Поиски не затянулись. В городе было мало домов, и Юми один за другим проходила через них, пока не нашла машину в жилище старшего судьи. Страшное многорукое устройство тихо продолжало свою работу, складывая камни только двумя руками, при этом тихо вибрируя.

Мудрецы тоже были там. Четыре кошмара, в которых лишь отдаленно проглядывали человеческие черты. Смутные, как тени в облачный день, они сливались с мраком в углах и за мебелью. Когда Юми вошла, они изумленно повернулись, дав ей секундное преимущество.

Юми бросилась к машине, замахнувшись камнем. Она помнила, где находится рубильник: приметила его в тот уже далекий день, когда вместе с Художником спасалась бегством на летающем дереве. Она наносила удар за ударом обеими руками: разбила крышку, обнажила механизм, с криком расколошматила его, выплескивая накопившееся за всю ее жизнь напряжение. Как будто паровую скважину прорвало после девятнадцати лет безмолвия.

Машина издала тихий скрип, похожий на болезненный стон. Из передней панели, куда била Юми, повалил белый искристый дым. Затем конечности замерли, вибрация прекратилась, внутри корпуса погасли огни.

Юми выронила камень и упала на колени. У нее получилось!

– Девочка, – спросил старший мудрец, – ты что вытворяешь?

– Выполняю волю духов, – ответила Юми. – Уничтожаю машину. Спасаю нас всех.

– Ты думаешь, что вот это и есть машина? – спросил мудрец. (Рта у него не было, но темная голова покачивалась и чуть расплывалась, когда он говорил.) – Дитя мое, нами повелевает не эта вещица. Это лишь почка на дереве.

Юми обмякла. В глубине души она это понимала. Она слышала разговоры мудрецов и могла сложить два и два. Есть другая машина. Прамашина.

– Где она? – спросила Юми.

Старший мудрец не ответил. Он приблизился; остальные – за ним. Но Юми и сама догадалась.

– В Торио? В столице? – спросила Юми. – Фестиваль. Вы включили ее на фестивале?

– Да… на фестивале, – нерешительно ответил другой мудрец. – Тысячу семьсот шестьдесят три года назад. В тот день мы собирались подарить нашему народу силу духов.

– Но машина вместо этого принялась выкачивать энергию из нас, – добавил третий. – Из наших душ. Нашу жизненную силу.

– Так мы и превратились вот в это, – закончил четвертый, подняв темную, в клубах дыма, руку.

Семнадцать веков назад? Юми покачнулась, не в силах сразу уложить это в голове.

– Но… откуда взялся хион? – прошептала она. – Ничего не понимаю. Что в этом мире реально, а что иллюзорно? Кто мы вообще такие?

Четверо мудрецов смотрели на нее так, будто впервые видели. Их темные фигуры вытянулись, белые глаза засверкали. Из гибких теней они мгновенно превратились в полноценные кошмары.

– Нет! – воскликнула Юми. – Не позволяйте машине вами управлять! Мы можем ее остановить.

– Зачем? – спросил старший мудрец.

– Она – смысл нашей жизни.

– Наше детище.

– Наше произведение искусства.

С этими словами их фигуры соединились, а голоса утратили индивидуальные черты. Поначалу Юми различала их, узнавая голос каждого из мужчин, за которыми когда-то шпионила в шатре, но теперь их обладатели стали просто кошмарами.

– Такова жизнь.

– Все подчиняются. Все души.

– Все мы.

– Кроме… – неуверенно произнес один.

Все уставились на Юми.

– Кроме йоки-хидзё, – прошептал кто-то. – Все подчиняются машине. Кроме тех… кто слишком силен. Кроме тех, кого благословили духи. Вами она управлять не в силах. Вас нужно держать в заточении.

Эмоции кипели внутри Юми. Так, значит… значит, она настоящая! Или была настоящей много веков назад, до того дня, когда мудрецы включили машину. Так, значит, она – это она, пусть ей и не одна сотня лет.

Тем не менее это было трудно принять.

– А моя память?.. – прошептала она.

– Мы ее каждый день стираем, – хором ответили кошмары. – Юми, ты почти две тысячи лет живешь в одном городе и делаешь одно и то же. Думаешь об одном и том же. Ты одновременно стара и наивна, как дитя.

– А теперь, раз ты отказываешься от прежних методов лечения…

– …придется приступить к более серьезным процедурам.

Бывшие мудрецы вытаращили белые глаза-буравчики. Их силуэты еще пуще потемнели. Кошмары угрожающе двинулись к Юми.

Та бросилась бежать.

Должно быть, вы окончательно сбиты с толку.

В таком случае поспешу заверить, что не вы одни. Я и сам изрядно поломал голову, когда все это началось. Давайте переберем ниточки, которые мне удалось найти. Может быть, они соткутся в полотно понимания.

За семнадцать веков до начала нашей истории на Торийском фестивале духов была включена новая машина. Не маленькая, которую вы видели; это всего лишь прототип. Настоящая машина гораздо мощнее. Мудрецы изобрели ее для сложения камней, чтобы призывать духов, а затем перегонять их в энергию.

Однако они просчитались. Машина распознала в качестве потенциальных источников энергии не только подземных духов, но абсолютно все души. Когда ее запустили, она была крайне голодна. Ей требовались силы, чтобы манипулировать камнями, и огромное количество энергии, чтобы приступить к работе немедленно. А ни одного духа поблизости не оказалось. Поэтому машина воспользовалась самым доступным источником питания – душами торийских жителей.

Пусть это послужит уроком. Когда вы пробуждаете подобное устройство, будьте предельно осторожны и подробны в своих командах.

Машина немедленно начала поглощать души, уничтожая тела и накапливая инвеституру. В результате возникла Пелена, сперва поднявшаяся в воздух, а затем окутавшая землю. Миазмы, в прямом смысле образовавшиеся из мертвецов, чья Самость испарялась, превращаясь в темную энергию, подобно тому как органические останки, разлагаясь под высоким давлением, за много лет превращаются в нефть. По сути, Пелена – это побочный продукт первого включения машины.

Душу нельзя уничтожить, она может лишь изменить облик. Поэтому машина не стирала людей бесследно, но преображала. Они остались существовать во тьме, в этом бурлящем бульоне из десятков тысяч душ, подчиненных воле машины, вынужденные вечно служить творению своих рук.

Прекрасно, да? Говорят, что прогресс всегда осуществляется за счет уничтожения той или иной промышленной отрасли. Что ж, в Торио прогресс сразу совершил большой скачок и вместо уничтожения одной отрасли нарушил деятельность целой планеты. Навсегда.

Вскоре машина переработала все относительно слабые людские души и приступила к духам. Невероятными способностями к сложению камней она заманивала их в ловушку, и они уже не могли вырваться. В конце концов машина приманила всех свободных духов в стране и наконец утолила голод. Духи оказались куда более питательны, чем люди. Машина выполнила свою задачу отлично.

К сожалению, мало кто остался, чтобы оценить ее усилия.

Выжили только кочевники с окраин цивилизации. Эти счастливчики однажды наткнулись на результат деятельности машины – хионные пеньки на месте бывших торийских поселений. Источником питания для этой неведомой силы служила энергия порабощенных духов.

Художник приблизился к Пелене, потными пальцами снял сумку и вгляделся в зыбкую тьму. Он находился на западной окраине города, откуда должны были появиться кошмары. Недалеко от своего обычного маршрута и от места, где Юми заставила Пелену ненадолго отступить.

Когда кошмары явятся, они обнаружат только его. Одинокого художника.

Он вздрогнул, осознавая, чем все закончится. Темные фигуры окружат его. Если он поторопится, то, возможно, успеет одолеть одного врага, прежде чем погибнет от лап остальных. Может быть, прикончит даже двух или трех. Затем его разорвут на куски и бросят, как в историях о художниках Футиноро.

Разделавшись с ним, кошмары ворвутся в безмятежный город. И начнется резня. Может быть, Соннадзор поймет, что происходит, и организует сопротивление. Но… после визита в его штаб-квартиру Художник понимал, что надеяться не на что. Сколько людей погибнет в эту ночь из-за того, что ему не удалось убедить Соннадзор?