— Типун тебе на язык! — испугался патриарх и угрожающе потряс газетой.

Я опять улыбнулся, но на этот раз скрытно. Девицами в штанах давно уже никого не удивишь, но старики продолжали жить в своем мире. Где слон на улице не так поражает, как женская эмансипация.

— Прошу завтракать, — опомнился слуга и величественно махнул рукой. — Томленные щечки в сметане и запеченный омлет.

Похоже, Прохор для котят теперь постоянно топил печь. И нас ждала вереница самых разнообразных томленых блюд. Что меня лично устраивало, их вкус всегда был особенным.

Пусть для пушистых малышей можно было просто поставить обычный стихийный обогреватель.

Трапезничали мы все вместе в столовой, уже не кажущейся такой большой. Народу в доме прибавилось и помещение наполнилось звоном посуды и перешептываниями. Гордей перехватил роль княжны по обучению и указывал рыжему каким столовым прибором что берут. Сама Давыдова стояла в стороне и с гордостью смотрела на пацана.

Будущий артефактор совсем освоился и больше не стеснялся. Мало того, за столько короткое время у мальчишки исправилась не только внешность, но и осанка. За это явно отвечал уже Лука Иванович, судя по одобрительному взгляду и легким кивкам.

Одним сиротой занялись плотно, второй же был на мне.

После завтрака я отозвал Тимофея в сторону и сообщил о своих планах. На подъеме сил после взятия ранга я хотел завершить с темным артефактом, если это было возможно сделать. Моментом стоило воспользоваться, поэтому я собирался сразу же отправиться в академию.

— Ничего особенного, скорее всего будет скучно, — описал я свои ожидания от процесса.

Работа артефактора обычно проходит именно так, без внешних эффектов. Только другой артефактор может ощутить управление потоками и сплетение сил. Для прочих мы внешне ничего не делаем.

— Я всё равно пойду с вами, — настоял рыжий. — Ну там подам что или за кофе сбегаю.

А вот это полезно! Страсть к кофе у меня сохранилась, несмотря ни на что. В мои времена напиток не был таким популярным, а большинство так и вовсе считало его дьявольским. Но, попробовав в первый раз нестерпимо горький, с кислинкой и специями, я навсегда полюбил его.

Даже удивительно, насколько обыденным стал теперь кофе.

С моим сопровождающим возникли некоторые проблемы. Стражи академии отличались бдительностью и по одному пропуску двоих не пустили. Пришлось звонить ректору, чтобы тот дал разрешение.

Проволочка на входе меня не смутила, хорошо когда не отлынивают от своих обязанностей. Тимофей же всё это время украдкой поглядывал на крышу главного здания, чуть возвышающуюся над деревьями.

Пусть парень наотрез отказывался тут учиться, но любопытства это не убавляло.

— Не передумал? — подначил его я, пока охрана выслушивала приказ Ряпушкина.

— Вот ещё, — рыжего задело, что я заметил его интерес, и он нахмурился: — Тут только красуются друг перед дружкой. Вот вы, ваше сиятельство, здесь учились?

Я хмыкнул, подловил меня, что уж говорить. Явно же патриарх сдал, вот пусть теперь и занимается обучением парня, как в свое время занимался моим. Хотя я не терял надежды, что Тимофей передумает. Красуются или нет, но общие знания могут дать весьма приличные. Да и знакомства ему не помешают.

Нас пропустили и даже извинились за задержку. Я же поблагодарил стражей за службу. Будь такие порядки в посольстве, не смог бы так просто достать ключ.

— А вы… — неуверенно начал рыжий, пока мы шли по пустынным коридорам, — Никогда не хотели тут учиться?

Всё таки зацепило его. Да, шикарный Аничков дворец впечатлял своим убранством и высоченными потолками, щедро украшенными лепниной и фресками. Сквозь высокие арочные окна пробивался солнечный свет, а за ними виднелась лишь зелень прилегающего парка.

— Думаю, я бы не отказался, — ответил я.

Студенческие времена чудесные, к чему лишать их себя? Уговаривать или настаивать я бы всё равно не стал, уже не ребенок, должен сам решать.

Тимофей над моими словами призадумался и дальше молчал до самой лаборатории.

В огромном помещении витал слабый аромат дыма. Кто-то недавно пользовался печью. Может какой-то увлеченный студент, а может и князь Левандовский на досуге творил, пытаясь повысить мастерство…

Рыжий шел за мной следом, едва не наступая на пятки. Парню было непривычно видеть столько оборудования, да и подобные места вообще. Но пришлось его попросить соблюдать дистанцию, пока он не подсек меня случайно.

Мы прошли через зал и зашли в защищенную комнату.

Артефакт стоял там же — блестел идеальной зеркальной поверхностью при свете ламп. Я остановил Тимофея на пороге и приблизился к зеркалу, прикасаясь к своей сигнальной монете.

Никто не трогал артефакт, вот только рядом точно побывал теневик. Очень слабый след, но он остался. Заведующий кафедры был прав, кто-то тут шпионил в тенях.

Впрочем, главное что зеркала не касались.

Темная ловушка находилась на последнем издыхании. Моя идея удалась — артефакт практически «съел» сам себя за это время. Но и помочь ему не мешало.

Я отправил Тимофея разжигать печь и уселся перед зеркалом. Торопиться нельзя, одно неосторожное движение и магия смерти не упустит возможности забрать жизнь.

Словно искусный жонглер я оперировал разными силами, вливая в артефакт по капле, то в одну точку, то в другую. Стараясь одновременно разобрать, на кого же всё таки установлена западня.

Но большая часть магии была направлена как раз на то, чтобы вообще скрыть наличие артефакта. И я с сожалением понимал, что с его разрушением уничтожу и последний след.

Увы, изъять эту штуку для дальнейшего изучения было невозможно. Хорошо всё таки поработал темный маг, всё продумал. Его бы ум, да в мирное русло…

Рыжий давно вернулся, выполнив указание, и тихо стоял у двери, а я продолжал разрушать плетения. В какой-то момент поймал себя на том, что начинаю восхищаться столь изящным исполнением. И использовал полученный запас силы, чтобы нанести решающий удар.

Деревянный цветок чуть потемнел, ссохся и вывалился из рамы, упав со стуком на бетонный пол.

Я уставился на него, прощупывая силой. Само дерево хранило отпечаток темного дара. Артефакт больше не нес угрозы, но это было временно.

— Сломали? — участливо поинтересовался парень.

— Починил, — усмехнулся я, осторожно взял цветок в руки и поднялся. — Ну, почти.

От печи несло жаром, рыжий растопил её на славу. Я взял кочергу, открыл дверцу и швырнул туда носитель опасной магии. Огонь и смерть — отличная пара, так что стихия жадно набросилась на то, что осталось от артефакта.

Я предполагал, что будет дальше, но всё равно удивился.

Внутренности печи затянуло непроглядным мраком. Раздался противный высокий вой, похожий на скулеж. Дохнуло чем-то смрадным и затхлым, словно вскрыли десятки старых могил.

Тьма пыталась выбраться наружу, но пламя её крепко держало, утягивая обратно. Звук достиг самой высокой ноты и я заткнул уши. Затем будто что-то громко щелкнуло и огонь стал побеждать.

Напоследок смерть всё же плюнула куском вязкой дряни, концентрата вложенной силы. Я быстро развеял его даром жизни, истончив в пыль.

Огонь привычно затрещал, заполняя собой печь и слизывая черный след на стенках.

Эффектно, однако.

Я протер лоб от выступившей испарины и оглянулся на рыжего. Парень стоял, восхищенно распахнув рот и неотрывно смотря в печь. Если он и испугался, то не надолго и уже справился.

— А вы говорили, что будет скучно… — протянул он, завороженный огнем. — А тут — бац! И такое…

— Некоторые носители недостаточно исчерпать или истощить, — я решил объяснить ему, раз уж мне выпала доля своеобразного наставника. — Нужно физически разрушить, чтобы избавиться от отпечатка души.

— Отпечатка души? — Тимофей перевел взгляд на меня, не переставая удивляться.

Работа оказалась гораздо сложнее, чем я думал изначально. А я и до этого не считал её простой.