Забавное занятие… внезапно перестало быть забавным, когда я замер, застыл, так и не перевернув очередного листа плотного картона. Я узнал лицо. Лицо мужчины, стоящего на одной из последних черно-белых фотографий этого альбома (дальше начинались цветные).

И я ведь видел его не первый раз. Он встречался и раньше. Только более молодой. А ещё раньше, и вовсе юный. А до этого — ребёнок. И совсем младенец. На руках у Марии Дмитриевны…

Это был Маверик! Тот самый «инспектор», который приходил меня «проверять» перед первым покушением… и тот самый «рабочий», который привлёк моё внимание на ГЭС. Который показался мне чем-то знакомым. Только, в тот момент, я подумал, что это сходство с кем-то из эстрадных певцов или артистов моего мира. Подумал, что из-за бороды и усов. Ан нет! Это был Маверик! Подсознание-то не обманешь! Оно за того рабочего крепко зацепилось. Зудело, где-то там, на заднем плане. А теперь вот, когда я увидел фотографию, всмотрелся, как следует в лицо, всё и сошлось. Всё сложилось. Главный элемент пазла встал на своё законное место, и я, наконец, понял, почему же именно Мария Дмитриевна меня убивает. За что. Точнее, за кого… Правда, всё равно, осталось не очень понятно: зачем? И почему именно сейчас, а не раньше или позже… Что же там такого, на этой ГЭС, что я, по их мнению мог увидеть, из-за чего стал для них опасен и начал мешать…

Поток моих мыслей прервал далёкий звук приближающегося автомобиля. Я тут же вскочил, вытащил из альбома именно эту фотографию, спрятал её во внутреннем кармане, а сам альбом поспешно затолкал на его законное место.

Успел. Автомобиль всё ещё «приближался»… Тогда я, спохватившись, снова достал фотокарточку, навёл на неё свой телефон и сфотографировал. Фотокарточку снова спрятал в карман, а фотку в мобильнике послал на отправку ММС-кой на номер Мамонта с короткой подписью «Это Маверик».

Дверь открылась и вошедшая Мария Дмитриевна застала меня сидящим в кресле и тыкающимся в телефоне. В принципе, самая логичная и заурядная картина для подростка, которого оставили запертым одного на полтора часа. Чем ему ещё заниматься-то? Не книжки же читать…

— Знаешь, парень, а ты был прав, — задумчиво сказала она, глядя на меня. Но договаривать не стала, в чём именно. Хотя, я, пожалуй, и так уже догадывался, в чём. — Поехали! — приказала она, а собаки, прошедшие в дом мимо её ног, окружили меня и выжидательно уставились — отличная демонстрация, что выбора у меня особого и нет…

«Миникупер» внутри оказался ничуть не хуже, чем снаружи: коричневой кожи салон, коробка автомат, электронная панель, аудиосистема, парктроник, навигатор, розовые меховые накладки на руле, какая-то плюшевая няшность в качестве «вонючки», мотающаяся на зеркале заднего вида. Разве что, мини бара не хватало. Хотя, не удивлюсь, если и он где-то в этой аккуратной женской машинке был припрятан. Женской… мини бар — это, всё-таки, в большей степени, мужская фишка, для «крутых» солидных «сараев на колёсах».

Эта машина точно сараем не выглядела. Ни в каком смысле этого слова. Она выглядела ухоженной, ценимой и любимой своей хозяйкой. Что уже дарило надежду на то, что прямо в ней меня убивать не станут. А значит, у меня есть время пожить ещё, как минимум, те минут сорок, которые понадобятся, чтобы доехать до места.

Какого только?

— А куда поедем? — решил не теряться в догадках, а просто спросить я, когда мы сели в машину, оставленную на дороге напротив дома, даже с не заглушенным двигателем. Что говорило о том, что хозяйка изначально задерживаться дома не планировала.

— Увидишь, — хмуро ответила девушка, выруливая и вдавливая педаль газа. Наш зелёный автомобильчик, подчиняясь этим её движениям, развернулся на пяточке асфальта перед домом и рванул прочь, в сторону выезда с территории поместья.

— Да ладно вам, — улыбнулся и пожал плечами я. — Мария Дмитриевна, чего темнить-то? Я ведь уже все равно никуда не денусь.

— Ты? — хмыкнула она скептически. — Ты уже три раза «делся».

— Так то — когда было… — повёл головой закатывая глаза я. — Да и это ж не вы за меня брались, а какой-то дилетант, любящий плести всякие сложности. А вам-то я что могу сделать? Вы — Ратник Разума, а я — простой Бездарь… — и сказав это, задумался. — А и правда, Анастасия Дмитриевна, а почему вы меня просто не взяли под контроль? К чему лишние угрозы и уговоры?

— Было бы это так просто, — вернув своему лицу нахмуренное выражение, сказала девушка.

— А чего тут сложного? — удивился я. — Вон, на том же мосту, Маверик разом из нескольких десятков людей безвольных марионеток сделал, — чуть не сказал «зомби», но потом остановил себя, так как не знал точно, есть ли такое понятие в массовой культуре этого общества. А то ведь, при наличии «Внутреннего Кунг-фу», «зомби» может оказаться здесь вполне конкретным термином, обозначающим какую-нибудь технику из арсенала Гаитянских Одарённых. И упоминание этого термина, в таком случае, вызовет ненужные мне в нынешней ситуации вопросы… отвлекающие от ответов на мои.

— Так то Бездари… — поморщилась Мария Дмитриевна и снова замолчала.

— То есть? — не понял я. И даже свёл к переносице брови, пытаясь простимулировать этим свою мыслительную деятельность. Ну а что? Ученые давно доказали, что связь внутреннего когнитивного состояния с внешними его проявлениями, в частности — мимикой, не только прямая, но и обратная. То есть, по-простому: когда тебе весело — ты улыбаешься, но, когда тебе грустно, и ты сознательным усилием заставляешь себя улыбаться всё равно, то грусть начинает отступать, а настроение улучшается. А, если ты тупой, как пробка, то и мимика у тебя в целом слабо развита. Но, если начать её развивать, целенаправленно строя из себя умного… то, чем Бог не шутит, может, и поумнеешь? Вот только, тупой, как пробка человек даже мысль такую не может допустить, что ему надо бы поумнеть. Самые тупые люди непробиваемо уверены, что они и то, как раз, и есть самые умные. И ни один академик их в обратном не убедит. А, чем тупее человек, тем непробиваемее он в своём уме уверен. Сомнение — беда умников. Дураки её лишены.

Вот и я: свёл брови и наморщил лоб, изображая усиленную мыслительную деятельность, в надежде, что она и правда усилится… Не помогло. — А я кто?

— Тормоз, — хмыкнула Мария Дмитриевна.

— Эм, почти даже не обидно: тормоз — одна из главных частей автомобиля, — на автомате парировал я, так как не первый раз уже терплю в свой адрес такой эпитет.

— Тормоза придумали трусы! — заявила девушка и вдавила газ в пол, от чего наш «Миникупер» чуть ли не прыгнул вперёд, разгоняясь до таких скоростей, что меня вдавило в кресло, а на приборную панель даже смотреть не хотелось.

— Сказал Ратник, от которого пули отскакивают… — пробормотал я, понимая, что, если мы сейчас разобьёмся, то она-то выживет, а вот я… Хм? Может быть, в этом и заключался её простой и гениальный план моего убийства?

Её планы, насколько я успел заметить, вообще отличаются крайней простотой и эффективностью. Без лишних деталей и сложных организационных решений, в которых существует вероятность получить лажу от исполнителя или непредвиденных обстоятельств.

— А ты догадливый, — с лёгкой безуминкой во взгляде и улыбке, повернула ко мне голову она. Ненадолго. Взгляд тут же был возвращён дороге. — Твой визит в «управление» и твой телефон, который у тебя в кармане, непробиваемо приведут расследование к моему дому. И, если ты умрёшь или исчезнешь теперь, после того как нанёс мне визит, это автоматически сделает меня главной подозреваемой. А так: что может быть естественнее глупой женщины за рулём, гоняющей по МКАДу и не справившейся с управлением?

— Оу… — не нашёлся я вот так вот, сходу, с каким-либо серьёзным контраргументом или критикой этого плана. Ну, разве что, совсем глупое, — Но это же такая классная машинка? Она же вам нравится… Не жалко?