А потому Радгар и отправляется в кабаньи земли дабы разобраться, что там можно испортить раз и навсегда. Ватажники набрякли праведным гневом, дескать, чего это он едино свою голову подставляет? А на что барр их кормит? Чай, они своему народу не захребетники… Тут уж они всем миром!.. И так далее.  Дон думал, что это уже никогда не кончится. Во всяком случае, до послезавтра однозначно.

Но Радгар лихо окоротил своих батыров. Не дал «встать грудью» да забросить более важные дела с сенокосом и приведением крепости в божеский вид. Тут и Хран вовремя встрял, напомнив, что в разведку всем миром не ходят. Разведка любит тишину и тайну. А тут уж колдунам с их многосильными витязями никто не соперник. Радгару же идти в разведку именно потому, что он барр. И должен лучше всех понимать, как защитить свои земли. Ватажники поскрипели, поскрипели, но с его резонами согласились. Один только дед Войча всё никак не мог угомониться – старик смертельно боялся вновь остаться без хозяина, да ещё такого ладного. В крепости, как ему казалось, только-только всё начало налаживаться. Дождался старик светлого денёчка, а избавители опять расползаются.

Радгар с Храном, было, посчитали, что троих воинов для такого дела мало. Пестун готов был отдать на такое дело единственного сына. Но в Орленда вцепился мёртвой хваткой Цвий, мол, барр слово дал расширить его хозяйственную службу. Хран и не подозревал, что его сынок вырос толковым менеджером – доложил Дону «эрудит». А Радгар явно не желал лишать себя такого перспективного молодца – готового сотника. Назревала очередная склока, не имеющая отношения к задачам системы – аж перекосило Дона. Ему эти дебаты до фонаря!

 Он встал, подошёл к бойнице, улёгся на широченный подоконник пузом и глянул вдаль. Крепостной народ уже вылез за стену готовый к труду и обороне. На фоне упитанных, довольных жизнью грагов, подпирающих южную стену, заготовители смотрелись жалкими червями. Мамонт, Таран и Ромео принимали солнечные ванны, приучая робких тружеников сенокоса к кощунственной мысли, что они хорошие, когда хорошие. В процессе приручения крестьянства участвовали героические ведьмы-освободительницы: девчонки грузили на ленивую ездовую скотину багаж. Они выглядели сытыми и весьма довольными тем, что возвращаются домой. Оказывается, не у одного Дона это уже сложившийся жизненный ориентир.

Поблизости совершали променад ватажники Радгара: как бы, между прочим, и в полном вооружении. Посконные пасторали, прикрывающие сермяжную правду – съязвил Дон при виде оборонительных мероприятий аборигенов. Бывший студент не вполне себе представлял значение слова «посконный», что никак не отражалось на его самомнении. Пора, мой друг, пора – протрубил он поход внутричерепным шпионам, вникающим в каждую запятую, прозвучавшую в идиотских дебатах. Вцепились в эту чушь и конспектируют, забивая память Дона всякой чепухой.

Пока он телепался на выход, Цвий задавил бунт в зародыше и вернул дискуссию на деловые рельсы. Дал же бог человеку талант доставать из живых людей печёнку! Будь у него в системе такой объект, щупы повесились бы на собственных косах. А граги скопытились на полевых работах.

– Мы уж готовы! – обрадовали манипулятора, едва тот вышел в чисто поле из осточертевшей крепости.

Дайна принеслась пущенной стрелой и повисла на шее. Она всё больше смелела – может, только начинала верить, что всё это с ней взаправду? Что Дон завтра не исчезнет. Или не передумает, натешившись деревенской тетёхой. Тут и «системник» с «эрудитом» не нужны, чтобы всё это практически ощущать. Его прошибло на такую нежность, что засвербело в носу. Он никогда не был бездушной скотиной, но даже не подозревал, что может быть таким чувствительным. Всё казался себе записным циником, залакированным хорошим воспитанием. А на деле-то нормальный.

– А давайте сбежим! – возопила истерзанная душа манипулятора. – Чего их ждать? Вечно у этих армов перебор с планированием, – проворчал он.

Обнял жену за талию и потопал к шебаршащим под стеной грагам. Те выдрыхлись и почти переварили предыдущий обед, задумываясь о следующем. Особенно Мамонт заметно пялился на копошащихся вдали сенокосителей. Вот как внушать парню правила приличия, когда вокруг сплошные соблазны? Дайна упаковала их скарб и увязала на Тарана. Остальное барахло на месте – их ничто больше тут не держало. А отставшие от поезда догонят его на своих двоих. Там ни одного худосочного плаксивого Пьеро – сплошные качки-марафонцы. Не переломятся – постановил Дон и помог Дайне взобраться на Тарана. «Системник» дал гудок к отправлению, и табор снялся с места.  

– Давно бы так! – прощебетала Даслана, вцепившись в подскочившего Мамонта.

– Спорим! – весело проорала Лэти под квакающий аккомпанемент Ромео. – Мужики нас догонят только через час! Раньше не смогут! Будут резюмировать! Под песню труб и пляску барабанов!

– Болтушка! – ласково обругал любимую гадючку Дон.

– Это поэзия, болван!

Двоедушная гадюка выпучилась на своего манипулятора лучистым взором малолетнего недоумка. Прямо, как тогда, когда они сюда попали. И эта паразитка, вселившись в ребёнка, вовсю эксплуатировала подходящий для манипулирования возраст. Крутила всеми, как хотела. С недавних пор Дон почти расслабился: выросла, наконец-то змеища. И вот те нате: возврат к пройденному. Он облезет, пока время не вырвет из её хищных когтей этот инструмент. Все же знают, чего мелкая гадючка стоит на самом деле, и все ведутся! Даже он сам – бесстрастно напомнил «барбос» кое-какие факты из биографии манипулятора.

Мужики нагнали их ровно через час, судя по внутренним часам Дона. Трое аборигенов верхом на каких-то несолидных старых одрах. Двое армов атлетически-сексуальным бегом, как его окрестила языкатая Лэйра. Дайна тактично передислоцировалась на Ромео, уступив Гнеру место на Мамонте рядом с мужем. Гоб понимающе хмыкнул, оценив скривившуюся морду манипулятора. Экипажи разобрались по машинам в соответствии с боевым порядком и нечего тут миндальничать.

Впрочем, миндальничать пришлось почти тут же. Лошади черногорцев категорически воспротивились совместному походу с грагами. Даслана с Лэти предложили свои услуги мозголомов. Но это они уже проходили. Замороченные лошади настолько переставали реагировать на грагов, что переставали и всё остальное: шевелить мозгами, смотреть под ноги, чуять опасность. Варёная конина не предназначена выполнять прежние функции скакунов. А вот в качестве обеда она вполне себе ничего – взялись дружно облизываться граги. Суть пантомимы трудно было не понять, и Радгар сыграл в благородство: отдал бедолаг на корм старым врагам.

Жизнь хитрая штука – злорадно ощерился Дон в лицо Гоба, когда тот вынужденно покинул кабину своей самоходки. Негоже арму ехать, когда обычные люди чешут на своих двоих. А манипулятору ещё как гоже! Так что по окончании кабаньего обеда – Дон подгонял грагов, как мог – Дайна воссоединилась с мужем на спине Тарана. А Мамонт с Ромео приняли дополнительный груз: походное барахло Радгара со товарищи. Мужики потопали пешком. Аборигены лезли из шкуры, лишь бы доказать, что наши онучи ихних не вонючей. Армы лезли из шкуры, лишь бы не дать понять, как их развлекает этот цирковой номер «лилипуты с гирями». Гадюки лезли из шкуры, лишь бы не хихикать. Одна супружеская пара Паксаров никуда не лезла, прижавшись шкура к шкуре и тихонько треплясь о всякой всячине. Прямо медовый месяц на трассе в авто по пути в отель.

У мужиков, между тем, пошли на второй круг переговоры о будущем соседстве – необременительном для обеих сторон. Идея дружить до гроба с полезными в хозяйстве чародеями захватила Радгара с его приближёнными на все сто. За их судьбу аборигены не шибко волновались: никаких костров не будет. После того, как прорва людей увидала, каких защитников послал им бог, с головы  южан – по эту сторону Утробы – волоска не упадет. Ведь там, у крепости могла полечь вся ватага из Чесла. А уж о кончине крестьян в поле страшно и помыслить. Им хватило бы и пары тварей. Так что Черногорье никому не отдаст таких защитников, какой бы карой ему не грозили и священники, и сам диктатор.