Эти люди были отправлены на Юпитер. Один из них не выдержал суровых условий жизни, но двое других выжили. После этого успеха другие люди были подвергнуты биологической обработке, и вскоре было основано поселение и начаты работы по извлечению химических богатств из почвы Юпитера.

Теперь, в 2050 году нашей эры, биологически подготовленных землян можно было встретить на десяти различных планетах Солнечной системы — Меркурии, Венере, Марсе, Юпитере, Ио, Европе, Ганимеде, Каллисто, Сатурне и Титане. Адаптен разорвал прежние узы узкого диапазона условий, в которых мог выжить человеческий организм.

Не имело значения, была ли атмосфера разрежённой или плотной, не хватало кислорода для поддержания жизни или его было в избытке, был ли сильный мороз или удушающая жара, была ли сила тяжести слабой или невероятно сильной — адаптен корректировал метаболизм под любые условия.

Они всё ещё оставались людьми, колонистами других планет. Наука несколько изменила их тела, но не разум. Они жили, любили и работали в чуждой среде, ощущая себя в той же мере хорошо и счастливо, что и живущие на Земле люди. Их дети с рождения легко поддавались биологической коррекции с помощью адаптена. Это было только начало, но колонизация быстро набирала обороты и привела к созданию великой империи, в которой земляне жили во всех мирах Солнечной системы — благодаря адаптену.

ВЗБИ, где осуществлялось биологическая коррекция, был отдельным подразделением правительства Земного Союза, наряду с Космическим флотом, Бюро Межпланетных Исследований и Планетарной Разведкой. Освоение космоса было высокоорганизованным процессом.

Сначала корабли геологоразведочной службы наносили на карту и исследовали каждый новый мир. Затем специалисты по планетарной геодезии подсчитывали все сырьевые ресурсы, минеральные и прочие. Следующим в дело вступал Космический флот, начинавший создавать аванпосты и топливные терминалы.

В конце концов, ВЗБИ отправляла своих специально подготовленных колонистов осваивать планету. И к растущему списку мест проживания человечества добавлялся новый мир.

Сердцем Внеземного Биоинститута была его контролирующая лабораторная система, деятельность которой охватывала весь спектр научных исследований. Его штат насчитывал тысячи человек. Его оборудование было ультрасовременным. Это был центр обработки всех данных, поступавших из космоса. В архиве была вся возможная информация, касающаяся внеземных проблем.

Глава ВЗБИ был членом кабинета министров Земного Союза. Вторым лицом в команде был доктор Родни Шелтон, самый молодой и блестящий из научных сотрудников.

Его карьера была наполнена важными исследованиями. Ещё до прихода в ВЗБИ его студенческая дипломная работа раз и навсегда покончила с загадкой вирусов, остававшейся неразрешённой на протяжении целого столетия. Он доказал, что вирусы являются молекулярными формами жизни, связующим звеном между неживым и живым состояниями. Таким образом, все вирусные заболевания, включая «простуду», можно было вылечить, воздействуя на них искусственными антивирусными молекулами, как если бы они были просто химическими реактивами.

Но, присоединившись к сотрудникам ВЗБИ, Шелтон обратил своё внимание на тайны внеземной биологии. Он участвовал в знаменитой экспедиции на Венерианские болота, которой было поручено изучить ужасную чуму, размягчающую мозги, которая периодически распространялась из болот и уничтожала целые сообщества земных поселенцев.

Выделив микроб, Шелтон, подвергаясь огромному риску, по собственному настоянию, изучал его в одиночку. Он передавал свои записи из изолированной каюты корабля. Он жил в герметичном костюме и не осмеливался есть или пить. Через неделю он вышел, худой и слабый, но довольный — с ответом.

Бактерии, размягчающие мозг, быстро погибали в голубом свете, неизвестном на Венере из-за затянутого облаками неба, которое отфильтровывало всё голубое излучение. После этого все земные поселения при появлении чумы просто защищались кольцами голубых прожекторов.

На Меркурии Шелтон нашёл гораздо более простой способ остановить полчища прожорливых всеядных двухфутовых амебоидов, чем разность их на куски из маленькой пушки. Яд не мог на них подействовать. На пути их бегства были разбросаны маленькие желатиновые капсулы, содержащие твёрдый углекислый газ. Гигантские одноклеточные монстры поглощали их, растворяли желатин и быстро раздувались, превращаясь под действием выделяющегося газа в пористые воздушные шары. В таком виде они, подобно мыльным пузырям, поднимались порывами ветра в небо и, в конце концов, разбивались вдребезги о камни и утёсы.

Но на Марсе Шелтон столкнулся с самой сложной из всех существующих проблем и решил её. Что можно было сделать против невидимых полчищ губчатых микробов, которые перемещались по пустошам этой планеты и поглощали все до последней частицы воды, превращая её в ещё большее количество губчатых микробов? Малейшие выходы воды на поверхность позволяли им проникать вглубь и заполнять источники своими множащимися легионами.

Шелтон добавил в обычную воду один процент тяжёлой воды, которую легко получить на Земле из дейтерия — «тяжёлого» изотопа водорода — и кислорода. Согласно принципам Менделя, применимым ко всему живому, будь то на Земле, Марсе или Андромеде, сотое или около того поколение губчатых микробов оказалось неспособным к размножению.

Шелтон вспомнил, что ещё в 1930-х годах был открыт закон, согласно которому тяжёлая вода подавляла репродуктивные процессы. Губчатый микроб перестал угрожать водоснабжению земных колонистов.

Но за последние три года обязанности Шелтона были полностью переданы самому важному направлению деятельности ВЗБИ — биокоррекции. Он был одним из немногих доверенных лиц, знавших химическую формулу адаптена, и всегда полностью отвечал за каждое новое направление ВЗБИ по биокоррекции.

До его перевода на этот проект биокоррекция была излишне сложным процессом и занимала месяцы. Исследования Шелтона позволили сократить его до нескольких недель. Таким образом, он утроил скорость колонизации других планет Солнечной системы…

— Что ж, подготовка людей для Реи почти завершена, — с облегчением сказал Шелтон.

Он и его уже ассистентка находились в своей лаборатории после того, как увидели волнение, вызванное аварийной посадкой в порту.

— Ещё один результат работы ВЗБИ и адаптена. В некотором смысле, это лабораторная эволюция.

— Да, доктор Шелтон.

Майра Беннинг опустила предметные стёкла для микроскопа в чистящую ванну со спиртом. При этом она украдкой наблюдала за выражением его лица. На это лицо было интересно смотреть, оно просто светилось вдохновением. Это было лицо лидера и организатора, того, чей след останется в истории покорения космоса человеком. Но для Майры Беннинг это было также просто лицо человека.

— Давайте посмотрим, — Шелтон принялся загибать пальцы, — это одиннадцатый мир за пределами Земли, в который ВЗБИ отправил своих выпускников. Япет будет следующим, и их станет ровно дюжина. Это произойдёт уже скоро, — его глаза загорелись, как у человека, который видит перед собой всё более широкие горизонты. — Геологоразведка и разведка полезных ископаемых продолжаются уже несколько лет. Скоро, когда флот создаст там аванпост, им понадобятся люди с соответствующей биологической коррекцией. Всё идёт как часы. Мир за миром.

Раздался звонок оптического телефона.

Шелтон щёлкнул кнопкой «вкл». На молочно-белом экране мелькнуло лицо Гранта Битти, директора ВЗБИ, обладателя усов и широкого подбородка. Один из шести человек, которые под руководством президента Земного Союза управляли космическими трассами, его волевой характер отражался на привычно серьёзном лице. Волосы с проседью подчёркивали его пронзительные глаза и тонкие, жёсткие губы. Но в этот момент выражение его лица было не просто серьёзным, оно было напряжённым.