Тор и Алфхилд напряглись, когда колдунья начала говорить голосом их дочери.

— Ты, благородный Тор, можешь убить меня или отправить меня моим сородичам, но тогда аберрация добьёт твою милую дочурку. А я могу спасти её, — в комнате воцарилось напряжённое молчание.

— Лжёшь! — Алфхилд обнажила меч, её глаза горели яростью отчаявшейся матери. — Как смеешь ты манипулировать нашей скорбью? Осмелилась зажечь в сердце матери, опустошённой горем, тлеющий огонёк надежды!

— Я?! Лгу?! — наигранно изумилась колдунья, её голос прозвучал с сарказмом. — Это всё наговоры моих завистников! — она хихикнула, её смех походил на хохот целой толпы. — Можете мне не верить, но я, как и вы, в довольно отчаянном положении, — её голос вновь изменился, превращаясь в многоголосый хор. — Я прекрасно понимаю, чем рискую, придя сюда, но выбора у меня нет. Впрочем, как и у вашей дочери, — она повернула голову к Алфхилд. — Видеть, как твоё дитя превращается в аберранта — худшее наказание из всех возможных. Уж я-то это знаю. Поэтому предлагаю вам сделку. Вы поможете мне, а я спасу вашу дочь.

— Как ты собираешься ей помочь? Не припомню, чтобы твоё колдовство могло исцелять, — с сомнением произнёс Локи, его глаза сузились, оценивая ведьму.

Тор и его супруга обменялись взглядами, их лица выражали отчаяние и надежду одновременно. Наконец, правитель Асгарда спросил:

— Почему мы должны верить тебе, ведьма?

— Невозможно вылечить такую аберрацию! Это абсолютно невозможно! — с возмущением воскликнула Алфхилд, её голос дрожал от гнева и отчаяния.

— Миледи Алфхилд права, но только отчасти, — спокойно ответила ведьма, её глаза блестели холодным светом. — Существует лекарство. Амброзия! — её слова прозвучали как гром среди ясного неба. Остальные присутствующие смотрели на неё, поражённые, не веря своим ушам. Даже бесстрастные валькирии были ошеломлены.

— Предположим, ты говоришь правду, — продолжал сомневаться Локи. — Если Туата Де Дананн узнают о нашем союзе с тобой, они…

— Чего ты пожелаешь взамен? — Тор вглядывался в глаза своей супруги. Искра надежды, которую они увидели, ослепила их обоих. Если им удастся спасти дочь, ничто другое не будет иметь значения.

— Пустяки! — отмахнулась ведьма и расхохоталась, её смех прозвучал как колокольный звон. — Всего лишь помощь в одном небольшом деле.

“Дианмура, четвёртая планета в этой системе, представляет собой мир, где большая часть поверхности отравлена. Тем не менее, существует небольшой участок, пригодный для жизни, что делает планету обитаемой, несмотря на её специфические условия. Население Дианмуры скромно по численности, с всего двумя крупными городами на всю планету. Кроме того, здесь расположен один космопорт, способный принимать корабли небольшого размера.

Дианмура, подобно другим планетам Рухнувших Царств, остается в стороне от дел Младших домов, не стремясь к контактам. ”

Из архивов Гильдии Магистралей и Навигации

Под мириадами угасающих звёзд, на безграничных просторах безмолвной равнины, раскинулись руины древнего города. В былые времена он сиял великолепием и вечной красотой, его границы тянулись на множество километров, словно могучие руки, простирающиеся к горизонту. Века не смогли затмить его величие, и даже в разрушении он продолжал вызывать восхищение и трепет.

Здесь ветер не шептал, и дождь не пел свои песни. Облака не смели скрыть звёздное великолепие небес. Ночь и тишина — вечные хранители этих мест, их власть абсолютна и неумолима. Они владеют городом, чьё имя утонуло в тумане веков, и если кто-то ещё помнит его, то предпочитает молчание, нежели рискнёт произнести его вслух. Люди здесь не в почёте, их присутствие не желанно. Но иногда судьба приводит их сюда по непостижимым причинам. Случайный странник обречён потерять разум от изобилия звёзд, раствориться в давящей тишине и стать лишь тенью, скрывающейся во мраке вечной ночи.

В эту ночь он вновь ступил на забытые улочки. Его шаги, тяжёлые и решительные, разрывали тишину древних улиц, пробуждая отголоски прошлого. Тишина, повелительница этих мест, не приветствовала чужаков, но перед его настойчивостью она была бессильна. Он возвращался сюда снова и снова, облачённый в плащ из грубой шерсти, блуждая среди теней ушедшего величия. Зачем он пришёл? Чего он искал в этих руинах? Ответы ускользали от него, как и сама память. Он шёл, минуя обломки былой славы, клянясь, что никогда не видел этих мест, хотя каждый поворот казался знакомым.

Улицы, устланные телами, что не нашли покоя, их взоры, прикованные к нему, следили за каждым его движением. Их губы шевелились, пытаясь пробудить звуки жизни, но лишь молчание отвечало им. И так он блуждал, в мире, где смерть и глухая тишина держали своё владычество, пока не увидел Её.

Перед ним стояла женщина в пурпурном одеянии, взирающая на звёздное небо. Её волосы, тёмные как бездна космоса, нежно спадали на обнажённые плечи, обрамляя лицо, столь прекрасное, что оно казалось вне времени. Её кожа была бледна и сияла мистическим светом, как лунный свет на поверхности тихого озера. Глаза её, глубокие и загадочные, словно рубиновые звезды, смотрели на него с любовью и печалью, как будто он был давно потерянным возлюбленным, вернувшимся после долгой разлуки. На её губах играла загадочная улыбка, тёплая, но с оттенком грусти, словно она знала все тайны этого места и боль, что они хранили.

Она указывала ввысь, и его взгляд следовал за её жестом. В этом движении было что-то магическое, будто её пальцы чертили линии в самом воздухе, но туман окутал его разум, и он не мог увидеть — или не желал? Она шептала ему что-то, её голос был подобен ветру, мягкому и едва слышному, словно древняя мелодия, но её слова тонули в океане тишины, не достигая его сознания.

“Кто ты?” — настойчиво повторял он, хотя ответ был ему известен. Его слова, казалось, растворялись в тишине, но неожиданно достигли слуха той загадочной женщины. Она откликнулась мягким движением головы, её волосы колыхались, словно волны на спокойном море. Она вновь указала на небо, её пальцы были тонкими и изящными, словно сотканные из самых тонких нитей времени. Её лицо, столь близкое и недосягаемое, излучало бесконечную мудрость и глубокую печаль. И тогда она прошептала его имя: “Гилл”.

Её голос был одновременно и мелодией, и эхом, проникающим в самые потаённые уголки его души. В этот момент ему казалось, что он наконец-то нашёл то, что искал, хотя и не знал, что это. Их взгляды встретились, и время, казалось, остановилось, оставив их наедине под сводами вечного неба.

Он проснулся, и понимая, что сон уже не вернется, решил встать с постели. Время было еще раннее, и чтобы не разбудить отца, он аккуратно пробрался на кухню. Там он приготовил себе бутерброд и вышел во двор, где его встретила прохлада раннего летнего утра. На чистом полотне ночного неба мерцали звезды. Вдалеке мерцали ночные огни мегаполиса Гамеша, а на небосводе четко проступали световые следы, оставляемые кораблями, рассекающими темноту ночного неба. Империаллуры мирно спали в загоне, но вскоре они начнут просыпаться и просить свежую воду. Воздушные очистители издавали скрип под дуновением ветра, напоминая звук старых кораблей в море. В темное время суток их силуэты напоминали обнаженные деревья, лишенные листвы, тянущие свои ветвистые руки к небесам. Несколько роботов, с гулом работающих сервомоторов, неутомимо патрулировали округу, создавая фоновую мелодию ночи. Над входом в амбар мигала лампочка, а у сарая мелькнули два ярко-синих огонька — недавно поселившийся рядом шур’кати словил какого-то грызуна и убежал в свое укрытие. Эти хищные кошки питались мелкими животными и местными насекомыми, которые порой и сами охотились на мелких животных. Отец Гилла сначала хотел прогнать надоедливое животное, но в последний момент передумал.

Гилл, провожая взглядом шур’кати, поднял глаза к звездам. В его сознании всплыл образ женщины из снов, которая преследовала его уже более двух месяцев. Он встряхнул головой, пытаясь изгнать этот призрак. Мудрецы в Гамеше утверждали, что сны являются дарами богов, средством, которым они общаются со своими детьми, разбросанными по всей страдающей галактике. Гилл был скептически настроен к этому утверждению, но все чаще задумывался о том, что при следующем визите в город стоит обратиться к толкователю снов. Если боги действительно пытаются передать ему какое-то сообщение, он хотел бы знать, что именно они пытаются сказать.