Ася делала вид, что ей все равно, хотя все чаще после перемены старалась опоздать, отбиваясь от учителя по физкультуре надуманными отговорками — то ее в Совете дружины задержали, то директриса Риата Георгиевна попросила сбегать за школу, посмотреть, куда свалили землю. За перемену могла нарезать пять кругов вокруг школы. Учитель для разогрева пускал класс на пробежку по залу, а Асе открывал раздевалку. Потом и вовсе стал отдавать ключи. Ася быстро переодевалась и еще умудрялась завязать пацанам штаны в узел. Думала, это прикольно, развлекалась до тех пор, пока Вовка Шилков попросил этого не делать, жаловался, что оставшиеся уроки выглядел галахом. Ну не тупизм ли, ругала себя Ася и отнекивалась от хулиганства. — А кто? — пыхтел Шилков и шел в мятой одежде по коридору…

— У меня и купальника нет, — попыталась отговориться Ася от бассейна.

— Я взяла тебе свой. — Вера допила бульон из тарелки, довольно похлопала себя по животу. — Ляпота!

— Фиолетовый?

— Ладно, пусть фиолетовый будет тебе, — смиренно согласилась она. — Только ты быстрее, ладно?

Пока Ася собиралась, Вера спросила про Алексея, когда услышала, что не приходил, стала успокаивать.

— Не переживай. Все мужики одинаковые, голову вскружат и в кусты, — улыбалась она. И эта улыбка Асе не нравилась, словно чувствовала, что над ней надсмехаются, злорадствуют. Нет, Вера не может так поступить. Они же подруги. Просто Ася идиотка, все неправильно увидела и расценила.

— Что с собой взять?

— Полотенце, мыло.

Бассейн был пристроен к двухэтажному зданию спортивной школы, больше схожей с финансовым учреждением. Вера ключом отворила дверь. Внутри было пусто. Мачеха предупреждала про сторожиху. «О!» «Ого-го!» — в пустоту кричала Вера в поисках сторожихи. Кажется, никого нет. Ну и отлично! Прошли по коридору, увидели спящий симметричный куб — бело-голубой кафель, ровные стены, дно с двумя полосами. Кругом сдержанные краски, холодная, хлорная тишина. Голубая вода с отблесками серебра, местами подрагивала, как веки у человека, который притворялся спящим, а сам подглядывал за происходящим вокруг. Казалось, что бассейн дремал в предвкушении великих дел.

Осторожно ступая по чистому полу, Дрыш подошел к краю, чуть прогнулся вперед и выпустил в воду длинную тягучую слюну.

— Ты еще поссы туда.

— А то, — Дрыщ демонстративно схватился за ширинку.

— Козел!

Он так посмотрел на сестру, будто хотел ей врезать по зубам. У Аси мгновенно вылетели все мысли и чувства.

— Ладно. — Дрыщ милостиво свернул конфликт. — Я в раздевалку.

Быстро переоделись. Верин купальник Асе был великоват, особенно вверху.

Дрыщ сидел на краю бассейна и курил, на воде вокруг волосатых икр мелкими островками кружил пепел. Бултыхая стопами, гнал пепел в середину.

— Чего так долго? — Присмотрелся к девчонкам, заценил, кисло улыбнулся, сеструха еще ничего, уже с формами, а эта совсем плоскодонка.

Вера опробовала воду стопой.

— Блин, холодная.

Дрыщ соскользнул тюленем, охнул, съёжился, заматерился. Просторная мятая поверхность воды исказила его тело в неприглядную чудовищную жабу. Проверяя глубину, Дрыщ пошел по дну, над головой черными водорослями заструились волосы, забухали пузырьки. Дошел до края, выпорхнул из воды синюшным драконом.

— Блин, щас бы водочки! — Вновь потянулся за сигаретой.

По его дрожащей спине и ожерелью позвоночника, стекала вода, копилась вокруг тощего зада.

Вера кинула ему на спину полотенце.

— Ага, — поблагодарил он синими губами, затянулся. Пока докурил, порозовел. Затушил сигарету, примерился, куда выбросить. Поняв, что некуда, сунул в пачку. — А вы чего не купаетесь?

— Холодно, — отозвалась Ася.

— На хрен тогда приперлась? Вали домой.

— Не ори, — проворчала Вера.

— Давай помогу, — Дрыщ прыгнул на дно, подал руку.

— Отстань. — Вера присела, подражая брату, соскользнула в воду, задыхаясь от холода, поплыла.

— Давай прыгай, — приказала Асе. — Дочь Кащея.

Наверное, у Аси так и не хватило бы духа зайти в бассейн, но оставаться под насмешливым взглядом Дрыща тоже не улыбалось. Он издевался над ней уже в открытую.

В воду она спустилась по лестнице с узкими металлическими перекладинами. Коснулась ногами пола, поняла, что здесь неглубоко.

— Господи, — выдохнула она от обжигающего чувства. Ноги сразу свело судорогой, холод, цепляясь за ребра. пополз дальше вверх. Нельзя стоять, надо двигаться, поняла Ася. Заколотила руками, раззявила рот. Когда вода попала в нос, грудь схватил спазм, теперь воздух вдыхался, но не возвращался. Оказавшись в плену, воздух принялся рвать тело на части. Кажется, в какой-то момент от ужаса вода из горла прорвалась в уши, и Ася мгновенна оглохла от появившегося гула, словно из ушей вытащили пробки, и стало все-все на свете слышно. Это невыносимо. Гул бесконечно наполнялся новыми тревожными звуками, будто размножался через увеличительную призму. Воздух шумел, как сто паровозов. — Ну же, перестань, хотелось заорать Асе. Сейчас лопнет голова. Стала бить себя по ушам, широко раскрыла рот. Вроде полегчало.

Ася шла вдоль стенки, ругала себя, что поддалась на авантюру. Какой нафик бассейн, если плавать не умеешь. Конечно, она не ждала, что будет так же приятно, как в горячей ванне, но здесь точно царствовал Колотун-бабай. Сидит, небось, где-нибудь в углу и хихикает, развлекается. Хобби у него — морозить людей, любой минус в радость. — Ну, если выдержите, могу еще убавить. — Да уж, с этим бассейном Асю реально нагрели. Надо в следующий раз обязательно отказаться. Возникло ощущение, что купальник приморозился к заду. Отлепила. Почувствовала взгляд. Видно, Дрыщ заметил ее неловкое движение, заржал в горло. Синегубый тюлень! Краснолапый гусь. Синяя борода. Не суть, какой он. Суть выдержать эту тряхомудию и свалить домой. Плечи совсем замерзли, присела в воду, а так оказывается теплее. Как утка, на полусогнутых пошагала по дну, пять шагов вперед — пять обратно. Дальше нельзя, дальше глубина. Со стороны можно подумать, что присела по нужде, оглянулась на Дрыща, нет — не видит, лицо в воде, размашисто загребает, носится, как дельфин от края к краю. Всякий раз, когда выныривает, на его спине видны бугристые полосы мышц, наверное, на ощупь они горячие и жаркие, как объятия. Асе захотелось прикоснуться. Странная она все-таки: сама ругает человека, сама же тянется к его телу. Наверное, это ненормально. Посмотрела на себя, вода исказила тело, ноги и вовсе покалечила — скажем, видок не ах!

— Ты когда-нибудь, вообще, плавала? — пришлепал Дрыщ, перевернулся на спину.

— Да. На Черном море, — прижалась Ася к стене. — Отец достал путевку в пионерский лагерь в Анапе.

— Сравнила. На Черном море вода соленая, сама держит. — Ему было весело смотреть, как девица корчится от холода, вздрагивает при каждой волне. — А так, — он зашлепал руками, погнал на нее буруны, брызги.

— Не-не-не-надо. — Задыхалась Ася от каждой капли.

— Плавай, сосуля, а то замерзнешь.

— Я не умею.

— Не ссы. Ну, меня блат на кладбище, — хохотнул Дрыщ.

— Ты иди, иди, — стала Ася ласково его отговаривать.

— Вот ведь дура, — вздохнул Дрыщ, схватил ее за руку, потащил на глубину. Ася почувствовала крепкую горячую ладонь. Господи, как приятно. — Сюда иди, — звал он, — не кипишуй. Я с тобой. Держись за меня. Да не здесь… дура, так меня девкой сделаешь… за руку держись.

Ася одной рукой держалась за Дрыща, второй ловила край бассейна.

— Да отцепись ты от края!

Послушалась, доверилась. Он дотащил ее до середины и оставил одну.

— А теперь плыви.

— Как плыви? — охнула Ася, испугалась, забарахталась, проворно забила руками…

— … помо-ги-те… тону…

— Давай греби… екарный малахай… — орал Дрыщ. — Греби!..

Все сразу превратилось в огромный скомканный комок из целлофана. Ася где-то в середине. Вроде все видит, но прорваться не может, от каждого движения проваливаешься под пласт, ощущаешь каждый сгиб, трещину. По самой верхотуре, рядом, внизу и дальше вширь — свинцовые всполохи ламп, они гневно гудят, сквозь гущу воды бросают бледное мерцание света. Ася машет руками, теперь бассейн кажется нереально огромным, безжалостно нескончаемым. Когда над головой сомкнулась вода, в глазах мелькнули кадры поваленной ели, золотых пуговиц, полной луны над мысом Доброй Надежды…Конечно же, Ася не понимала, почему именно мыс Доброй Надежды. У нее с мысом ничего не связано, только если Надежда. Да, конечно же, Надежда — главное в этом сочетании. Ох! Как обидно! Обидно вот так глупо утонуть. Впереди маячили тонкие вертикали ног — извивающиеся, как щупальца осьминога, их близость особенно остро давала почувствовать чудовищность момента. Вдруг, словно благо всевышнего, откуда-то с верхотуры навстречу подалась рука. Конечно же, зацепилась, потянулась, поползла по ней вверх. Казалось, пришло спасение. И вскоре ощутила, что на дно вместе с собой потащила спасителя. Словно проливая чувство отвращения, он вдруг стал отбрыкиваться всем телом. И тут Асю озарило, что теперь спаситель она: если отпустит, то дарует ему жизнь.