Сейчас нужно уходить.

Бросить все.

Осталась только одна вещь, которую она должна сделать. Схватив письмо со столика, она идет с ним в гостиную и комкает возле камина. В нем еще остались тлеющие угольки, и она вспоминает, как в самом начале отношений они впервые разожгли камин. Робби тогда все лицо перепачкал углем и пытался вытереть его об нее, пока они не завалились на камин в вихре черной пыли и поцелуев.

Когда-то они были идеальной парой.

Она берет зажигалку, лежащую возле ковша с углем, и, держа письмо перед собой, пытается разжечь огонь.

Мелькает тень.

Какое-то движение рядом с ней, – что-то выбивает письмо из ее рук. Что это было? Она в смятении оглядывается по сторонам, и горячие слезы начинают струиться по ее лицу.

Взяв себя в руки, она снова пытается разжечь огонь, и на этот раз все получается. Она подносит зажигалку к краешку письма и наблюдает, как оно сначала чернеет, потом становится оранжевым и наконец превращается в обугленные лепестки, покрытые белым пеплом. Двигаясь от краев, огонь пожирает слова, сжигая все дотла. Дженн бросает остатки бумаги через решетку к догорающим углям.

Я в черном такси. На улице темно, огни фонарей и дома проносятся мимо, Дженн сидит на пассажирском кресле, держа на коленях рюкзак, который брала с собой, когда мы отправлялись на природу. И крепко прижимает к себе свою сумку. В серой куртке на молнии она кажется очень бледной, взгляд неподвижно устремлен вперед. Но выглядит она решительно. Куда мы едем?

Письмо. Я закрываю лицо руками. Это письмо было совсем рядом, в пределах досягаемости. Возможно, это был ключ к ее спасению, и она сожгла его. Проклятье.

Такси набирает скорость, но я успеваю разглядеть зеленую табличку. Аэропорт. Я не знаю, куда она собралась, – наверное, и сама не знает, – но на этот раз я еду вместе с ней.

Грязь под ногами. Воздух горячий и влажный. Черт, тут обрыв! Я стою на самом краю какой-то тропы. Внизу открывается красноватая скалистая долина, необычные, как в джунглях, деревья. Я отскакиваю назад. Вокруг горы, облачное небо надо мной. Бывал ли я здесь когда-нибудь? Слышу какой-то лязгающий звук. Кто-то идет. Дженн. На ней синий водонепроницаемый жилет, шорты и походные ботинки. Она тяжело дышит, волосы влажные, она медленно проходит мимо меня. Одна.

Мое сердце готово выпрыгнуть из груди, мысли путаются.

Позади нас небольшая группа людей поднимается на гору. Я шагаю вслед за Дженн, чтобы не потерять ее из виду. Где мы вообще находимся?

Сначала она отправилась в Южную Америку. Так мне сказала Хилари после ее исчезновения.

Да, в этом месте определенно есть что-то знакомое, и это что-то пытается проникнуть в мое сознание. Духота, пахнет дождем – почти как в тропиках. За спиной Дженн парень с бейджем на шее. Наверное, гид. Мы, случайно, не в Мачу-Пикчу? Думаю, так и есть. Тропа инков. Да, я был здесь раньше.

Стараюсь идти за ней след в след, сосредоточив на ней все свое внимание. Ее ноги двигаются быстро, грязь отлетает от ботинок. Сезон дождей здесь продолжается до февраля, насколько я помню. В это время походы не организуют, как и несколько месяцев после, потому что в горах слишком сыро, и тропа в основном пустует. Мачу-Пикчу был частью плана, который Марти составил, когда мы отправились путешествовать летом после школы.

Похоже, сейчас март. Прошла пара недель с того момента, как Дженн уехала.

Лив. Ресторан. Поцелуй. Эта сцена снова возникла у меня перед глазами.

Вот дерьмо.

Дженн все неправильно поняла. На самом деле все было не так.

– Что ты делаешь? – сказал я, отшатнувшись от Лив.

Мы просто говорили о том, что сегодня в ресторане была полная посадка и как здорово, что дело наконец пошло. Я предложил ей выпить после работы и отпраздновать наш успех. Не более того.

– Да брось, Робби, – сказала Лив. – Только не говори, что между нами совсем ничего нет.

– Лив, – проговорил я, мотая головой, – слушай, прости, если я ввел тебя в заблуждение, но я с Дженн.

Лив вздохнула. Полумрак ресторана не скрывал ее раздражения.

– Но ты ее даже не видишь.

Я нахмурился:

– Я вижу ее постоянно.

– Ладно, продолжай убеждать себя в этом.

Она стояла там в черной рубашке, волосы аккуратно зачесаны назад, красивый макияж. Это все ради меня? Я чувствовал себя раздраженным и польщенным одновременно. И я запаниковал.

– Просто иди домой, Лив, хорошо? – сказал я, потирая лоб. – Я сейчас не в состоянии. И мне нужно тут прибраться.

Лив покачала головой, будто не веря моим словам:

– Ладно, как скажешь.

Когда она ушла, я стал думать о том, как мне поступить. Надо ли рассказать обо всем Дженн? Я решил, что не стоит. Ей незачем об этом знать. Она бы только расстроилась, вот и все. Ну в самом деле.

Однако домой я пошел не сразу. У меня было какое-то странное, подавленное состояние. Я помнил, что сообщение Дженн в моем телефоне до сих пор остается без ответа, но поцелуй Лив выбил меня из колеи. Поэтому я решил поступить так, как и планировал с самого начала: отправился в бар за углом и выпил одну пинту, вторую, третью, а потом еще и еще, пока мой разум не затуманился настолько, чтобы забыть обо всем случившемся. Кое-как добравшись до дома, я завалился на кровать в комнате для гостей, чтобы Дженн спокойно выспалась после смены.

Помню, как тихо было в квартире на следующее утро. И это показалось мне странным, ведь я был уверен, что у Дженн в тот день выходной. Кажется, она предлагала сегодня утром прогуляться по Пентленду. Я пошел на кухню – пусто. Я ждал, что она вот-вот появится с кучей белья для стирки в руках, попросит меня включить чайник, заварить чай или еще что-нибудь.

– Дженн, – позвал я ее наконец, выйдя в коридор. Тишина.

Я отправился в нашу спальню и увидел, что кровать не застелена. Это совсем на нее не похоже. Вернулся в гостиную, кажется начиная немного беспокоиться. А может, на тот момент я еще не волновался, – просто мне нравилось потом так думать. Но у меня появилось какое-то смутное ощущение отсутствия Дженн.

И только потом я нашел на столе маленькую записку, которую она написала от руки своим мелким аккуратным почерком. Взяв записку в руки, я заметил, что некоторые буквы написаны размашисто, неровно – будто Дженн торопилась.

Ни «с любовью», ни «целую», никаких чертовых объяснений. На долю секунды у меня в голове пронеслась мысль, что Дженн узнала о поцелуе с Лив, но она исчезла так же быстро, как и появилась. В ресторане мы были абсолютно одни, а Лив не такая идиотка, чтобы рассказать обо всем Дженн. Нет, она не могла об этом узнать. Но в таком случае что, черт возьми, происходит?

Сейчас, наблюдая за тем, как Дженн месит эту раскисшую тропу в Андах, я понимаю: она все знала.

А точнее – все видела.

Мне стало дурно.

Ведь это Лив меня поцеловала, а не я ее. Это не моя вина. Я знаю, что был далеко не идеальным, и вижу это: я зашел в тупик, тогда как Дженн пыталась двигаться вперед. Но разве я не заслужил чего-то большего, чем эта маленькая записка? Ведь мы столько лет были вместе.

Во мне поднимается гнев. Всего этого дерьма можно было избежать, если бы она просто поговорила со мной.

И мы не оказались бы в такой ситуации.

Позади меня какая-то возня, – мимо проходит гид. По виду он примерно нашего возраста, темноволосый, бородатый, в красной шапке. На его бейдже надпись: «Рауль», рядом его выгоревшее фото. Он поравнялся с Дженн:

– Señorita, ты уже третий день подряд мчишься впереди всех. Может, сбавишь обороты?