Правда, пользоваться этой опцией, что-то стрёмно. Да и работали над новой песней мы уже не так аврально и активно, не было в ней особой необходимости. Писали ведь, не потому, что надо, а потому, что хочется…

Алина… домой не просится пока. Четыре дня уже там не была. И телефон у неё, в отличии от меня, забрали при заселении в Кремль. То есть, четыре дня уже девочка с родителями не общается… Но молчит. Не жалуется. Терпит.

И вот теперь, получив известие о времени премьеры, мы собрались все вместе, чтобы эту премьеру посмотреть. Заценить, что же у нас, в итоге, получилось… когда пришёл отец, сел и переключил канал.

Теперь сидим вот, рекламу смотрим. Не, ну а что ещё делать? Не пульт же у Князя отбирать, накидываясь на него всем скопом. Так ведь, мало того, что действие это будет крайне грубым и невежливым, нарушающим всю и всякую иерархию нашего дома, так ведь ещё и бесполезным: отец же тупо сильнее — у него попробуй ещё отбери!

Можно, конечно, было бы ретироваться — то есть, тихонько встать и смыться в какую-нибудь другую комнату, где был другой телевизор. Можно. И даже возник в первый момент соблазн именно так и сделать, но… Он же не просто так пришёл? Не случайно же он выбрал из всего того множества комнат, которые в Кремле имелись, именно эту и именно сейчас?

Значит, дело у него какое-то было. Задумал он что-то. А для того, чтобы узнать и понять, что именно, надо просто подождать. Иметь благоразумие и терпение, чтобы дождаться следующих его слов или действий. Иногда, вместо того чтобы спешить начинать что-то предпринимать, дёргаться, суетиться, лучше всего просто подождать и посмотреть.

Реклама, меж тем, закончилась. Прошла заставка и титры какой-то передачи, как-то я упустил из внимания, какой именно. И тут, на экране появился кадр: вид на тот самый мост, с которого меня когда-то скинули. А ещё тихие первые аккорды моей новой песни фоном…

Мост. Этот гадский мост. Он мне скоро во сне являться будет… хотя, нет, это я хватил. Со снами у меня для этого слишком всё интересно. Но, в любом случае, этот мост я стал видеть слишком уж часто. И, каждый раз, с каким-то отрицательным подтекстом.

Однако, сейчас… я перевёл взгляд с телевизора на отца. На его спокойное и расслабленное лицо с ровной аккуратной и недлинной бородой, которую, в мире писателя, назвали бы «Голливудской». И почувствовал — он знает, что сейчас покажут. Знает и… контролирует ситуацию.

Я перевёл взгляд обратно на экран. Там, на фоне моста появился мужчина. Причём, не как в прошлый раз: «ноунейм», а довольно примелькавшееся на тиви лицо. Я бы даже мог вспомнить, как его зовут, если бы сильно захотел. Ну или во Всесети покопался. Мужик-то примерно из той же весовой категории, что Леонид Коневский в мире писателя. Известен своими документалками.

А он, между тем, начал говорить.

— «В минувшую пятницу, в столице Московского Княжества, прямо на одной из главных улиц города, произошло жестокое массовое убийство. Погибли, в общей сложности, семь человек. Причём, из этих семи — трое являлись Одарёнными».

Кадр сменился и теперь показывал улицу перед небезызвестным рестораном. На тротуаре перед ним виднелись не смытые ещё дождями и спецтехникой для уборки улиц следы луж крови и обведённые толстыми белыми линиями силуэты тел и частей этих тел. Так же, расставленные специальные указатели с номерами, обозначающими места нахождения иных важных для следствия следов и улик. Естественно, всё это было ещё и ограждено специальными цветными лентами, внутри которых деловито что-то делали люди в форме и в гражданских костюмах — видимо, эксперты.

— «Это происшествие успело наделать много шума, как в новостях, так и в Аристократических кругах. Причём, не только наших, но и иностранных. Ещё бы: не так часто в мире, в невоенное время, гибнут Одарённые. И не так часто происходят целенаправленные покушения на членов Княжеских семей, — выделил это интонацией ведущий, — Да-да, вы не ослышались: не на самих Князей, которые являются самой главной боевой силой Империи, и выбытие каждого из них способно нанести существенный урон обороноспособности страны! И, естественно, что при этом, они всегда готовы к попыткам их убийства, к подлым, или открытым, когда им бросают официальный Вызов. А на членов их семей!»

Кадр снова сменился. Теперь вернулось лицо ведущего, и вернулся мост на заднем плане.

— «Однако, эта трагедия существует не сама по себе. Она является лишь заключительным, финальным аккордом достаточно длинной и драматической истории, которая началась… — сделал паузу ведущий и обернулся к мосту, потом повернулся обратно к камере. — Нет, не здесь. Хотя, сюда мы ещё вернёмся».

Кадр поменялся. Теперь на экране был мой дом. Вид на него со стороны перекрёстка. И появился ведущий.

— «Здесь, в этом обычном Московском доме, Князь Пётр Андреевич Долгорукий, поселил своего седьмого сына — Юрия, после того, как тому исполнилось четырнадцать, но Дар его так и не проявил себя».

— «Это могло бы показаться жестоким или даже бесчеловечным поступком, но нет — это поступок ответственного члена общества, понимающего меру своей ответственности перед обществом. Неодарённый человек не может быть Дворянином. Он просто неспособен физически справляться с теми обязанностями, которые на него налагает общество. А значит — и привилегиями Дворянского сословия он тоже пользоваться не имеет права. Такова суть „общественного договора“, таковы его Буква и Дух. И не нам судить этот поступок Князя, так как нет на нас такой же меры ответственности, как на нём»

— «Однако, если подумать, то не таким уж и жестоким является этот поступок по отношению к Юрию. Ведь парень достиг уже четырнадцатилетнего возраста, то есть, вполне уже способен о себе позаботиться. Княжеская казна выделяет ему жильё и некоторое содержание, пенсион, который позволит ему прожить следующие шесть лет, до достижения полной зрелость — двадцати одного года, не заботясь о пропитании. Закончить учёбу в школе, поступить в Высшее или Среднее учебное заведение (в зависимости от проявленных им способностей), получить профессию, устроиться на работу и стать полноценным членом общества, приносящим ему пользу, а не паразитирующим на нём»

— «В конце концов, не всем же быть воинами? Нужны и люди мирных специальностей» — закончил свою мысль ведущий. Затем кадр сменился, показывая его лицо уже крупным планом.

— «Так бы всё оно и было, если бы в дело не вмешались враждебные нашей стране силы. Очень серьёзные силы» — со всей мрачностью и серьёзностью закончил свою фразу он.

— «Всё дело в том, что наш Император, да продлятся его дни, всерьёз озаботился сложившейся в последние годы опасной тенденцией на повышение зависимости Империи от импорта современных высокотехнологичных микрочипов — основы для создания не только обычных персональных компьютеров, но и промышленных автоматизированных систем во всех отраслях производства и жизнедеятельности: от добывающей промышленности, до работы аэропортов, регулирования путей сообщения, функционирования налоговой и банковской систем».

— «Понятно, что безопасность нашей страны от внешних врагов обеспечивается не какими-то там технологиями или сверхсложным оружием, а силой наших русских Богатырей, способных противостоять любому, даже самому разрушительному техногенному оружию. А обеспечение населения продовольствием и товарами первой необходимости полностью импортонезависимо и закрывается нашими внутренними производственными и сельско-хозяйственными мощностями. И, даже в случае разрыва торговых связей Империи со всем остальным миром, либо даже полного закрытия границ и изоляции нашей страны. Мы всё равно выживем, выдержим и не утратим своей самостоятельности, но… Мы же не в каменном веке живём? Глупо отрицать, что наш уровень жизни сейчас сильно завязан на вычислительную технику и современные технологии. И устранить отставание в этих направлениях для Империи критически важно».