Когда я вышла обратно, на моей кровати лежала еще одна коробка, на этот раз поменьше, с еще одной золотой запиской.

Открыв коробку, я обнаружила простое ожерелье… с сапфиром в окружении крошечных бриллиантов… и серьги в стиле ар-деко с бриллиантами и одиноким сапфиром в основании каждой. Затем я достала из коробки туфли и положила их на кровать, просто их рассматривая. Они выглядели так, будто сделаны из чистого золота с красивыми золотыми завитками вокруг каблуков.

Я ущипнула себя, потому что мне казалось, будто снится сон. Когда это не помогло мне проснуться, я сделал единственное, что смогла — начала готовиться к балу. Оставалось надеяться, что меня не постигнет та же участь, что и Золушку, и мне удастся увидеть, как пройдет эта ночь.

Чтобы сохранить таинственность бала-маскарада, нам всем назначили разное время прибытия на вечеринку, которое известно только нам. Не то чтобы было трудно понять, кто есть кто, когда я спускалась вниз, но мне понравилась сама идея. Мне даже не разрешили увидеть Кэт, пока мы собирались, не говоря уже о том, чтобы знать, как выглядит ее платье.

Когда я спустилась вниз, то первым делом увидела Элен. Ее легко узнать — она командовала всеми в своем белом платье. Хотя назвать его белым слишком просто, потому что сзади его покрывали павлиньи перья, которые извивались по юбке до нижней половины лифа без бретелек.

Вырез был сделан в форме сердца с перьями перекинутыми через плечо, маска оказалась черной с павлиньими перьями вокруг правого глаза. Она потрясающе выглядела, когда указывала людям на блюда, отмахиваясь от работы персонала. Из того, что я узнала о Элен, я почти не удивлена, что она занимается этим.

Ко мне подошел мужчина в серой маске и протянул руку. Я улыбнулась Финну.

— Могу я пригласить тебя на танец? — спросил он, стараясь сделать более глубокий голос, и увлек меня на танцпол. Я позволила ему вести в вальсе. Мы недолго танцевали вместе, прежде чем нас прервал Гален, пригласив на следующий танец. Финн выглядел так, будто был готов съест камни, чем сказать «да», но я кивнула головой, соглашаясь.

Мы все должны делать вид, что не знали, кто скрывается за маской, и я не против насладиться этой таинственностью. Я знала, что танцуя с Галеном, могу получить воспоминание. Я положила свою руку на его, и он притянул меня ближе к себе — мы начали танцевать.

Мы танцуем ближе, чем до этого. Вокруг меня мелькают цвета платьев, и все так резко, что на это почти больно смотреть. Гален что-то шепчет мне на ухо, отчего по позвоночнику пробегают мурашки, предлагает мне выпить и просит следовать за ним. Я киваю, позволяя ему увести меня с танцпола в боковую комнату.

Не успели мы войти в комнату, как он начал целовать меня в шею и тянуться вверх, чтобы развязать мою маску. Я останавливаю его, ловя за руку.

— Сэр, леди должна сохранить свою тайну. Как я могу предстать перед кем-то, если позволю вам запятнать мою честь, пока все танцуют в соседней комнате?

Он соглашается, покрывая поцелуями мою грудь. У платья глубокий вырез. Его губы опускаются на выпуклости моих грудей. Юбка у меня объемная, призванная сделать меня похожей на добродетельную принцессу, а не поощрять незаконные связи в боковых комнатах. Из меня вырывается смех, когда Гален борется с ней до такой степени, что встает на колени, только чтобы найти мои лодыжки.

Его руки грубо касаются моей голой кожи, скользят вверх. Гален быстр… как только он находит мягкое место между моих ног, он не дразнит, не играет. Я хватаюсь за дверную раму, прикусывая губу, полная желания. Он целует меня, впиваясь в меня с той же страстью.

Я издаю тихий стон, зарываясь головой в его плечо, пока он двигается в лихорадочном темпе. Я прижимаюсь к нему, едва успевая обхватить его лодыжками из-за проклятого платья между нами.

В отличие от танцев 1920-х годов, на этот раз мы оба стараемся не шуметь, его рука крепко прижимается к моему рту, пока я пытаюсь бороться с силой, стоящей за моим оргазмом. Я хочу закричать и позволить моей магии вырваться из моего тела, но вместо этого сильно прикусываю губу, ощущая вкус крови, когда его тело содрогается от собственной разрядки.

Мои щеки запылали от смущения на танцполе. Гален улыбнулся мне, ухмыляясь. Для него это игра, и это меня разозлило. Он кружил меня, крепко держа за руку. Свет из комнаты отражается от драгоценных камней на моем платье, бросая свет повсюду. Мне казалось, что я освещаю комнату, как диско-шар.

Когда он снова заключил меня в объятия, я прошептала ему на ухо:

— Ты способен показать мне что-то еще, кроме нашего секса?

Он нахмурился.

— Конечно, — выдавил он сквозь зубы и сжал мою руку.

Мы сидим в библиотеке, на моих коленях лежит книга, ноги подогнуты под себя. Гален сидит в другом конце комнаты, просматривая лежащие перед ним бумаги. Между его бровями все та же тревожная морщинка, только у меня нет времени зацикливаться на этом, потому что у меня на уме другие вещи, о которых я отчаянно хочу с ним поговорить. Не знаю, может быть, это из-за моего настроения, но комната словно окутана тенями.

— Твой брат не оставляет меня в покое, и это меня беспокоит, — говорю я небрежно, не желая тревожить его без необходимости. Я не хочу, чтобы он отвлекался… мне нравится наблюдать за ним, когда он работает. Только вот, если признаться самой себе, я действительно хочу, чтобы он был встревожен. Мне нужно, чтобы он сосредоточился на мне.

Он смотрит вверх, наблюдая за моим лицом.

— Он закатывает истерику, потому что всегда добивался своего, как принц, но не может получить тебя. Он думает, что в тебе ему отказано, и что ты — решение, как сделать его счастливым после ухода жены. Но он не понимает, что, взяв тебя, он не станет счастливым. — Гален опускает взгляд на то, что он делает, как бы пытаясь успокоить меня.

Он не звучит убедительно, и я стараюсь, чтобы мое выражение лица оставалось таким же нейтральным, как и мой голос.

— Мне неловко. Он твой брат, и я бы не хотела вставать между вами.

Гален откладывает свои бумаги и уделяет мне все свое внимание.

— Я бы тоже не хотел, чтобы мой брат вставал между нами. Но, любимая, ты — единственное, что имеет значение. Я сожгу весь Соларем ради тебя, будь прокляты мои братья.

Он поднимается, и на мгновение я думаю, что он собирается забрать свои бумаги и уйти, не желая повторять ту же песню и танец, которые мы исполняем уже несколько месяцев. Пуфик царапает пол, когда он придвигает его ближе ко мне.

Гален кладет руки мне на колени и скользит ими к моим лодыжкам. Его прикосновения всегда электризуют меня, и сейчас не исключение. Я сдвигаюсь ближе к нему, как он того хочет. Мои ноги лежат на его коленях, а его пальцы массируют мои ступни и икры.

— Любовь моя, — говорю я, наклоняясь к нему. — Я скорее умру, чем позволю этому случиться. — я нежно целую его в губы, но Галена это не убеждает.

— После всего, что произошло, я не могу тебя потерять.

Я снова целую его, на этот раз сильнее.

— Этого никогда не произойдет, — шепчу я ему на ухо, притягивая его ближе к себе.

— Лучше? — голос Галена напряжен. Его дыхание щекотало волоски на моей шее. Я кивнула, но во рту пересохло, и меня подташнивает. Я подняла на него глаза, пытаясь найти нужные слова.

— Сколько мы были, до того как?.. — выдохнула я.

— Три месяца. У меня было всего три месяца с тобой, прежде чем он забрал тебя.

Я думала об этом отрезке времени и о том, что это почти так же долго, как и весь процесс Призвания.

— И как он меня «забрал»? — спросила я, не уверенная, что хотела услышать ответ. Я не дура — скорее всего, я умерла, но не понимала, какое отношение это имеет к Эссосу. Имело ли это какое-то отношение к тому, что он — Бог Мертвых? Мой взгляд искал Эссоса в комнате, но я не смогла его найти. Кажется, меня может стошнить.