— Ну же, ты же знаешь, что хочешь мне сказать. — Антонио обхватывает губами мой сосок, и я стону, когда он сильно посасывает его, добавляя резкую боль к непреодолимому удовольствию.

В тот момент, когда его палец касается моего набухшего клитора — не настолько, чтобы дать мне реальное облегчение, но достаточно, чтобы разжечь мое желание еще больше, — бесполезно пытаться сдерживаться дальше. Этот мужчина владеет удовольствием моего тела, и я рискну сказать ему правду, если действительно хочу, чтобы он дал мне то, в чем я так отчаянно нуждаюсь.

— Я хочу, чтобы это был ты, потому что…

Когда я сделала паузу, он приник к моему соску и еще сильнее надавил на мой клитор, глядя на меня сквозь темные ресницы.

— Потому что ты мне нравишься уже много лет.

Слова срываются с губ, и я задерживаю дыхание, ожидая последствий.

Антонио поднимает голову и встречается с моим взглядом.

Удивление.

— Правда?

Я киваю, поджав губы. — Больше никто не знает. Даже Мира.

Его взгляд блуждает по моему лицу, затем он берет мой подбородок в руки и прижимает свои губы к моим. Он целует меня, как человек, лишенный привязанности, но не утруждает себя шепотом признаться в том, что чувствует то же самое. Я бы не хотела, чтобы он мне лгал. Я знаю, что для него это было не так. Он не тосковал по мне годами так, как я по нему. Достаточно того, что он сейчас здесь и хочет меня.

Я обхватываю его руками, и он углубляет поцелуй, ложась на меня сверху. Мои ноги сами собой раздвигаются, чтобы он оказался между моими бедрами. Твердая линия его члена упирается между моих бедер, и я не могу удержаться, чтобы не выгнуть бедра навстречу ему. Он стонет мне в рот и прижимается ко мне.

— Ты уверена?

Его добрые глаза говорят мне, что это мой выбор. Если я передумаю и попрошу его уйти, он уйдет.

Я киваю. — Я уверена, Антонио.

Моя рука поднимается и прижимается к его щеке, и на его лице появляется страдальческое выражение.

— Это ничего не изменит. Я все равно обязан жениться на Авроре.

Мне нравится, что он беспокоится о моих чувствах и откровенен со мной, но другая часть меня хочет отшлепать его за то, что он осмелился произнести ее имя в этот момент. Эта женщина как яд, даже когда ее нет рядом, но я отказываюсь позволить ей заразить этот момент.

В какой-то момент мои эмоции по поводу невозможности быть с Антонио обрушатся, и я окажусь в ловушке под их обломками, но в конечном итоге я буду благодарна за то, что разделила с ним этот опыт. Боль утраты — это цена любви, и я готова заплатить эту цену за краткий миг счастья.

— Я знаю.

Он кивает, затем поднимается с матраса и встает. На секунду я впадаю в панику, но потом понимаю, что он делает это, чтобы раздеться. Он уже без рубашки, и мышцы на его животе и руках напрягаются и двигаются, пока он засовывает руки под пояс своих брюк.

Я не готова к тому, что он будет полностью обнажен. Это кажется чем-то нереальным. Не то чтобы я никогда раньше не видела голых мужчин — у меня был свободный доступ в Интернет до приезда в университетский городок, — но я никогда не видела этого человека обнаженным.

Этот человек, совершенный, напоминает мне все статуи, вырезанные из мрамора, которые я видела, когда ездила с родителями в Италию прошлым летом, за исключением того, что висит у него между ног. В этом отношении он превосходит статуи в десять раз.

Эрекция у него толстая и гордая, дугой упирается в пупок. Впервые за сегодняшний день меня нервирует мысль о том, что он находится внутри меня.

— Тебе страшно? — спрашивает он, его тон мягкий и заботливый.

— Немного.

— Я обещаю, что буду нежным, София.

Его рука перемещается между ног, проводит по эрекции, и мой страх сменяется возбуждением. Я и подумать не могла, что это так возбуждает — видеть, как мужчина трогает себя так, как он это делает.

— Сбрось халат.

Это приказ, и я немедленно подчиняюсь, сажусь, стягиваю халат с рук и отбрасываю его в сторону.

— Потрогай себя. — Когда я колеблюсь, его голос становится более твердым. — Сделай это. Ты не представляешь, сколько раз я представлял себе именно это.

Его слова придают мне уверенности, и я кладу руку между ног, как делала это уже много раз.

Антонио долго смотрит на меня, облизывая губы и водя рукой вверх-вниз по своему стволу. Он делает один шаг к кровати, потом замирает, вздрагивает и проводит рукой по волосам. — У меня нет с собой презерватива. У меня есть несколько в комнате…

Меньше всего мне хочется, чтобы он уходил. Что, если он передумает, когда выйдет из моей комнаты и не вернется?

— Я принимаю таблетки от месячных и ни с кем не была…

— Я проходил медосмотр у нашего врача, когда был дома на Рождество, так что я знаю, что у меня нет никаких венерических заболеваний. Я никогда не занималась сексом без презерватива, но это зависит от тебя. Я могу сбегать в свою комнату и сразу же вернуться.

Я качаю головой еще до того, как он закончил говорить. — Я доверяю тебе.

Все напряжение покидает его тело, и его плечи расслабляются. Я не знаю, что и думать, когда он смотрит на меня, шагая к кровати. Это похоже на нечто большее, чем просто похоть.

Вместо того чтобы лечь прямо на меня, как я предполагала, он ложится на бок рядом со мной, его эрекция упирается мне в бедро.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я.

Он наклоняется и проводит языком по моей шее. — Я хочу убедиться, что ты готова. Я хочу причинить тебе как можно меньше боли.

Мои глаза закрываются, когда он покусывает мое ухо. Его рука тянется к моей груди, пощипывает соски, а затем опускается между ног. Они сами собой расширяются, когда он кончиками пальцев проводит по моему клитору и нежно надавливает на него.

Через десять секунд я уже стону, мне нужно больше, но я не знаю, что именно. Моя рука вцепилась в одеяло подо мной. Он перемещает руку дальше вниз, пока его пальцы не оказываются у моего входа. Медленно он вводит один палец внутрь и берет в рот мой сосок. Сначала мне кажется, что мое тело не хочет впускать его в себя.

— Расслабься, dolcezza, — шепчет он, прижимаясь к моей груди, и я делаю выдох.

Его большой палец находит мой клитор, язык проводит по соску, и мое тело опускается на матрас. Он вынимает палец и медленно вводит его обратно. Мурашки распространяются от моих ног по всему телу.

Я закрываю глаза, пока он работает со мной, пока я снова не становлюсь близка к оргазму, который тянет меня к краю. Он осторожно добавляет еще один палец, растягивая меня, и боль сменяется наслаждением, когда он снова концентрирует свои усилия на моем клиторе.

Он заглатывает мои крики поцелуем, когда я кончаю, а затем притягивает свое тело к моему. Моя грудь прижимается к его мускулистой груди, чувствительные соски еще больше твердеют от тепла его тела на моем.

— Ты уверена? — спросил он мягким голосом.

Я подношу руку к его лицу и запускаю ее в кудри на макушке, спадающие на лоб. — Я же сказала, да.

Он кивает, затем смотрит вниз, на наши тела, и проводит рукой по моему входу. Антонио вводит свою головку в мой вход. Тут же его взгляд соединяется с моим, словно он проверяет, все ли со мной в порядке.

Когда он продвигается вперед, меня обжигает, и я задыхаюсь.

— Тебе нужна минутка?

Я качаю головой. Я знаю, что будет больно, и хочу поскорее закончить с этим и перейти к приятному. Мира уверяла меня, что все будет хорошо. Удивительная часть.

Он продолжает толкать, а я зажмуриваю глаза, боль становится все сильнее. Когда он наталкивается на преграду, он вдыхает, прежде чем рвануться вперед, и смотрит на меня, словно решая, стоит ли ему остановиться.

Я вскрикиваю, не в силах сдержаться, и слезы вытекают наружу. Дыхание Антонио становится тяжелым, и его рот касается моей щеки. Он ловит слезы языком на одной щеке, потом на другой, а затем целует меня в лоб.

Я открываю глаза, и он смотрит на меня с таким терпением и заботой, как я даже не могла себе представить. Он замирает и опускает свое лицо вниз, чтобы поцеловать меня.