Он останавливается на тропинке и поворачивается ко мне лицом. — Ты не боишься, что груз перехватят власти и отследят его до тебя?

— Мой отец согласен, что стоит рискнуть. Нам нужно знать, есть ли кто-то внутри. Русские не предпринимали никаких других шагов после убийства Лео, если это вообще были они. Нам нужно знать, готовиться ли нам к войне или вывести крысу на чистую воду.

— Есть шанс, что тот, кто везет груз, обнаружит маячок и бросит его.

Я киваю. — Верно. Но попробовать стоит. У нас в команде есть техник, и он сам их делает. Они маленькие… могут поместиться в ствол пистолета.

Марсело кивает. — Хорошо. Мы тебе поможем.

— Как думаешь, ты сможешь организовать все это во время телефонного разговора сегодня днем? Чем раньше, тем лучше.

Он пожимает плечами. — У меня есть десять минут. Я постараюсь их использовать. Сначала я позвоню своему родственнику, потом твоему отцу. Последствия будут прокляты.

— Отлично, спасибо, чувак. — Я протягиваю руку, и он ее пожимает. — Будет здорово, если ты станешь частью нашей семьи.

Он усмехается. — Помнишь, ты говорил это, когда наши интересы не совпадали.

Я ухмыляюсь. Он прав. Сейчас это легко, потому что мы на одной стороне, но неизбежно однажды мы окажемся по разные стороны вопроса, и каждому из нас придется ставить на первое место свою семью. Трудно, когда в его семье есть моя сестра.

Мы поворачиваемся и идем обратно. Когда мы заходим внутрь, я сразу же направляюсь к лифту.

— Ты не собираешься посидеть с нами? — спрашивает Марсело.

Я качаю головой. — Нет, я собираюсь вернуться в свою комнату.

Я не могу сидеть и смотреть, как Джованни все еще пытается флиртовать с Софией.

Я собираюсь провести остаток дня, отсчитывая минуты до вечера, когда я смогу отправиться в комнату Софии под предлогом подготовки к нашей волонтерской деятельности.

Пока я жду лифта, я заставляю себя не оглядываться на Софию. Как будто мое тело тонко настроено на нее и может точно определить расстояние, на котором мы находимся друг от друга, даже если я стою к ней спиной. Клянусь, как только ее взгляд скользнет в мою сторону, я это почувствую.

Лифт прибывает, двери раздвигаются, и перед нами предстает Данте Аккарди. Он следующий в очереди в юго-западном секторе страны. Он всегда был немного занудой, но я его терплю.

— Привет, чувак.

Я поднимаю подбородок, когда мы проходим мимо друг друга: он выходит, а я вхожу в помещение, где царит клаустрофобия.

— Что хорошего? — спрашивает он. — Где эта твоя невеста?

Я сузил глаза, глядя на него. Не потому, что я чувствую себя собственником Авроры, а потому, что этот мудак знает не хуже меня, что он совершенно не в теме и напрашивается на драку. — Не знаю.

Я позволил дверям лифта закрыться между нами, раздраженный ехидной ухмылкой Данте. Этот парень не любит ничего, кроме как провоцировать дерьмо.

Когда я оказываюсь в своей комнате, я включаю музыку и расслабляюсь в постели, надеясь задремать, потому что это избавит меня от нескольких часов, в течение которых я буду отсчитывать минуты до встречи с Софией.

В конце концов, мне удается задремать, и я не знаю, сколько прошло времени, когда в дверь постучали. Музыка все еще играет, и звучит песня She Wants Revenge "Out Of Control". Я зеваю, подходя к двери и распахивая ее, и мое настроение портится, когда появляется Аврора.

Она одета в длинное пальто, так что я предполагаю, что она, должно быть, только что пришла с улицы. Хотя, когда я выходил на улицу, было хорошо, так что я думаю, что она немного переоделась.

— Что случилось? — спрашиваю я.

Она проходит мимо меня, и я закрываю дверь.

— Что ты делал? — спрашивает она, поворачиваясь ко мне лицом и улыбаясь.

Что случилось с этой новой, более приятной ее версией? Неужели ей сделали лоботомию за последние несколько недель?

— Ничего, я просто лежал. — Я провожу рукой по волосам и жду, что она скажет. — Что случилось?

Мои руки поднимаются по бокам.

— Я хотела поговорить о том, о чем говорила раньше.

С моих губ срывается долгий, протяжный вздох, и я делаю шаг к дивану, ложась на спину. — Здесь не о чем говорить. Я ясно дал понять, что мне это неинтересно. Мы сделаем все необходимое, чтобы у нас появился наследник, когда мы поженимся, но кроме этого… Я бы не стал ожидать многого.

Честно говоря, когда придет время, я буду счастлив, если мне удастся даже напрячься ради нее. Возможно, для этого мне придется принять маленькую голубую таблетку.

— Да ладно, Антонио. Ты же не можешь сказать, что я тебя совсем не привлекаю.

Вообще, мне нравятся уверенные в себе женщины. Но когда она идет ко мне, покачивая бедрами, мне остается только не рассмеяться над тем, что, как мне кажется, она имеет в виду под сексуальной походкой. Она доходит до края дивана и расстегивает завязки на пальто, позволяя ему упасть на пол, и я поперхнулся, потому что она практически обнажена. На ней черные прозрачные трусы и такой же лифчик, из которого торчат соски.

— Что за хрень? — Я приподнимаюсь, но она снова обнимает меня за плечи и садится на меня.

— Я хочу быть со своим женихом. Неужели это так плохо? — мурлычет она, двигая бедрами так, что они трутся мой член.

Он даже не вздрагивает от этого прикосновения. Если бы эта полуголая София стояла надо мной и терлась об меня, я был бы тверд, как бейсбольная бита.

— Я уже сказал тебе, что мне это не интересно.

Я бросаю на нее свой лучший взгляд "не морочь мне голову", но она ничуть не смущается.

Она наклоняется, чтобы прижаться к моим губам, и трется сиськами о мою грудь, но я хватаю ее за плечи и останавливаю, прежде чем она успевает меня поцеловать.

— Прекрати это дерьмо, Аврора. Что на самом деле происходит?

Она бросает на меня взгляд, который она отточила до совершенства. — Я же сказала тебе. Я не хочу ждать брачной ночи. Не строй из себя ангела, Антонио. Я знаю, что ты уже спал с женщинами.

— Я не собираюсь спать с тобой. Я уже говорил тебе об этом.

Она смеется над моим комментарием и просовывает руку между нами, хватая мой член через джинсы. Я обхватываю ее руками и одним махом переворачиваю нас с дивана так, что мы оказываемся рядом, а она — подо мной.

Она в шоке смотрит на меня, открыв рот.

Я убираю руки из-под нее и откидываюсь на спинку дивана, а затем пристально смотрю на нее. — Если тебе так хочется перепихнуться, найди кого-нибудь другого.

Я почти пропустил это. Почти, но не пропустил.

Вспышка на ее лице, которая мгновенно исчезает, говорит мне о том, что это еще не все.

— Что происходит? Почему ты здесь притворяешься, что хочешь переспать со мной?

Она садится и поднимает подбородок, как будто у нее осталось хоть какое-то достоинство, сидя здесь в нижнем белье после того, как ее скинули. — Я не собираюсь объясняться снова.

— Ты лжешь. — Уголок ее рта дергается, и это говорит о том, что я прав. — Лучше скажи мне, что случилось. Это должно быть что-то серьезное, если ты пытаешься меня соблазнить.

Она встает, поднимает с пола пальто, надевает его и завязывает на талии. Когда она снова смотрит на меня, в ее глазах стоят слезы.

Я пригвоздил ее к месту и жду, когда она решит, как ей поступить — глупо или умно. Скажет она мне или нет, я докопаюсь до истины. Это будет моей миссией.

— Извини, что наплела про предстоящий брак.

Она движется, чтобы пройти мимо меня, но я хватаю ее за руку и останавливаю, встречаясь с ней взглядом в игре в салочки, которую она проигрывает.

Она моргает, и по ее щеке бежит слеза, что меня настораживает. Я никогда не видел, чтобы Аврора плакала. Даже в начальной школе, когда она упала с качелей и сломала руку. В этой женщине нет ничего мягкого.

— Ладно. Я говорю тебе об этом только потому, что в конце концов ты сам догадаешься.

Она вырывает свою руку из моего захвата и поворачивается ко мне лицом. — Я беременна.