Его эти уси-пуси вокруг несчастной засланки не щекотали. Перед ним был враг, кем бы он там не прикидывался.

– Два матриарха и ещё восемь.

– Что за матриархи? – живо заинтересовалась Даслана.

– Бабушка Драгомия из рода Драгов, – глаза на каменном лице девчонки потеплели. – Гордасия из рода Гордов, – в голосе промелькнуло ледяное отчуждение.

– Дон, не хочешь пояснить, что там у неё в голове? – бесстрастно уточнил Гнер.

– Одну из старух девочка ненавидит и страшно боится, – ответила Лэйра.

–  Она послала к нам эту бедолажку, – встряла с соболезнованиями Лэти.

– А вторую любит, – продолжила Лэйра. – Та защищает её и других обиженных.

 – У них ещё и обиженные имеются, – насмешливо прокомментировал Гоб.

– Так целых двенадцать баб-отшельниц, – иронично напомнил Фуф, возлежа на диване в позе гуляки-гусара. – Они и втроём-то ужиться не могут.

От затрещины супруги он привычно увернулся и вежливо уточнил:

– О вас разговора не было. Вы под надзором уважаемого Вуга. Станете кочевряжится, он вам мигом хвосты подпалит. Неделю будете ходить враскоряку и дуть на задницу.

– Трепло, – улыбнулась Паксая и с удовольствием залезла в объятья любимого мужа.

– Кто инициировал уничтожение людей в Черногорье? – наклонившись к шпионке, продолжил Гнер.

– Гордасия, – отчётливо передёрнуло девчонку.

– Драгомия с ней заодно?

– Бабушка Драгомия добрая. Не хочет никому вредить.

– Почему не препятствует?

– Не знаю, – глубоко в замороженном сознании искренно удивилась девчонка.

– Невелика загадка, – со вздохом констатировала Даслана. – Мудрая женщина. Не хочет войны внутри их маленькой общины.

– Видимо, эта старая стерва Гордасия не самый слабый из щупов, – добавила Лэйра. – Иначе добрая бабушка давно бы ей укоротила инициативу. 

– А из какой семьи она сама? – задал Гоб резонный вопрос, кивнув на шпионку.

– У меня нет семьи, – равнодушным голосом поведала девчонка.

– Почему? – брякнула Лэти и тут же смутилась своей бестактности.

– Маму убил барр из Умты. Давно. Я была маленькой. Меня спасла Драгойна.

– Из рода бабушки Драгомии? – уточнил Фуф.

Хотя все и без того поняли. Традиция использовать во всех именах рода какое-то одно сочетание звуков царила на обоих материках. Не повсеместно, но упорно с самой седой старины.

– Её дочь.

– Что же она не поможет матери унять полоумную старуху? – задал Гоб ещё один резонный вопрос.

– Её убили, – последовал неприятный для щупов ответ. – Сожгли, как ведьму.

– Сколько щупов в роду Драгов? – попробовал упорядочить ход допроса молчавший до сих пор дед.

Он перехватил объект у бестолкового стабилизатора, впускающего в процесс всех без разбора, и взялся шаманить сам. В результате из куклы в кресле, наконец-то, полился связный рассказ:

– У бабушки Драгомии дочь Драяна. Младшая. Она уже старая – ей восемьдесят лет.

– А самой-то бабушке сколько? – невольно встрял Фуф.

– Сто тридцать два, – ответила девчонка, а дед продемонстрировал всем кулак, чтобы не вздумали высказываться поперёк допроса. – Ещё у неё внучка Драгнушка. Ей восемь. Это всё.

– Значит, правнучка, а мать тоже убили, – пробормотал дед и погладил девчонку по голове.

– Гордасии сто двадцать два года, – затянула та нудить родословную обитателей базы. – При ней старшая дочь Гордилена. Ей восемьдесят четыре. Младшую дочь убили. А её дочь зовут Горди. Ей почти тридцать. Властирии из рода Власто семьдесят шесть. Её привели из Варсии, что на востоке за Рунией. Старшую дочь Властирии убили. И её сестру с дочкой. Младшей дочери Властирии Власте восемнадцать. Она хорошая, но злая,  – позволил себе вольное отступление девчонка.

– Убили, убили, убили, – зло пробубнила Паксая и заполучила под нос дедов кулак.

– Крислин пришла из Сверда. Она из рода Крисов. Она уже взрослая: ей тридцать лет. Баира пришла к нам три года назад. Она айтанка из степи. Тоже взрослая: ей тридцать два. Бабушка Драгомия говорит, что её принесло с младенцем на руках и сотнями жизней за спиной. Её сестра Атани тогда тока-тока родилась. А их маму убили. Больше у нас никого нет.

– А как тебя зовут? – Лэти первой пришло в голову поинтересоваться самой примитивной штукой.

– Ладея. Мне шестнадцать лет.

– Так, – крякнул дед и усыпил девчонку: – Вот тебе Гнер разведданные о противнике. Мало того, что разномастный, так ещё каждый со своей историей. И доброго в тех историях с комариный хобот.

– Две старухи, из которых песок сыплется, – принялась перечислять Лэйра. – Три пожилых дамы, пять девиц. Эта, судя по описанию, самая младшая. А самой старшей тридцать два. Ещё две малявки: восемь и четыре. С кого начнём убивать? – издевательски осведомилась она у Гнера.

– Гордасию точно, – невозмутимо ответил тот.

– Согласен, – сухо поддержал его КУС. – Ей в системе не место. Если щуп свихнулся, назад дороги нет.

– А добрая бабушка вполне сможет стать нашим другом! – с вызовом провозгласила Лэти, грозно зыркая на Гнера.

Дед обозрел застывшую в кресле девчонку и заявил:

– На стороне Гордасии три стервы. Такие же сбрендившие, как старуха. И настроены весьма решительно.

– Не допустить нас в Утробу на жительство, – кивнул Гнер КУСУ, вытащившему из головы девчонки полезную инфу. 

– Они её давно обживают, и я их понимаю, – проявил секундное великодушие дед. –  Нам вон тоже приглянулось это местечко.

– Значит, оно станет нашим, – недобро пообещал Гоб. – А что с этими? – кивнул он на девчонку. – Тоже настроены нас прикончить?

– Лэйра, что скажешь? – поинтересовался КУС мнением другого специалиста по взлому мозгов.

– Если я правильно поняла, – нахмурилась та, – молодое поколение ведьминого семейства не желает нам зла. Не рискну утверждать, будто мы им симпатичны. Но войны они не желают совершенно точно. И категорически не согласны с Гордасией. Противоречат открыто. Но устраивать междоусобицу не осмеливаются.

– Значит, старуха сильней их всех? – что-то там пыталась соображать про себя Паксая. – Вряд ли все девицы прогнулись под неё из почтения к старшим? Сомневаюсь, что у щупов это имеет такое же значение, как у приличных людей.

– Не имеет, – безо всякого стыда подтвердила Даслана. – Когда знаешь, как к тебе на самом деле относятся, традиции и слова теряют свой вес. И чем больше зазор между чувствами и поступками, тем быстрей стираются любые границы любых связей. Даже семейных. Но у нас иное дело. У нас система. В моих глазах вы неподсудны и незаменимы. Вы – самое большое моё достояние. А потому для всего остального мира неприкосновенны.  

– Как бы мы не выкаблучивались? – подколол её Фуф.

– Что бы вы ни натворили.

– С этим разобрались, – холодно прогавкал долдонище Аэгл, испоганив душевность момента. – Карта этого района и места дислокации базы есть. Дон, ты принял решение?

Манипулятор нехотя вылез из полудрёмы и буркнул:

– Ага.

– Какое?

– Я иду обратно в ванну, – подпустил Дон капельку яду. – Никогда ещё после ванны не был таким грязным и покалеченным. Девкам идти готовить обед. Армам в задницу. Тарьясу я не указ: он сам с головой и опять где-то что-то чинит. КУСу закодировать нестабильного щупа на возвращение. Дед, пусть она очнётся сразу на границе нашей базы. А то ещё сожрут, пока пребывает в прострации. Паксая, ты собери ей в дорогу чего-нибудь. Голодная же, как бобик. Руф, накорми Дружка.

– Так он же смылся, – удивился приказу пацан.

– Он уже вернулся.

– Я тоже! – завопила, как резаная, Граничка и поскакала к воротам, вереща: – Я сама накормлю! Дружок пришёл! Дружок! Дружок!

Руф демонстративно всплеснул руками и многозначительно уставился на КУСа. Дед недовольно насупился и пресёк его попытку поактёрствовать в кругу профессиональных дешифровщиков эмоций:

– Ничего, не помрёшь. Не такая уж она и баловница. Ещё и посерьёзней тебя будет. Пошёл на службу! И чтобы у меня без выкрутасов! Следить за ней, как за собственной заначкой.