– Не хотел привлекать к себе столько внимания, – сказал он, потупив взгляд.

– Я… – Юми заикнулась. – Это… гм… с какими чудовищами ты сражаешься?

– Сражаюсь? – переспросил Тодзин. – С чудовищами?

– У тебя впечатляющие мускулы, – сказала Юми. – Они тебе нужны, чтобы… воевать? Драться?

Иззи так расхохоталась, что лапша едва из носа не полетела. Тодзин сильно смутился. Выходит, он застенчив? Но зачем застенчивому человеку так красоваться, если он ни с кем не сражается?

– Ничего подобного, – ответил он. – Я просто занимаюсь самосовершенствованием. Хочу понять, на что способен. Достичь предела возможностей и преодолеть его.

– А что это даст? – спросила Юми.

– Это само по себе достижение.

Тодзин напряг руку так, что проступили вены. Выглядело это почти гротескно, но все равно впечатляюще.

– Наше тело – самый удивительный инструмент. Разве не странно, что люди тратят уйму времени, настраивая двигатель машины, пока он не заурчит как положено, а со своим телом не делают того же?

Юми едва понимала, о чем он говорит. Но заметила, как одобрительно на Тодзина смотрит Аканэ. Отходя за соусом для лапши, Аканэ легонько дотронулась до руки Тодзина и сразу убрала пальцы. Тодзин глуповато улыбнулся и опустил взгляд.

Он действительно стеснялся женщин. Либо так, либо Юми вообще ничего не понимала – что, впрочем, было вполне вероятно. Зато теперь она узнала, как женщина может смотреть на мужчину. Лиюнь ограждала подопечную от людей, но глаза-то у Юми были. Взгляд Аканэ на Тодзина отличался от взгляда голодной женщины, готовой вцепиться в первый попавшийся кусок. А таких вокруг хватало.

Неужели он качает мускулы… без причины? Вот до чего дошло общество, где всю тяжелую работу выполняют хионные линии… Хорошо это или плохо?

– Интересно, – сказала Юми. – Тодзин, когда мой брат о тебе рассказывал, он…

Девушка замешкалась, подумав, что вряд ли стоит об этом говорить. В самом деле, вся компания тут же уставилась на нее с любопытством. Общаться с людьми было тяжело.

– …не объяснил, зачем ты качаешь мускулы, – закончила она.

– Еще бы он объяснил, – с ухмылкой прокомментировала Иззи.

– Юми, прости за вопрос, но где он? – спросил Тодзин. – Обычно твой брат почти каждую ночь патрулирует участок рядом с нашим. Бригадир сказал, он взял отпуск по личным причинам. Но все равно странно, что мы вообще его не видим.

– Он… гм… – У Юми участился пульс.

Позвать Художника, чтобы он придумал для нее отговорку? Юми решила, что сама ответит в его духе.

– У него важные дела. Очень важные.

– Важнее работы? – спросила вернувшаяся Аканэ, передавая Тодзину соус.

– Нет-нет, – поспешно ответила Юми. – Это касается работы. – Она заговорщицки склонилась над столом. – Он разыскивает стабильный кошмар.

Она ожидала, что все ахнут.

Но Аканэ лишь закатила глаза. Тодзин замер, а затем покачал головой. Иззи просто рассмеялась.

– Вы не верите? – прошептала Юми.

Почему все так реагируют на Художника? Неужели он действительно бездарь? Юми заметила, что это уже не злит ее так, как прежде. Теперь она почувствовала жалость. И толику… возмущения?

«Они к нему несправедливы, – подумала Юми. – Может, он и не лучший художник, но он согласился учиться сложению камней. И быстро начал делать успехи».

Ей стало отчасти понятно, почему он обижен на приятелей, ведь их первой реакцией было не беспокойство, а пренебрежение.

– Ладно, ладно. – Иззи протянула какой-то исписанный листок.

Не книгу. Просто огромный лист бумаги.

– Читали?

– Умоляю, только не гороскопы! – простонал Тодзин, бухнув в миску добрую половину бутылки острого соуса.

Всем как будто не терпелось сменить тему и забыть о Художнике.

– Никаких гороскопов за этим столом, – заявила Иззи. – Это конкурирующая продукция. Но тут у меня даже не сериалоскоп. Пишут, что корабль готовится к запуску.

– Еще на прошлой неделе писали, – заметила Аканэ.

– Тогда Пелена была слишком густой, – ответила Иззи. – Теперь точно запустят.

– Не сомневаюсь, – тихо произнесла Масака, – что они окажутся очень-очень дружелюбными.

– Они? – Юми в недоумении оглянулась по сторонам, втягивая лапшу. – Вы о ком?

– Об инопланетянах, – ответила Аканэ. – О тех, кто живет на звезде.

Юми поперхнулась и закашлялась.

– Где? – спросила она, от смущения выпив разом полчашки ячменного чая.

– В твоем городе что, газет нет? – удивилась Иззи. – Мы запускаем корабль в межпланетное пространство! Его сто лет строили и вот достроили.

– Они дружелюбные, – наклонившись, шепотом повторила Масака. – Дружелюбнее некуда.

– Юми, ты правда ничего об этом не слышала? – спросила Иззи. – Не могу поверить. Мне нужен блокнот. Возможно, придется скорректировать твой сериалоскоп…

– Иззи, успокойся, – перебила ее Аканэ. – Не все, как ты, читают газеты от первой до последней строчки.

Как Аканэ умудряется даже за едой оставаться такой утонченной? Нужно ли Юми следовать ее примеру?

Лапшу трудно есть, не хлюпая. А прежде Юми вообще не ела при посторонних, если не считать прислугу.

– А я уверена, что инопланетяне невероятно красивые. – Иззи откинулась на стуле. – Мужчины романтичные, а женщины страстные.

Юми снова поперхнулась.

– Сколько сейчас сериалов про инопланетян идет? – с улыбкой спросил Тодзин.

– Примерно половина от всех, – ответила Иззи. – И инопланетяне там красавцы. Все до единого. Разве не очевидно, что они и должны быть такими?

– Э-э-э… А почему? – спросил Тодзин.

– Я обязательно буду встречаться с инопланетянином. Или с двумя. – Иззи уверенно вскинула голову. – У меня в сериалоскопе так предсказано. С некрасивыми я встречаться не буду.

Юми порадовали смущенные лица приятелей. Не ей одной Иззи казалась странной. Даже Масака с недоумением уставилась на подругу.

– Иззи, твоя логика, – начала Аканэ, – просто… ну…

– Ужасна? – подсказал Тодзин.

– Я искала более политкультурный термин.

– По всей вероятности, ужасна?

– Ничего, скоро увидите, как за меня будут драться крутой инопланетный качок и грудастая инопланетная секс-бомба, – заявила Иззи.

– Извините, – сказала Юми, – мне нужно… гм… отойти. Ненадолго. Я тут вспомнила кое-что.

Она бросилась к барной стойке, где Художник болтал с Виньеткой. Та растягивала пальцами что-то светящееся, вроде веревки, сотканной из света. Юми сразу забыла, зачем подошла, не в силах отвести взгляд от удивительного зрелища. Концы светящейся веревки растворялись в воздухе.

– Твоя духосеть знает, какое тело тебе принадлежит, – говорила Виньетка. – Она сохраняет с ним Связь. Связь формируется со всеми одушевленными – и в меньшей степени неодушевленными – предметами, что тебе встречались. Удобно, да?

– То есть это моя нить? – спросил Художник.

– Ага, – ответила Виньетка. – Не волнуйся, не порву. Я просто ее растягиваю и проверяю, нет ли повреждений. Не вижу, чем еще могу помочь, уж извини. Иногда я совершенно бесполезна. Это все мой узор. По крайней мере, поводок станет длиннее, образно выражаясь.

– Чем она занимается? – шепнула Юми Художнику.

– Пытается сделать так, чтобы мы не дергали друг друга, когда расходимся далеко.

– Все равно будете дергать, – возразила Виньетка, – но расстояние значительно увеличится. Я могу растянуть нить на несколько кварталов без риска для твоей Связи.

Это, пожалуй, было хорошо, но Юми почему-то почувствовала легкое сожаление. Она столько лет была одинока. В глубине души эгоистично мечтала, чтобы появился человек, который никогда не оставит ее одну.

Девушка прогнала эти неблагочестивые мысли.

– Художник, – прошептала она, – ты что-нибудь знаешь о запуске небесного корабля? Все его обсуждают.

– А, ну да, – ответил он. – Это что-то вроде автобуса, который по хиону едет в небо. Его много лет строили. Он направится… – Художник вдруг подскочил и хлопнул ладонью по лбу. – Вот я идиот! Юми, он направится на твою планету.