Обстановка в зале переменилась. Цепочки постепенно распадались, всё новые арт и рта образовывали пары, кружились, обняв друг друга. Фигуры в светящихся одеждах сновали между танцорами, выхватывали ещё оставшихся одиночек, увлекали в танец, разбивали и перетасовывали пары. Завораживающие свет, музыка, действо. Странный ритуал больше не пугал, Русана чувствовала, что танец захватил её по-настоящему. Каждая клеточка тела вибрировала, будто разбуженная загадочным партнёром. Восторг, наслаждение и… нарастающее возбуждение? Почему ртаари так долго оставляют её в одиночестве, где запропастилась её пара — Давид? Сейчас как никогда хотелось ощутить близость мужчины!

Ароян танцевал, кружил по залу в паре с беленькой, словно снег, арт. Русана рот приоткрыла от изумления. Затем ринулась к странной парочке, проскальзывая между танцующими кхирами:

— Дад?!

Светящийся силуэт вырос на пути, перехватил, нежно, но уверенно обнял за плечи:

— Мы можем продолжить танец. На сегодня мои дела закончены.

— Джуга? — различать ртаари между собой казалось невозможным. Орелик чувствовала, что это тот, с кем она начинала танец, но доверять такой ненадёжной штуке, как интуиция, она не привыкла.

— Рассказывай дальше.

— Но мне нужно…

Волны, бегущие от пальцев партнёра, стали куда мощнее. Они огибали всё тело и прошивали его насквозь, будто сканировали. Это было приятно, чёрт возьми! Ароян подождёт. Куда он денется!

Русана замолчала, лишь когда рассказала о самом раннем детском воспоминании. И тотчас умолкла музыка, — танец закончился. Смутившись оттого, что выложила всю свою жизнь неизвестно кому, девушка быстро оглянулась. И замерла ошеломлённая.

Зал был пуст. Вместе с музыкой исчез яркий матовый свет, заливавший его. Теперь здесь царил сумрак. Потолок, стены тонули в полутьме, и никакого намёка на широкие двери-порталы. Лишь в центре поднималась колонна желтоватого света. В этой колонне стояли они с ртаари. Вдвоём.

— А где все? — прошептала Русана.

— Мы танцевали дольше обычного. Ты хотела многое рассказать, я — многое выслушать. Первый день праздника закончился, избранные разошлись по домам, теперь их ждёт ожидание. Некоторых — дар, д’арше.

— И Давид ушёл?

— Да.

— Тогда и мне пора. — Русана взглянула на руки ртаари, всё ещё обнимающие её плечи.

— Ваши с ним тхе-шу на время разделились. Вы слишком разные, чтобы долго идти одним путём. Позволь ему сделать несколько шагов самостоятельно.

— Но он мой единственный соплеменник здесь!

— Вы увидитесь, но позже. — Ртаари наконец опустил руки. — Ему нужно кое-что узнать о себе, а тебе — о себе.

— О себе я и так всё знаю. Я предпочла бы узнать что-нибудь о тебе и твоём народе.

— Вы узнаете. Ему расскажут, тебе покажут. Я покажу, не возражаешь?

Перспектива остаться на какое-то время без Арояна Русану не обрадовала. За безопасность друга она не опасалась, за свою — тем более, но если кто-то пытается лишить её права самой принимать решения, то хотя бы плата за это должна быть достойной. Она требовательно уставилась на мерцающее, неуловимое лицо партнёра.

— Отвечу, когда увижу твоё лицо. А то у меня в глазах рябит.

— Извини, — ртаари провёл рукой, будто пытался убрать струящуюся вуаль. И та в самом деле исчезла. Мгновенно, словно выключили защитный экран.

Не удержавшись, Русана охнула. Рядом с ней стоял человек. Высокая золотоволосая женщина с яркими лазоревыми глазами. Необыкновенно, невозможно красивая.

— Нет, — незнакомка будто услышала её мысли, отрицательно покачала головой. — Я не человек. Этот образ я уловила в твоей памяти, и он мне понравился.

Русана поняла, отчего лицо женщины показалось знакомым. Это же портрет Елены Пристинской из старых дедушкиных мем-альбомов! Она досадливо поморщилась.

— Опять маска! Я не это имела в виду, когда говорила о лице!

— Этот образ вполне подходит. Сейчас меня устраивает твоё отношение к его предыдущей носительнице. Потребуется — надену другие. Чтобы увидеть настоящие лица, тебе предстоит узнать очень многое. Ты готова начать этот путь?

Помедлив, Орелик дёрнула плечом. Почему бы и нет? Если это единственный способ хоть как-то разобраться в здешнем цирке.

— Пошли!

Она вложила ладонь в протянутую руку.

Праздник в небесном дворце напомнил Давиду психофильм с незнакомым сюжетом. Такое же ощущение раздвоенности: участвуешь в событиях и в то же время осознаешь их ирреальность. С той лишь разницей, что, играя в психофильме, можно в любой миг отключиться. Давид понимал, что здесь «отключиться» вряд ли получится, но сознание упрямо соскальзывало на знакомую ассоциацию, а иначе… Иначе следовало признать себя сумасшедшим, а всё увиденное — болезненным бредом. Купол, меняющий очертания, светящийся воздух, управляющая телом музыка и самое главное — ртаари. Ароян отказывался верить в их реальность до последнего мгновения, и когда Кхарит-Джуга, выпустив из объятий Русану, взяла его за руку, едва не грохнулся в обморок.

Это не было костюмированным представлением. Подозрение, что готовится спектакль со жрицами в главных ролях, Давид отбросил сразу же, едва переступил порог храма и справился с первым шоком. Но он надеялся, что хотя бы кружащиеся по залу светящиеся фигуры — иллюзия.

Ртаари оказалась материальна. Прикосновения её рук были сильными и бережными одновременно, взгляд больших глаз с огненными зрачками — пронизывающим и… полным любви? Невозможно понять, что означал этот взгляд. Это существо было кхиром, несмотря на слишком высокий рост, странно тонкую фигуру, очертания которой терялись под ниспадающими складками плаща-савана. Несмотря на руки, более похожие на человеческие.

Давиду казалось, что их танец длится вечность. Едва они сделали первые шаги, как голова закружилась. Он больше не видел происходящее вокруг, не смотрел на партнёршу. Крепко зажмурился, сосредоточился на одном: выдержать ритм, не споткнуться, не оступиться, не упасть. Они всего лишь танцевали, но ощущение было, будто душу выворачивают наизнанку, — жутко и сладко одновременно. Так же, как в психофильмах красной черты, когда не ты владеешь обстоятельствами, а они тобой. Когда, мысленно ужасаясь, совершаешь поступки, на которые не то, что решиться в реальности, — подумать о которых не мог.

Давиду мучительно хотелось, чтобы танец быстрее закончился. Но где-то на дне подсознания пряталось желание продолжать его бесконечно в надежде открыть для себя что-то неизведанное и запретное. Затем они на секунду выпали из ритма. Давид испугался, потеряв опору под ногами, и схватился-таки, уцепился за скрытые в складках одежды плечи партнёрши. Прошло много времени, прежде чем осознал изменения. Они уже не летели по залу, а неспешно кружили, подчиняясь мелодии. И сама мелодия стала тише, отдалилась, больше не рождалась в сознании, а приходила извне. И чьё-то тёплое тело касалось его груди сквозь лёгкую ткань туники. объятия стали робкими и неуверенными, а под пальцами явственно ощущался мягкий пух.

Ароян осторожно приоткрыл глаза. Оказывается, он танцует не с ртаари — с арт. Сразу же узнал её: Тассит, девушка-альбинос, бывшая смотрительница.

Арт танцевала, полностью отдавшись музыке. Полуопущенные веки, отрешённое лицо. Но пальцы, лежащие на его плечах, ощутимо дрожали. Давид подумал, что партнёрша испытывает то же, что пережил он сам: страх и восторг.

Он огляделся. Весь зал заполнен танцующими парами, и следа не осталось от загадочной тройной спирали. Теперь это был всего лишь бал, странный, нечеловеческий, и они с Тассит были самой странной парой на нём. Смешные, не похожие на остальных, неуклюже топчущиеся под музыку. Самым верным решением было бы прекратить играть непонятную роль, отправиться на поиски Русаны. Она его единственная партнёрша и спутница в этом мире.

Но пробираться к середине зала означало вновь столкнуться с ртаари, пасть в бездну неизвестности, вновь быть вывернутым наизнанку. Давид не мог поступить так, он боялся ещё одного танца. Как рта могут вожделеть близости с божественными партнёршами? Это казалось равносильным смерти.