И кадр со стоящим на крыше многоэтажки мной (каюсь — сам снимал его для своей версии клипа). Этот был в хорошем, киношном качестве. На нём ещё, рядом со мной Алина появляется, одетая в том же «чёрном» стиле, что и я. Костюмеры ей прикольный брючный костюм подобрали, а парикмахер «строгую» причёску устроил.

Круче того: Мари тоже не утерпела — напросилась к нам в этот же кадр, одетая так же… Этакие три пафосных гада…

Конечно же в каждом припеве был мой эпичный «полёт» из окна ресторана. А под строчкой о том, что «пора вниз» вставили кусок записи, где я лечу с моста… Причём, не только с «Каменного», но и с того, на МКАДе, название которого я так и не удосужился узнать.

И чистый лист был. Из белой комнаты. Причём, в передаче про историю с покушением на Константина и сына Императора сказано ничего не было, а в клип пару кадров-намёков вставили, блин.

Естественно, была куча кадров моих тренировок. И с шестом, и с нунчаками, и с ножом, и рукопашных комплексов, и из тира.

Ну и не могли сценаристы пройти мимо момента на кладбище с розами. Просто не могли. Как и момента со смеющейся в моей квартире Анастасией Дмитриевной.

Получилось… мощно. Настолько мощно, как сам бы я ни за что не решился сделать, даже, если бы имел ресурсы и материалы для этого…

Что ж, на ближайшую неделю, я — самый популярный и обсуждаемый персонаж в Империи. С чем себя и поздравляю. Хотел, называется, славы… Бойтесь, блин, своих желаний…

Хм, как-то я не так себе представлял «утро, когда ты просыпаешься знаменитым». И дело даже не в том, что конкретно само утро, то есть, время с пяти утра до примерно девяти — совершенно ничем не отличалось от предыдущего или того, которое было до него, или ещё раньше. Они и не могли сильно отличаться, так как проходили внутри стен Кремля, где меня и так каждая собака знала.

Нет. Дело в том, что оно и дальше практически ничем не выделялось.

То есть, не было ни толп визжащих, писающихся от восторга поклонниц, ни жадных банд журналистов с камерами и микрофонами, пытающихся прорваться к моему такому важному и знаменитому телу, не было… а что ещё обычно приписывают славе? Какие ещё формальные признаки и атрибуты, кроме поклонниц и журналистов? Я как-то даже теряюсь в попытках подобрать ещё что-нибудь третье… а, нет — вспомнил — ещё обязательно должны были быть десятки звонков от лейблов и продюсеров с предложениями сотрудничества и контрактов.

Так вот: ничего из этого не было. Совсем.

Журналисты за Кремлёвские стены не могут прорваться в принципе. Они об этом знают, от того, даже и не пытаются это делать. Не тратят на бесполезные, заранее обречённые на провал, попытки своего времени.

Нет, какой-то там «журналистский пост» конечно стоит. Совсем немногочисленный, не сильно пылающий энтузиазмом и расположенный за пределами стен. Но он стоит там на-постоянку. То есть, вообще всегда. Там есть пара-тройка фотографов и столько же операторов. Заняты они только тем, что просто и тупо снимают каждый въезд и выезд из ворот Кремля.

Не самые полезные ребята. Так как, полученной от них информацией пользуются не только редактора газет и журналов различной «светской хроники», но и противники Князя. То есть, конкурирующие Роды, различные разведки сопредельных и иных государств, какие-то иные организации, имеющие свои интересы в нашей стране и нашем Княжестве. Однако и бороться с этими ребятами бесполезно: прогонишь этих, вдоль и поперёк тысячу раз проверенных СБ-шниками, придут другие. Только стоять будут не так открыто и контролировать их будет сложнее. Так как будут это уже не журналисты, а вполне себе штатные, профессиональные работники специальных служб, которые всё равно организуют круглосуточное наблюдение, но сделают это так, что увидеть или вычислить их будет очень проблемно.

Вот и не борются. Сотрудничают. За счёт чего, информацию о каком-то конкретном въезде или выезде конкретной группы людей, становится возможным слегка придержать, к примеру, дав этой группе пару часов форы. Или вовсе «попросить» вычеркнуть из своего «отчёта» какой-то нужный хозяевам Кремля момент. В обмен на возможность продолжения беспрепятственной работы.

Да и не стоит забывать, что в Кремль попасть можно не только через ворота. Так же, как и выйти из него. Потайные проходы тут точно есть. О их существовании мне известно, но число и расположение их я не знаю — нос не дорос знать такие вещи. Всё ж, член Семьи я достаточно условный, а это слишком важная и опасная информация, чтобы даже теоретически допускать возможность её утечки из рук самого Ближнего Круга Князя.

В общем, увеличения числа журналистов возле стен Кремля не наблюдалось — сколько их до того где-то рядом тёрлось, столько же и сейчас трётся. Ничего совершенно, в этом плане, не изменилось. Да и не могло измениться.

Про толпы поклонниц и говорить нечего — не было их. Не было — и всё тут.

Звонки… вот звонки были. Но только от тех продюсеров, с которыми мы и так уже работали с Алиной. Звонки с поздравлениями… меньшая их часть. И с текущими рабочими вопросами — большая.

Однако, нельзя сказать, что не изменилось вообще ничего. Это тоже будет неправдой. Изменилось. Например, суммы роялти, приходящие на мой банковский счёт. Лично мой, а не Княжеский, так как авторские права на песни оформлялись всё так же на меня, а не на Княжеский Род Долгоруких. Отец этот вопрос не поднимал, а я счёл за лучшее, не акцентировать на этом его внимания и сделать всё «по умолчанию» так же, как и раньше. Ведь целому Московскому Княжеству мои копейки вообще никак не помогут или не помешают, они так-то даже видны не будут на фоне тех сумм, которыми Княжий Род ворочает (тот же завод — хороший пример тому), а вот конкретно и лично мне, миллиончик-другой (в пересчёте на мир писателя, конечно), очень даже пригодиться могут, и даже выручить, с учётом моих весьма туманных перспектив на будущее, которые, пока-что, яснее не стали, и не становятся. Никто со мной о них не разговаривал.

Из Кремля не гнали, телефоном и интернетом пользоваться не запрещали, с братом общение беспрепятственное, как и с другими членами семьи, выезд из Кремля тоже не закрыт, хоть и довольно сильно… ну, не столько ограничен, сколько усложнён — без серьёзной охраны и сопровождения мне по городу передвигаться не разрешено. Пока.

А, что дальше… я не спрашиваю, они не говорят. Ни отец, ни Борис Аркадьевич. С последним я, кстати, виделся не часто. За эти дни, он, хорошо, если пару раз в Кремле появлялся. Да и то, ненадолго и сразу к отцу в кабинет спешил. Что и не удивительно, вообще-то, в сложившейся обстановке. В той, когда стало возможным покушение на невесту Княжича, прибывшую в Москву, а значит, находившуюся под защитой и ответственностью Князя. Факт покушения — это ж самый-самый краешек «верхушки айсберга». Или, более правильным будет сравнение с плодовым телом гриба и прячущейся в земле его грибницей, которая может занимать десятки и сотни гектаров. У айсберга верхушка одна. А вот на одной грибнице может и десяток, и два, и сотня плодовых тел выскочить. Причём, в самых разных местах. И, если «гриб» выскочил, то это означает наличие этой самой «грибницы», причём достаточно для этого мощной и развившейся. А тут, учитывая уровень сложности, продуманности и скоординированности всех элементов, из которых состояло это покушение, которое, при «отказе», опоздании или провале любого из них, не состоялось бы, «грибница» должна быть очень мощной и очень развившейся.

По факту, это покушение — это провал Мамонта лично, и всей его службы в общем. Серьёзнейший провал. Даже не «прокол», а именно «провал», так как тут на лицо сразу и агентурная работа противника (а значит — провал агентурной работы СБ), и технический взлом (провал службы защиты информации СБ), и «открытие окна возможности», при котором, в конкретном месте, в конкретное время оказался объект охраны со всего одним телохранителем (причём, своим, Югорским, а не приданным здесь, Московским) без прикрытия, поддержки, связи и даже наблюдения (что однозначно говорит о наличии, как минимум, «сливов» и «утечки» из самой СБ, а по факту — прямой саботаж!).