— Она перепутала или намеренно врёт! Да, перепутала! — с радостью ухватился за эту мысль Руперт.

— Кто мне заплатил?! Зачем? — непонимающе трясла головой Марта Хьюз. — Я не хотела, чтобы ты знал обо мне. Мне нечем гордиться. Не каждый захочет такую мать… Но если уж всё раскрылось, то вот она я. Я всего лишь хотела, чтобы у тебя была лучшая жизнь! — Марта Хьюз сделала несмелый шаг к Руперту.

— Не лезь ко мне, господи ты боже мой! — отшатнулся Руперт.

Как ни трудно было читать опухшее от пьянства и слёз лицо Марты Хьюз, Айрис увидела печаль. Одну только печаль. Не было ни злости, ни обиды, ни разочарования — словно Марта именно этого и ждала от сына: отвращения и ненависти.

— Мистер Вентворт, успокойтесь и сядьте на место, — произнёс инспектор Годдард. — Вас не для этого сюда пригласили.

— А для чего? — возмущённо отозвался Руперт. — Чтобы слушать её пьяное бормотание?! Нелепые обвинения?

— Вас, кажется, ни в чём не обвиняют, мистер Вентворт. И сядьте, пожалуйста. — Годдард перевёл взгляд на Марту Хьюз: — Думаю, вам сейчас нужен отдых, мы продолжим позднее, но мне нужен однозначный ответ на простой вопрос: кто из этих молодых людей ваш сын, ребёнок, которого вы родили?

Марта Хьюз, ни секунды не сомневаясь, указала на Руперта:

— Он.

У того на щеках выступили красные пятна.

— Да откуда ей знать?! Она двадцать с лишним лет своего ребёнка не видела! Если вообще не врёт от начала и до конца!

— Вот его, — Марта Хьюз кивнула в сторону Дэвида Вентворта, — я уж точно не спутаю. Воспитывала его до двух лет. Это сын леди Вентворт. Простите, сэр, — сказала она, опустив при этом глаза. — Но я ведь вас вернула. И растила как своего, ничем не обижала… И любила, да! Ну вот как не любить, когда сама… — Марта Хьюз опять начала плакать. — А когда она вас забрала, я места себе не находила, так мучилась, только и говорила, что вам обоим теперь хорошо будет, обоим мальчикам.

— Я не… — голос Дэвида сорвался. — Я не виню вас.

Выглядел он так, словно для него сказать эти четыре слова было всё равно, что гору свернуть.

— Почему вы ей верите?! — не унимался Руперт. — Кто она такая? Какая-то пьянчуга, которая… которая…

Марта Хьюз бросила на него угрюмый взгляд исподлобья и, утирая слёзы со щёк, сказала:

— Да не бойся ты… Не стану я к тебе в гости ходить, твоей красавице-жене в свекрови навязываться. Но и врать не буду, что есть то есть: я тебя родила. А всё, что ты сейчас имеешь, — это благодаря мне! Мне! Я всё для тебя устроила!

— Ты?!! Да ты всё сломала! Всё разрушила! Если бы не ты, я… Если бы не ты… — Руперт огляделся. Взгляд был полубезумным, блуждающим. Рука которой он опирался на трость, тоже дрожала.

Айрис стало за него страшно.

— Я всё равно докажу! — всё сильнее распалялся Руперт. — Её слова ничего не значат. Есть наука, медицина, исследования… Рано или поздно я докажу, что они отняли у меня то, что было моим… Они сговорились! А она… — он ткнул пальцем в сторону Марты Хьюз. — Старая мошенница! Оне мне не мать!

— Сержант Леннокс, выведите мистера Вентворта отсюда! — скомандовал инспектор Годдард.

***

Айрис стояла на широком, монументально-значительном крыльце участка и смотрела на проезжающие мимо автомобили.

Она чувствовала себя, как певец из хора в древнегреческой трагедии: перед тобой совершались поступки, которые не могли не привести к страшному финалу, а ты мог только созерцать и говорить о том, как суров и непреклонен Рок. И ничего уже было не изменить. Каждому предназначено пройти именно тот путь, что отмерили богини судьбы, кривой, запутанный и тёмный.

Дэвид Вентворт задержался, чтобы подписать какие-то бумажки, а она решила не ждать в мрачном холле внутри, а выйти наружу и подышать свежим воздухом. Он был не особенно свежим: кто-то из полицейских постоянно выбегал курить, и на крыльце никогда не оказывалось меньше двоих курящих.

Многие обсуждали машину Дэвида: она бросалась в глаза. Обсуждали чуть завистливо, но совершенно беззлобно. Как обсуждали другие свои дела: аварию возле пожарной части, взломанный газовый счётчик, ночные смены и отсутствие любимого сорта пива в пабе «Поросёнок».

Нормальная жизнь и нормальные проблемы.

Айрис отчаялась дождаться, когда они замолчат. Почему их было так много и почему они не переставая говорили?

Она пыталась сосредоточиться и собрать всё воедино. Ей и без того уже всё было ясно, но то, что она узнала сегодня от Марты Хьюз, — не ломало ли оно её выводы?

Айрис решила спуститься вниз, надеясь, что там не будет слышать болтовни полицейских. Её совершенно не интересовало, при каких обстоятельствах констебль Эндрюс сломал ногу, но она почему-то всё равно вслушивалась вместо того, чтобы думать об убийстве леди Клементины.

Она как раз дошла до низа лестницы, когда от дверей её окликнули:

— Простите, что заставил вас ждать. Уже иду.

Дэвид Вентворт вышел из участка в сопровождении инспектора Годдарда. Дэвид пожал ему руку и поблагодарил за помощь с «выяснением обстоятельств» — так деликатно он поименовал невообразимую историю с подменой детей.

— Вам нужно благодарить мисс Бирн, — сказал Годдард. — Если бы не она, никто бы не связал Марту Хьюз с вами и Рупертом.

Айрис поднялась на ступеньку вверх:

— А ей действительно могут предъявить обвинение? Или вы её просто запугивали?

— Обвинение такого рода обычно выдвигает пострадавшая сторона, и если никто из Вентвортов этого не сделает, то и я не стану тревожить прокурора по этому поводу.

— Я точно не собираюсь, — сказал Дэвид, — но вот Руперт… Я не знаю, чего от него ожидать. Он всё это воспринял… очень близко к сердцу. Это очень мягко сказано.

— И кстати об обвинениях… — добавил Годдард. — Я сегодня передаю все документы насчёт Мюриэл Вентворт. Ей будет предъявлено обвинение в препятствовании осуществлению правосудия.

— Не в убийстве? — уточнила Айрис.

— Кто знает, во что дело может перерасти потом, но пока только так. Начальство хочет, чтобы это было дело об убийстве — поставить в нём точку, так сказать. А я хочу найти виновного. И очень сомневаюсь, что это миссис Вентворт.

— Это Руперт, — сказала Айрис. — Но никто не сможет это доказать.

— Это не мог быть он! — Дэвид сказал это слишком быстро, даже не дав себе времени подумать. — Зачем ему это делать? У него не было никаких мотивов. Даже если поверить Фенвик, что моя мать действительно была зла на Руперта и не хотела, чтобы он носил фамилию Вентворт, то это… Это просто бессмыслица какая-то. Вы действительно думаете, что Руперт пошёл на такой риск — напал на неё в парке вблизи дома, — ради того, чтобы сохранить фамилию?! Фамилию!

— Которую у него, кстати, всё равно нельзя было отнять, — добавил Годдард. — Помните, я обещал разузнать? Так вот, фамилия не является собственностью её носителей, по крайней мере, в Англии. Человек может взять любую фамилию, какая ему нравится, если это не делается с целью обмана или извлечения выгоды, то есть, без злого умысла. Есть решение по делу графа Каули против графини Каули, которое предельно чётко всё это разъясняет. Леди Клементина не смогла бы запретить Руперту использовать его фамилию.

— И никаких других мотивов я не вижу, — продолжал отстаивать невиновность брата Дэвид. — Да, Руперт иногда бывает… неприятным, но он не сумасшедший. Фамилия и риск оказаться на виселице — вещи несоразмерные.

Айрис показалось, на неё напали сразу с двух сторон. Но она предполагала, что именно так её слова и воспримут.

— Он не сумасшедший, — кивнула она. — Но то, как он вёл себя сегодня, показалось вам нормальным? Ничего особенного?

Годдард загадочно-неопределённо скривился, видимо, это выражение лица должно было означать, что представление было то ещё, но он-то всякое повидал. Дэвид раздражённо свёл брови: ему было неловко за Руперта.

— Нет, это не показалось мне нормальным, — тем не менее признал он. — Я не ожидал от него такого.