— Не надо предлагать мне задавать вопросы, а потом злиться, когда я спрашиваю, — огрызнулась я.

Эссос подавил ухмылку.

Он повернулся к двери и снова выпрямился — его тело расслабилось во время нашего разговора. Его лицо изменилось: исчезли прежняя лучезарная улыбка и глубокая озабоченность. На их месте остался хмурый и равнодушный взгляд. Похоже, он практиковался в этом. Тысячи лет такой работы должны изнашивать душу человека; я не могла представить, какую маску ему приходилось надевать здесь.

Прежде чем открыть обе двери, он посмотрел на мой наряд и взмахнул рукой, превращая испачканный кровью тюль розового цвета в черный. Я почувствовала, как мои волосы откинули назад и убирали с лица в, как мне кажется, тугой пучок, но я не решилась проверить. Я держалась за его спиной, пока мы шли по центру зала, похожего на судебный, только здесь смотровая галерея заполнена людьми.

Он вошел в судейскую ложу и придвинул мне стул. Эссос не дал никаких указаний, но я все равно знала, что нужно сидеть и молчать. Я села на край стула, расправила плечи, слегка выпятила подбородок, стараясь принять такой же невозмутимый вид, как и Эссос.

Его взгляд задержался на мне слишком долго, и его маска слегка треснула. Ноздри Эссоса раздулись, мышцы челюсти напряглись. Его кулаки сжались так крепко, что я испугалась, как бы костяшки пальцев не прорвали кожу. Затем он немного расслабился, вспомнив, где находился и зачем мы здесь.

Из ниоткуда перед ним появился человек и призвал уже притихший зал к порядку. Этот человек посмотрел в свой планшет и назвал имя, побуждая кого-то встать и пройти вперед. Эссос посмотрел на бумаги, лежащие перед ним.

— Джеймс Блейн? — спросил Эссос. — Ты знаешь, в чем обвиняешься? — мужчина сутулится. Лохматые, сальные волосы свисали ему на глаза и колыхались, когда он качнул головой в ответ на вопрос Эссоса. Эссос посмотрел на бумагу, затем снова на мужчину.

— Ты вел интернет-сайт о знаменитостях, на котором высмеивал людей без какой-либо иной причины, кроме их социального статуса. Это правда? — мужчина кивнул. — Правда ли также, что ты уделял особое внимание Бонни ДеВилль, 17-летней звезде, высмеивая ее за все — от внешности до способностей к пению и семьи?

Мужчина почувствовал, к чему все шло, и тяжело сглотнул, качнув головой. Мужчина смотрел куда угодно, только не на Эссоса. Его взгляд остановился на мне, и я почувствовала, как он изучает мою обнаженную шею, грудь и платье.

Эссос словил его пристальный взгляд.

— Смотри на меня, — холодно приказал он, смертоносный тон не оставил возможности для неверного толкования. Эссосу не нужна демонстрация силы, например, удар кулаком или крик… сила заключена в его словах. Взгляд мужчины тут же переключился на Эссоса. — Правда, что, когда она лично попросила тебя остановиться, ты сказал ей… цитирую… «Я сделаю это, только если ты отсосешь мой большой толстый член»?

Под пристальным взглядом Эссоса, ожидающего ответа, по его лицу скатились бисеринки пота. Джеймс Блейн попытался покачать головой, но вместо этого кивнул.

— И что, она это сделала? — голос Эссоса стал опасно низок, в нем появились нотки, которых я раньше не слышала. Мужчина кивнул головой, опустив глаза. Держу пари, если бы он был способен провалиться сквозь землю, он бы это сделал.

— Итак, подведем итог, — громко сказал Эссос, — ты издевался над 17-летней девушкой, заставляя ее сделать тебе минет, которым ты потом хвастался по всему интернету, а, когда люди потребовали доказательств, ты предоставил им видео. Верно?

У меня мурашки побежали по коже при мысли о том, что это происходит, что такие мужчины все еще дышат воздухом, хотя в данном случае он больше не дышал.

— Бонни покончила с собой после того, как ты рассказал всем об этом?

Мужчина опустился на колени, кивнув головой.

— И ты думаешь, что после этого, тебе позволено отправиться в лучшую загробную жизнь?

Мужчина начал плакать, причитая что-то невразумительное. Эссос позволил ему хныкать и плакать, пока не поднял руку, заставив мужчину замолчать.

— Я требую ответа. Почему после той боли, которую ты причинил, тебе должна быть предоставлена спокойная загробная жизнь? Ты знал, что у этой девушки была депрессия… ты писал о том, что ее лечили от этого. Ты знал, какие уродливые вещи говорили люди в ответ на то, что ты написал. — Эссос ждал его ответа.

— Сэр, потому что одна ошибка не делает человека, сэр.

Эссос, казалось, на мгновение задумался.

— Этого недостаточно. Отказано. — он взмахнул рукой, и человек исчез.

Эссос принял еще несколько таких решений в отношении военных преступников и нерадивых родителей, каждый раз принимая другое решение. Он эффективен в своей работе, задавал всего несколько вопросов, прежде чем сделать свое заявление. Когда с него оказалось достаточно, он взял меня за руку и вывел из комнаты, а затем отвел обратно.

Через мгновение мы снова оказались на пляже, где уже стемнело. Я пошла вперед и села на берег, позволяя воде плескаться вокруг меня, не заботясь о том, что порчу еще одно платье. Эссос сел рядом со мной, тоже намокая. У него хватило здравого смысла сначала снять обувь.

— Это было нелегко, — сказала я, глядя на него.

Он сделал глубокий вдох и кивнул. Все те ужасные вещи, которые ему приходилось читать и говорить, словно раскололи мою душу. Мое сердце сжалось, и я почувствовала, что мои плечи сами собой опустились. Слова и действия этих людей, хотя и не мои собственные… то, что я услышала, заставило ощутить себя грязной.

— И поэтому мне нужен кто-то, кто возьмется за эту задачу вместе со мной. Я долгое время делал это в одиночку. Мне нужен кто-то, с кем я мог бы это разделить. Ты не видела, как я готовлюсь к каждому делу, которое должно быть рассмотрено. Я часами перелистываю досье их жизни, знаю, когда они украли шоколадку в магазине или горсть камней. Я узнаю, чего они боятся, что ими движет. Все эти отчеты составляются рабочими пчелками, которые, собственно, и обеспечивают функционирование королевства. Я не настолько самонадеян, чтобы думать, что именно я заставляю колеса вращаться. Я предлагаю очень конкурентоспособный пакет медицинских льгот всем, кто работает на меня. — его голос прозвучал устало. Из-за этого бремени, которое ему приходится нести в одиночку.

— А что насчет Сибил? Подожди, у тебя есть другие сотрудники? — спросила я. Интересно хотят ли они вообще эту роль? Но, осознав, чем они занимаются, я начала сомневаться в Галене. Для этого нужен человек особого типа, и не уверена, что даже я хочу этого.

— Конечно, есть. Как и любой другой бизнес, Подземный мир нуждается в бухгалтерах, помощниках и управляющих. Подобные роли исполняют низшие боги, нимфы, дриады и другие существа. Я пока не могу вдаваться в подробности, но Сибил — это лишь верхушка айсберга. Очень важного айсберга. Сибил очень полезна, но, как я уже сказал, это не то же самое. Она не может судить вместе со мной или знать, каково это — отправлять людей в ужасную загробную жизнь. Конечно, Сибил может справиться с бумажной работой, но, когда дело доходит до работы с душами, это бремя ложится на Короля и Королеву.

Он посмотрел в горизонт.

— Я должен носить это в себе, зная, что некоторые из этих дел не являются окончательными. Знать, что есть люди, страдающие из-за моего решения. Я принимал эти решения в течение долгого времени, но, когда мне было с кем поделиться этим, это означало, что я не одинок в своей боли за этих людей и тех, на кого повлиял их выбор.

Я взяла его руку в свою, переплетая наши пальцы. Я не упустила из виду, что когда-то у него уже был кто-то, с кем он делил это бремя, и мне стало интересно, кто она была и почему ее больше нет. Я не настаивала на этом, зная, что он не сможет ответить. Вместо этого я была благодарна за то, что он мне показал.

— Спасибо, что поделился со мной этим.

Эссос выглядел так, будто хотел сказать гораздо больше, но не скажет… или не может. Я хотела, чтобы он смог открыться, впустить меня. Но не была уверена, что смогу полностью доверять ему, пока он держит эту стену между нами. Даже если это не его собственная стена, она мешает мне по-настоящему достучаться до него.