* * *

Давид вскрыл последнюю упаковку туб с пищевым концентратом. Виновато взглянул на спутницу:

— Руся, наверное, нам придётся экономить. Если расходовать одну тубу за два дня…

— Этого недостаточно! Мы и так съедаем две вместо четырёх по норме. А то, что ты предлагаешь — это медленная смерть от голода.

Давид вздохнул. Разумеется, он и сам понимал, что этого мало. Но другого выхода нет, продуктовый запас исчерпался. Через пять дней сравняется два месяца после катастрофы «Паннонии», и они до сих пор живы. Верил ли он с самого начала, что помощь придёт? Почему бы и нет? Маловероятно не означает невозможно, упрямый лягушонок должен барахтаться, пока есть силы. Но шансы их стремительно падали. Что делать дальше, Давид не знал, поэтому оттягивал минуту, когда придётся принимать решение.

— Хорошо, тебе тубу в день, а мне половину. У меня масса меньше…

— Дад, не мели ерунды! Экономия нам не поможет. — Она выразительно повела глазами на оранжевый индикатор, предупреждающий, что фильтр в регенеративной батарее пора менять: — Какая польза от пары сэкономленных туб, если мы не сможем пить воду? Разве что спуститься на планету. Там наверняка полно пресной воды. Заправим баллоны.

Давид невольно поёжился от такого предложения. Высадка на неисследованную планету, к тому же забитую неизвестной, несомненно, враждебной жизнью…

— Слишком опасно. Мы понятия не имеем о том, что подстерегает внизу. Никто не высаживается на биологически-активных планетах без тщательного изучения с орбиты. Многонедельного изучения! А у нас ни лабораторий, ни аппаратуры, ничего.

— Пить мочу лучше?

Давид напряженно уставился на жёлтый глазок, как будто пытался перекрасить его назад в зелёный цвет.

— Это пока не опасно. Может быть, уже завтра придёт корабль…

Орелик отвернулась, не желая продолжать спор.

Тонкий писк возник где-то на границе сознания. Едва заметный, он тем не менее выдернул из дрёмы. Русана открыла глаза, тревожно посмотрела на пульт. Что-то случилось? Мирно светились индикаторы, на обзорных экранах всё оставалось на своих местах: Виталина, обе её луны, солнце, непривычный рисунок созвездий.

Девушка оглянулась. Ах, вот в чём дело! Оранжевый глазок на регенераторе сменился красным. Всё, фильтр отключился. Брезгливо морщась, она отсоединила шланг, тянущийся к поясу её скафандра. Взглянула на Арояна. Навигатор сладко спал в своём кресле. Должно быть, порхает бабочкой в дурацком психомире. Пусть спит!

Она заблокировала ручное управление шлюпкой, ввела в автопилот заранее приготовленную программу спуска. Затем — команду «Выполнить».

Кораблик легонько вздрогнул, гася скорость, позволяя притяжению планеты увлечь себя. Начал снижаться. Плавно, крадучись, постепенно сужая витки. Траекторию Русана постаралась рассчитать максимально комфортную, чтобы не разбудить навигатора. И место для посадки выбрала заранее.

Ароян проснулся, когда шлюпка вошла в тропосферу. Открыл глаза и застыл, стараясь разобраться в происходящем. Испуганно обернулся к спутнице.

— Что случилось?

— Дад, у нас вода закончилась.

Она ожидала, что навигатор среагирует мгновенно, — попытается остановить спуск, увести шлюпку назад на орбиту. Когда поймёт, что управление отключено, попробует изменить выполняемую программу, снять блокировку. Русана не сомневалась, что справится со щуплым малорослым Арояном. Но драться не хотелось. В такой день! Последний день их жизни.

Однако навигатор продолжал сидеть неподвижно, заворожено глядел на несущийся навстречу лазорево-синий океан. Лишь прошептал обречённо:

— Зачем?

Теперь уже Орелик растерялась — подобной реакции она не ожидала — и поспешила оправдываться:

— Дад, всё в порядке! Мы сможем заправить баллоны водой.

Ароян поёжился.

— Да уж, воды здесь предостаточно.

— Я говорю о питьевой!

Русана в сердцах шлёпнула ладонью по подлокотнику. И подтверждением её слов на горизонте замаячило пятнышко острова.

Краешек архипелага увеличивался на глазах, приближался. Зажелтела широкая полоса песка, обрамлённая зеленью. Лес уходил вдаль и вверх, к вершинам невысокого хребта. Что было за хребтом, они увидеть не смогли, шлюпка летела над самой водой, обгоняя медленные пологие волны. Навигатор смотрел уже не в иллюминатор, а на цифры, сменяющие друг друга на экране альтиметра. Пять, четыре, три, два. Под днищем мелькнула полоса прибоя. Ещё несколько секунд, и опоры мягко ткнулись в плотный, утрамбованный песок. Программа спуска отработала гладко, как на симуляторе, никаких тебе атмосферных катаклизмов.

Не дожидаясь, пока спутник придёт в себя, Русана открыла дверь, неуклюже вывалилась наружу, — массаж массажем, но за полтора месяца невесомости мускулы подзабыли свои обязанности. Она и не старалась устоять на ногах, с удовольствие плюхнулась на девственно чистый кварцевый песок, звучно скрипнувший под задницей. Совсем как у берегов Аквитании. Только этот пляж был невообразимо широким! Слева и справа он уходил до самого горизонта, лишь вдалеке темнела полоска обрыва с нависающими над ней кронами деревьев. Километра два, не меньше. Сверху пляж не казался таким огромным.

Русана обернулась. В каких-то двух сотнях шагов на песок с тихим шорохом накатывали невысокие волны и отступали, рвались клочьями пены. Она зажмурилась. Не сомневаясь больше, убрала гермошлем.

Воздух пах морем. Знакомый с детства запах соли, воды и чего-то неуловимого, не передаваемого словами. Запах колыбели всего живого, не похожий на мертвящую стерильность атмосферы корабля. Тем более — на усиливающийся привкус затхлости внутри скафандра.

Орелик поднялась на ноги, торопливо отключая застёжки на груди.

— Ты что делаешь?! — закричал навигатор.

С выпученными от ужаса глазами он выглядел комично. Русана улыбнулась.

— Как видишь, раздеваюсь. Снаружи воздух просто замечательный.

— Атмосфера биологически активна! Это смерть!

Орелик покончила с застёжками и, нетерпеливо дёргая плечами, начала освобождаться от скафандра. Спорить и переубеждать не было никакого желания. Сейчас хотелось одного — поскорее раздеться. Внезапно пришло ощущение до невозможности грязного, давно не мытого тела. Она понимала, что это иллюзия, проделки подсознания, скафандр поддерживал кожный покров в идеальной чистоте. Но теперь смысла заниматься самовнушением не было. Неприятное ощущение можно преодолеть по-другому. Смыть его!

— Руся, ты слышишь, что я говорю?! — Ароян так и сидел за штурвалом шлюпки, не решаясь даже голову наружу высунуть.

Скафандр наконец поддался, осел бесформенной серой грудой. Русана выдернула ноги из башмаков, шагнула на песок. Тёплые иголочки приятно вонзились в голые пятки.

— Конечно слышу. Дад, не кипятись. Ты же понимаешь, — корабля не будет. Во всяком случае, за ту крошку времени, что мы протянем на оставшихся запасах. Сдохнуть от голода и жажды в консервной банке на орбите, я не хочу. А ты можешь возвращаться.

На этой долготе начался вечер. Солнце висело градусах в десяти над синим горизонтом-океаном. Лучи его не жгли, а бережно ласкали кожу. Лёгкий бриз коснулся её лица. Не обращая внимания на мужчину, Русана стащила трико, размахнувшись, зашвырнула его подальше. Осторожно, прислушиваясь к ощущениям в просыпающихся мускулах, побежала к воде.

«Шлёп, шлёп» — зачавкал влажный песок под ногами. Орелик заметила движение, остановилась. Маленькая — не больше мизинца — полупрозрачная тварька, смахивающая на рачка-долгоноса, смешно ковыляла, торопилась догнать отступающую пену. Проворности ей явно не доставало. Сжалившись над своим обитателем, океан бросил следующую волну, подхватил малявку, огромным языком лизнул по лодыжкам двуногую незнакомку. Вновь отступил.

Русана стояла, нерешительно вглядываясь в его синеву. Тогда бриз, будто заигрывая, сорвал пригоршню пены и швырнул ей в грудь. Она ойкнула от неожиданности и, тут же захохотав, ринулась навстречу проказнику.