малейшего чувства, похожего на то, что я испытываю, когда губы Антонио касаются моих.

Я вхожу в свою комнату, и перед глазами встают картины двухлетней давности. Как же уныла моя жизнь! У меня есть прекрасный мужчина, который хочет со мной встречаться, но я зациклена на мужчине, который помолвлен с другой.

АНТОНИО

Вчера вечером мы с несколькими ребятами играли в покер в моей комнате, а поскольку один из них каким-то образом пронес в кампус бутылку виски, то, когда я проснулся поздно утром в воскресенье, в голове у меня тупо пульсировало.

Я никогда не был большим любителем выпить, но с тех пор, как началась эта одержимость Софией, я, кажется, использую любой способ, чтобы вытеснить ее из своих мыслей, включая опьянение.

Я проверяю время и со стоном переворачиваюсь на спину. Как и в прошлое воскресенье, мне нужно идти, чтобы успеть позвонить отцу. Поэтому я принимаю душ, переодеваюсь и спускаюсь в подвал. Охрана проводит меня в комнату номер три, и я набираю номер отца.

— Антонио, — отвечает он.

— Что случилось? — По его тону я сразу понял, что что-то не так.

Он вздыхает. — Пропала очередная партия оружия, которую нам прислали Коста.

Я хлопнул кулаком по металлическому столу. — Черт, ты серьезно?

— Ты же знаешь, что я не стал бы шутить с такими вещами.

— Что случилось? — Мои пальцы крепче сжимают трубку.

— Этот груз шел по железной дороге. Никто точно не знает, что произошло между Нью-Йорком и Майами. По пути было две остановки, чтобы отключить одни грузы и добавить другие. Это единственные места, где могло что-то произойти.

Моя свободная рука сжалась в кулак на коленях. — Я не думаю, что это была ошибка, если наш груз был случайно снят.

— Именно. Мы проверяем русских с нашей стороны, но пока ничего. А ты?

Я качаю головой, хотя он меня не видит. — Да нет, мы все друг друга достаточно хорошо знаем, но я ничего не слышал.

— Я так и понял. Я буду продолжать копать как внутри, так и вне дома. Я собираюсь привлечь к этому Салуччи, может быть, он считает, что у нас завелась крыса.

Я киваю. Отец Авроры, как заместитель начальника, является его самым надежным советником и другом. — Да, это хорошая идея.

— Это еще не все.

Его голос стал еще более серьезным, чем когда он впервые взял трубку.