Ламия замерла, её глаза расширились от ужаса. Туата Де Дананн медленно поднял все четыре меча, его взгляд был полон решимости и безумия одновременно. Геродот чувствовал, как Исток внутри него вздымается, готовый к битве.

Туата начал двигаться, его мечи светились в полумраке зала. Геродот поднял своё копьё, готовясь встретить врага. Ламия в последний раз взглянула на брата, затем развернулась и бросилась прочь, её крылья взметнулись, подхватив её в воздух.

Но уже через мгновение она передумала, резко остановившись. С развевающимися крыльями, она обратила взгляд на туата. Она не могла оставить брата в одиночку против такого врага. Ламия взмыла вверх, её тень скользнула по стенам храма, и она с яростным криком бросилась вниз, атакуя туата с высоты.

Туата мгновенно среагировал, один из его мечей сверкнул изумрудным светом, блокируя её удар. Ламия отпрыгнула, её крылья взметнулись, создавая порыв ветра. Она вновь атаковала, её когти сверкнули в свете факелов. Она знала, что если отвлечь его на себя это даст брату шанс на победу.

Геродот, воспользовавшись моментом, бросился вперёд. Его копьё засияло от энергии Истока. Он направил его прямо в грудь туата, надеясь пробить защиту. Старший, однако, был слишком быстр. Он развернулся и блокировал копьё одним из своих мечей, в то время как другой меч стремительно метнулся к Геродоту.

Ламия рванулась вперёд, её крылья ударили по Старшему, сбивая его с толку. Она вцепилась в его руку, стараясь вырвать меч. Её когти оставляли глубокие раны на его коже, но тот не показывал ни боли, ни страха. Он рывком сбросил её, и Ламия ударилась о стену, но тут же поднялась, вновь готовая к бою.

Туата развернулся, его четыре меча танцевали в воздухе. Геродот стиснул зубы и снова пошёл в атаку. В этот раз он использовал копьё как щит, отбивая удары туата. Ламия, не теряя времени, кинулась на Старшего сзади, её когти целились в его спину.

Бой был яростным и жестоким. Мечи туата двигались с невероятной скоростью, каждый удар мог стать смертельным. Ламия и Геродот координировали свои атаки, стараясь запутать и ослабить противника. Ламия, используя свою скорость и манёвренность, отвлекала могучего врага, в то время как Геродот наносил мощные удары своим копьём.

— Знаю, зачем вы здесь, — прошипел Старший из Туата Де Дананн, его голос был как ледяной. — Вам не достичь Урука!

— Мы не боимся тебя! — крикнула Ламия, её голос звенел от ярости и решимости. Она рванулась вперёд, её когти сверкнули в свете факелов, и она сумела оставить глубокий порез на руке противника.

Геродот, воспользовавшись моментом, нанес мощный удар копьём, целясь в сердце Старшего. На мгновение ему показалось, что он достиг цели, но туата снова увернулся, и удар прошёл мимо. Контратака туата была молниеносной: его мечи обрушились на Геродота с яростью, и он едва успел отбить их.

Ламия снова атаковала с высоты, её когти целились в лицо туата. Она изо всех сил старалась держаться в воздухе, маневрируя между мечами туата.

— Вижу тебя насквозь, — прошептал туата, — Всё кончено!

И с этими словами он обрушил на Геродота серию быстрых ударов, но Ламия вовремя вмешалась. Она вцепилась в горло старика, стараясь отвлечь его. Геродот, собрав все силы, сделал решающий выпад. Его копьё засветилось от энергии Истока и вонзилось в грудь туата.

— Это не конец, — прохрипел Геродот.

Старший закричал, его мечи выпали из рук, и он рухнул на колени. Ламия и Геродот стояли над ним, их силы были на исходе, но они знали, что победили. Туата медленно поднял голову, улыбнулся и напоследок прошипел:

— Я оплатил свой долг! Наконец-то я свободен!

Геродот тяжело дышал, опираясь на своё копьё. Ламия, раненая, но живая, подошла к нему, её крылья свисали вниз.

— Мы сделали это, брат, — её голос был слабым, но полным гордости.

— Да, — Геродот посмотрел на неё и кивнул. Затем взглянул на мертвеца у их ног, с трудом веря в то, что они с сестрой одолели Проклятого.

***

Гилл выронил мемолибру из рук и, тяжело дыша, схватился за голову. Он не чувствовал боли, но голова жутко кружилась, и ему казалось, что он всё ещё там, в храме, смотрит на поверженного древнего четырёхрукого туата. Его сердце колотилось в груди, словно хотело вырваться наружу, а мысли смешались в хаотичный вихрь.

— Гилл! Гилл, ты как? — голос Клио звучал приглушённо и далёко.

Гилл слышал её зов, но не сразу мог понять, где он находится. Видение постепенно рассеивалось, словно утренний туман под лучами солнца. Он попытался сфокусироваться на окружающей обстановке и поднял взгляд. Перед ним стояла Ламия, её зловещая улыбка обнажала острые клыки, и глаза сверкали безумным огнём.

В ужасе отпрянув, Гилл зажмурился и потряс головой, надеясь избавиться от кошмарного образа. Когда он снова открыл глаза, перед ним было обеспокоенное лицо Клио, её руки нежно держали его за плечи, пытаясь успокоить.

— Гилл, ты меня слышишь? Что случилось? — в её голосе звучала тревога, а глаза были полны заботы.

— Я… я в порядке, — пробормотал он, пытаясь взять себя в руки. — Эти воспоминания… Они были настолько реальными.

— Расскажи подробнее, что ты видел? — спросила она мягко, стараясь не давить на него.

Гилл сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить своё сердце. Перед его глазами всё ещё стояли образы из видения: храм, залитый кровью и пылающий в огне, битва, в которой сталкивались древние армии, туата с его четырьмя смертоносными мечами, и Ламия, сражающаяся бок о бок с Геродотом. Он вспомнил каждый жуткий момент, каждую деталь. Собравшись с мыслями, он постарался рассказать всё Клио, не упуская ни одного аспекта.

Клио внимательно слушала, её лицо становилось всё более серьёзным по мере того, как Гилл углублялся в рассказ. Иногда она перебивала его, чтобы уточнить детали, спрашивала о цвете мечей туата, о Ламии, о том таинственном туата. Когда Гилл наконец закончил, она погрузилась в раздумья, обдумывая услышанное.

— Ламия? Я слышала это имя, — пробормотала она, как будто говорила сама с собой.

Гилл встал и пошёл на кухню, чтобы принести сок для себя и Клио, давая ей время подумать… Когда он вернулся с двумя стаканами сока, Клио всё ещё размышляла вслух.

— Но она не могла быть сестрой Геродота! — продолжала Клио, вставая и начиная нервно ходить по комнате. Она как будто пыталась разогнать свои мысли. — Кровопийца жила гораздо позже Геродота, и среди его сестёр не было никакой Ламии.

— А что ты о ней слышала? — спросил Гилл, чувствуя, как в нём заиграло любопытство. Он невольно содрогнулся, вспомнив лицо крылатой Старшей, её острые, как лезвия, зубы и янтарные глаза.

Клио остановилась и посмотрела на него.

— Что? — спросила она, не сразу осознав его вопрос. — Ах, старая история про Старшую, которая в своём безумии и жестокости зашла так далеко, что другие представители Старшей Крови решили от неё избавиться. Но она оставила после себя наследие в виде нескольких Младших домов. Некоторые из этих семейств существуют и поныне, но они не спешат заявлять о себе. Даже Наследникам Крови не нравятся те, кто питается кровью.

Клио на мгновение замолчала, затем продолжила, её голос стал более напряжённым и серьёзным:

— Но это не так важно, как упоминание Урука и тот Старший, что защищал храм. Можешь описать его ещё раз?

Гилл вздохнул, пытаясь собрать в кучу все свои мысли и воспоминания.

— Жуткий старик, четыре руки и длинные уши, — ответил он, размышляя, кто выглядел более зловеще — Ламия или этот длинноухий старик. Воспоминание о первом появлении крылатой кровопийцы вызвало у него волну тошноты. — Геродот узнал его, насколько я мог понять, но он и сам с трудом поверил. Какой-то Проклятый.

Клио подошла к окну, её взгляд устремился вдаль. За стеклом тянулся бескрайний лес очистителей воздуха. Лугбанд ухаживал за стадом поглядывая на север. Она обернулась к Гиллу, её лицо отражало беспокойство.

— Проклятые? Не слышала о ком-либо, кого бы так называли. Возможно, это что-то очень древнее, что-то, о чём не сохранилось записей.