Даже император иногда посещал легендарную пышечную. Правда, для него всё же делали исключение и отгоняли всех прочих. Но буквально на десять минут, не больше. И лишь у правителя была подобная привилегия.

Говорили, он также вставал за столик у окна и пачкал пудрой свои шикарные усы и парадную одежду. Тоже довольно улыбался тому, что вкус годами остается неизменно отличным.

Вот уж где действительно волшебное место.

Я наелся вдоволь, остановиться было очень сложно, и вышел обратно на улицу. Прошелся до императорских конюшен, там через Тройной мост к Круглому рынку, где уже вовсю шла бойкая торговля. Город окончательно проснулся и зашумел. Прикупил ещё сладостей для стариков, прогулялся вдоль оживленных рядов, разглядывая товары. И вызвал такси.

Особняк тоже гудел. Садовники продолжали работу, со стороны оранжереи раздавался визг пил и грохот стальных свай. А на кухне шумел посудой Прохор, важным голосом объясняя новому помощнику что где лежит.

Я зашел поздороваться и отдать угощения.

И не сразу узнал Гордея.

Мальчишка выглядел как минимум сыном торговца или приличного лавочника. Волосы аккуратно подстрижены, одежда вся добротная, новая и по размеру. Даже ссадина на щеке исчезла.

— Александр Лукич! — бросился ко мне пацан, широко улыбаясь. — Смотрите, что у меня есть!

Он покрутился передо мной, поднимая и опуская руки. Я уважительно покивал.

— Меня Прохор утром отвел в цирюльню и к портному. Настоящему портному! — радостно делился новостями Гордей. — Славный дядька такой, не прогнал.

— Я бы ему прогнал… — тихо проворчал слуга, тоже улыбаясь.

— А ещё…

— Ты это, не мешай барину, — деланно строго сказал старик, прерывая речь пацана. — Займись пока своими котятами.

Мальчишка ничуть не расстроился и охотно занялся питомцами. С важным видом проверил температуру смеси, присел возле корзины и достал первого котенка, уложив у себя на коленях.

Я вручил пакеты Прохору и занялся кофе. В пышечной подавали скорее напиток, отдаленно напоминающий этот нектар богов. Его разливали поварешкой из большого чана. Но без него есть там пышки, словно сочинять песнь без слов.

— Спасибо, — поблагодарил я слугу, кивком указывая на абсолютно счастливого парнишку.

— Да за что? — наигранно удивился он. — Неужто думали, что я позволю своему помощнику расхаживать в тряпках старых и лохматым, да дом Вознесенских позорить? Нет, молодой господин, совсем не дело это.

Но я видел, как заблестели глаза старика и он утер их, тут же отвернувшись.

— Мне дед Прохор ещё форму обещал, с гербом вот тута, — похвастался Гордей, ткнув себе в грудь. — Так граф Лука Иванович велел. Если с работой справлюсь. А я справлюсь!

— В этом я не сомневаюсь, — серьёзно ответил я.

— Спасибо вам, ваше сиятельство, — тоже посерьёзнел мальчишка.

И продолжил заниматься своим делом. Мне же его взрослое и лаконичное «спасибо» было дороже тысячи слов. Видно было, что чуть оттаял и расслабился. Не до конца, конечно же, — плечи напряжены, да и движения как у острожного хищного зверька. Доверие его так просто не заработать.

Ничего, отойдет и перестанет озираться, ожидая удара в спину. С такими-то упрямыми стариками уж точно.

— Имена-то им дал? — я налил себе кофе и подошел к звериному уголку, присев на корточки.

— Конечно! Вот этот Пушок, — пацан погладил серебристого котенка. — Тот Дымок, а этот Уголек.

Я посмотрел на двух одинаковых черных зверьков. Интересно, как он их отличает?

— Смотрите, барин, у этого уши светлее остального, — словно прочитал мои мысли Гордей. Вот он Дымок.

И правда, окрас котенка к кончикам ушей становился чуть светлее. А сами уши заканчивались маленькими кисточками. Я погладил их, снова поразившись до чего шелковая шерстка.

Ничего не понимал в породах, но эти «бастарды» точно были совсем непростые.

До середины дня я проводил тщательный осмотр лаборатории. Выделил время, чтоб проверить, что есть в наличии, а чего не хватает. Для зеркала силы всё необходимое было в академии, но я и для себя хотел сделать нечто особенное.

Так что занимался составлением списка покупок, а затем схемами будущего артефакта. Магия разума вместе с магией иллюзий могла дать многое. Если постараться и придумать этой паре должное применение.

Пока я теоретизировал, прикидывая варианты сочетаний.

Общая идея уже витала в голове, но требовалась практика. А для неё нужно было немного подождать. Например, праздника в османском посольстве…

Обед вышел забавным, но одновременно неловким. Гордея естественно позвали к столу, как и Прохора, и обоих призраков.

Пацан очень смущался и ерзал на стуле, не обращая внимания на нахмуренного духа предка. Княжна нашептывала мальчишке на ухо правила поведения и какой прибор для чего служит.

Я уже было хотел вмешаться и отправиться вместе с Гордеем на кухню, чтобы там дать ему спокойно поесть, но поймал предостерегающий взгляд деда. Патриарх едва заметно помотал головой и я решил не встревать.

Смущение пройдет со временем, а мальчишке действительно стоит привыкать к подобному. Чтобы потом не чувствовать себя неловко. Уж лучше в кругу своих это преодолеть.

Да и когда отправим в хорошую гимназию, то никто не будет там насмехаться над неуклюжим парнем. Я то уж знал, насколько по неразумению могут быть жестоки подростки.

Но хоть Прохор не учудил и приготовил обычную еду, которая не требовала специальной психологической подготовки и особых умений.

В общем, всё прошло неплохо, и Гордей под конец освоился и перестал зажиматься, уверенно орудуя ножом.

Ну а пышки к чаю мы все дружно брали прямо руками.

Не успел я после обеда выйти в сад, чтобы проверить процесс стройки, как мне пришло загадочное сообщение от Казаринова. «Приезжайте в архив канцелярии сейчас же». И через несколько секунд «Если сможете». О манерах юрист постоянно забывал, что было неудивительно с его настоящей работой.

Я ответил, что скоро буду и всё же сначала сходил к флигелю.

Работники бригады Емельянова приваривали каркас крыши. Во все стороны летели искры, а сверху раздавались инструкции в виде незатейливой ругани. При мне они притихли и я удалился, чтобы не сбивать бодрый рабочий настрой.

Сквер перед зданием архива выглядел сильно затоптанным. Словно тут прошлись десятки пар грубых ботинок, чьи хозяева не особо разбирали, куда наступать.

Возле въезда стояло два жандармских автомобиля. У ворот дежурили служивые, но на меня они лишь бросили оценивающие взгляды и вопросов не задавали.

Казаринов расхаживал у подножия лестницы, ведущей ко входу. Разговаривал с кем-то по телефону. Когда я подошел, то услышал только окончание:

— И если вы вздумаете попытаться это замять, я вам гарантирую, что вы будете следующим.

Что же он тут устроил?

— Доброго дня, Михаил Алексеевич, — поздоровался я, не скрывая что крайне заинтригован.

— И вам доброго, — теневик чуть утомленно улыбнулся и пожал мою руку. — Вот, как заказывали, ваше сиятельство.

— А напомните мне, что я заказывал? — я осмотрел здание и не совсем понял, что же парень имеет в виду.

— А, не в этом смысле, конечно же. Вы же не решили вдруг поменять профессию и управлять архивом? — с каким-то странным подозрением спросил юрист.

Я подивился такой возможности. Похоже, он даже и не подумал шутить. То есть предлагал мне занять место…

— А что случилось с Парвиновым?

— Ульян Александрович вынужден был покинуть свою должность по состоянию здоровья, — кровожадно усмехнулся Казаринов. — Ну и по причине систематического нарушения законов империи.

— Он хоть жив?

Не то чтобы меня это беспокоило, но стало любопытно узнать, что же здесь произошло.

— Увы, — развел руками Михаил. — Жив. Но плохо перенес взятие с поличным на особо крупной взятке, да ещё и арест под вспышками десятков камер. Каким-то невероятным образом поблизости оказались журналисты ведущих столичных изданий.