Первые пять дней путешествие было уныло-однообразным. Дорога, выложенная каменными плитками под ногами, — Давид боялся даже прикинуть, сколько сотен лет понадобилось, чтобы колеса повозок смогли выщербить в камне борозды, проходя по ним всего несколько раз за год! Лес, подступающий с обеих сторон, — бегущим впереди ачи то и дело приходилось вырубать появившуюся за полгода молодую поросль. Тяжёлые низкие тучи над головой. Ничего не менялось, с таким же успехом они могли двигаться по кругу. Единственное разнообразие — охотничьи тропки, время от времени пересекающие их путь. На третий день Зурси с важным видом предупредил, что отныне тропки стали чужими — в полуторадневном переходе на восток находился тирч Дзарехо. Давид поинтересовался картой Кхарита. Был почти уверен, что таковой не существует, откуда ей взяться у настолько оседлой цивилизации? Но рта тут же начал подробно рассказывать о месторасположении каждого роя, даже попытался что-то чертить на земле вечером после ужина. Но дневной переход вымотал Давида до полного изнеможения, и он постыдно уснул раньше, чем прутик закончил рисовать горы к’Ирхад.

Усталость была настоящим бичом. Первый день Давид бодро шагал рядом с повозкой, на которой ехала Ишбит, пытался донимать со-ртох вопросами. Наверное, эти разговоры и новизна впечатлений помогли ему выдерживать темп путешествия. Зато следующим утром после первого же пройденного километра ноги начали гудеть. До полудня он хорохорился, а затем начал отставать. Ишбит, а следом и Русана посоветовали отдохнуть, взобравшись на колесницу. Искушение было велико, но Давид его переборол:все рта шли пешком, и Русана, и большинство арт. Второй день он тоже закончил на своих двоих. На третий арт начали отдыхать, на час-полтора садясь в коляски. Лавочки были двухместными, так что одновременно ехать могли лишь четверо. Занять место женщин казалось Арояну не тактичным. Неизвестно, хватило ли бы у него сил ещё на день, однако Ишбит проверять выносливость чужеземцев не собиралась и в конце концов категорически приказала отдыхать не только Давиду, но и Русане. Орелик привычно пофыркала, но подчинилась, недавняя болезнь подточила её силы. Все последующие дни путешествия они безропотно забирались в коляску и ехали, когда приходила их очередь.

Ночёвки устраивали прямо на обочине. Разводили костёр, готовили ужин, ели и сразу же укладывались спать на плетённые коврики-раху, укрываясь тёплыми кожаными одеялами, — мужчины отдельно, женщины отдельно. У самок начинался период фертильности, и это заметно усиливало взаимное влечение арт и рта. Но д’айри сейчас было строгим табу для Избранных, преждевременное зачатие могло привести к рождению ачи, а не полноценного кхира. Кхи-охроэс был не празднеством — ритуалом продолжения рода. Приставать к Ишбит с расспросами о подробностях настолько интимного мероприятия Давид не решался. Рта же отвечали с мужской прямотой и откровенностью, но слишком лаконично: «Как празднуют Лазоревый День?» — «Все Избранные собираются в небесном дворце, чтобы предстать перед ртаари. Это самый важный день в году. Ты почувствуешь, Дади». — «Мы увидим королев?» — «Конечно! Они будут танцевать с нами и выберут партнёров для д’арше, Избранных из Избранных. Тот, кому повезёт, будет счастлив на всю жизнь. Ведь его семя или её яйцо продолжат род кхиров».

Они говорили — танцевать с ртаари?! В Джасжарахо Ароян видел лишь пляски ачи. Но может быть, это погрешности перевода? Да и не так важна прелюдия.

«А что будет потом с Избранными из Избранных?» — «Они будут ждать приглашения. Вначале рта, затем арт». — «Но как это происходит? На что похоже д’арше?»

Зурси лишь закатывал глаза, а Бишси, трижды побывавший в ц’Аэре, и каждый раз оказывавшийся Избранным из Избранных, мечтательно вытягивал губы: «Русит делит д’айри с Дади? Увеличь это удовольствие во много-много раз… Нет, всё равно нельзя объяснить. Кто попробовал — знает». Четверо других рта, разделивших прежде д’арше с королевами, согласно дёргали головами.

«Получается, ртаари телесны? К ним можно прикоснуться?» — «Ты смешно спросил, Дади! Разве ты можешь получить д’айри от Русит, не прикасаясь к ней?» — «Они похожи на арт?» — «Каждая ртаари во много раз прекраснее и желаннее всех арт роя!» — «Так как же они выглядят?»

На этом вопросе рта беспомощно замолкали. Неужели в языке кхиров нет слов, подходящих, чтобы описать их восхищение богинями?

«Бишси, ты видел королев так же, как видишь арт, с которыми делишь комнату. Расскажи о них хоть что-то!»

Тёмно-рыжий охотник подносил пальцы ко лбу жестом сожаления: «Мне подарила д’арше Хайса и дважды — Гзура. Но Гзура, с которой я был пять лет назад, совсем не походила на ту, что выбрала меня двадцать восемь лет назад. Если тебе когда-нибудь повезёт, Дади, ты поймёшь, о чём я говорю».

«Если повезёт», — Ароян и эту фразу понять не мог! Единственное разумное объяснение — в д’арше участвовали храмовые жрицы, исполняющие «роль» богинь. Плюс много наркотического питья. Да, это объясняло рассказы рта. Но не странный обряд продолжения рода! Следовало либо поверить в существование загадочных ртаари, либо… Впрочем, каждый час и каждый километр пути приближали их к ответу если не на все, то на большинство вопросов.

Во всяком случае, Давид очень на это надеялся.

На шестой день пейзаж вокруг начал меняться — маленький караван ступил в предгорья к’Ирхад. Лес потемнел, сделался сумрачнее и гуще, дорога больше не тянулась прямой лентой просеки, начала вилять из стороны в сторону, обходя встающие на пути скалы, расщелины, осыпи. Поведение кхиров изменилось. Ачи притихли, на стоянках испуганно жались к повозкам, не осмеливаясь десятка шагов ступить в глубь леса. Во время же переходов то и дело вертели головами, прислушивались к любому постороннему звуку. И арт тревожно всматривались в заросли. Рта разобрали с повозки оружие, больше не шли весёлой гурьбой, а разделились на группы, прикрывая отряд спереди и сзади. Во время очередной ночёвки распределили караул до самого рассвета. Русане не составило труда понять — в горах обитал некто, кого туземцы если и не боялись, то опасались весьма основательно.

Зверя звали «шо». Он охотился стаями и любимой добычей его были кхиры. Злой, очень голодный, поэтому опасный. Это всё, что Русана сумела понять, пользуясь собственными знаниями языка аборигенов. Женщины, которых она расспрашивала, были явно испуганы, говорили много, но сбивчиво и невнятно. Отчаявшись разобраться во всём этом кряканье и шипенье, Орелик спросила у едущего на пару с Ишбит Арояна:

— Дад, из-за чего они так всполошились? Я думала, кхиры — цари природы на этой планете, ни одна тварь им поперёк дороги не станет. Ишбит рассказала, что эти «шо» из себя представляют?

— Рассказала, — Давид покосился на сидящую рядом со-ртох. — Шо-ачи, «глупые дети, заболевшие злостью».

Со-ртох, уловив, о чём беседуют чужеземцы, повернулась к ним. Старательно выговаривая слова, чтобы быть понятой, сообщила:

— Русит не должна бояться. Шо-ачи не станут нападать на Русит и Дади.

— Я и не боюсь! Только не понимаю. Может кто-то объяснить нормально?

Объяснение было неожиданным и шокирующим. Кхиры в самом деле были «царями природы» на этой планете и не знали других врагов, кроме… своих верных и безотказных помощников, своих «глупых детей». Ачи иногда терялись во время охоты, иногда убегали, поссорившись с приятелями. И если не могли найти дорогу домой, то бескрайние леса Кхарита становились для них ловушкой. Голод гасил слабый разум, превращал их в диких животных. Голод — враг разума, всегда и везде. Лишь тот, тхе-шу кого устремлён вверх, способен победить, выбрав достойную смерть выживанию любой ценой.

Однако ачи не может жить как лесной зверь — он кхир. Если он долго будет есть мясо летяг, свиносурков, то заболеет и умрёт, а лесные плоды слишком слабое топливо для его ускоренного метаболизма. Только плоть бывших собратьев — сытная и безопасная пища для шо-ачи. Поэтому они сбиваются в стаи, выискивая путников и охотников. А наиболее желанная добыча — арт, источник бесценного оссу, лекарства от любых болезней, «приправы», делающей лесную пищу съедобной и безопасной. Стая, добывшая пленницу, способна выживать долгие годы. Но женщин не встретишь на дорогах и лесных тропах, они обитают под надёжной защитой тирча. Поэтому лишь раз в год во время паломничества в ц’Аэр у шо-ачи появлялся шанс заполучить лакомую добычу.