К счастью, по роду своих занятий я имею большой опыт чтения неразборчивых рукописей.

Диана Сеттерфилд

7 сентября 1964 года

Она раздвинула шторы и невольно задержалась у окна. За окном был парк. Посыпанные белым гравием дорожки разбегались между деревьями и терялись в густой тени, а осенние цветы на клумбах пестрели жёлтым и винно-красным. Точно переговариваясь, посвистывали невидимые птицы, и любой бы подумал, как счастливы должны быть люди, живущие в подобном месте…

Айрис Бирн и раньше не была уверена, что Дэвид Вентворт, хозяин поместья Эбберли, так уж счастлив, но то, что произошло здесь вчера… Она не думала, что когда-либо станет свидетельницей подобных событий.

Наверняка во всём Эбберли никто ночью и глаз не сомкнул. Айрис уж точно, и никакие приготовленные миссис Пайк травяные чаи не помогли. Пока она не чувствовала себя невыспавшейся — слишком взвинченной была, — но в висках уже чувствовалась тяжесть, предвестница головной боли.

Айрис не знала, во сколько именно Уилсон ездил за газетами в деревню, но решила, что даже если сейчас ещё рано, она всё равно спустится в кухню и подождёт там, чтобы просмотреть газеты сразу, как только Уилсон их принесёт.

Уходя, Айрис закрыла дверь спальни на ключ — впервые за всё время, что провела в Эбберли. Вообще, большинство дверей в доме было заперто, потому что комнаты не использовались, но спальни хозяев, гостей и прислуги оставались открытыми. Свою Айрис закрыла не потому, что боялась, что кто-то прокрадётся в её комнату и что-то унесёт, она просто безотчётно боялась.

Когда она вошла в кухню, миссис Пайк сидела на стуле возле окна и — чрезвычайно редкое явление! — ничего не делала. Просто смотрела на розовые кусты за окном. Глаза у неё были заплаканными.

Айрис поздоровалась и хотела спросить, был ли уже Уилсон с почтой, как заметила, что в печи горит огонь. В кухне до сих пор стояла монструозно-огромная чугунная печь, которая появилась здесь, наверное, при строительстве дома в восемнадцатом веке. Миссис Хендерсон, повариха, готовила на современной плите, но печь убирать не стали: с литьём в виде витых колонн и медальонов, с изящно выгнутой решеткой, она выглядела почти как украшение. Угля в печи, конечно, же не было. Но сегодня в топке ярко полыхало пламя. Сквозь решётку Айрис рассмотрела, что горят газеты.

Не прошло и десяти секунд, как пламя утихло, а бумага превратилась в горстку пепла.

— Да, это сегодняшние, — сказала миссис Пайк, не дожидаясь, когда Айрис её спросит. — Не хочу, чтобы сэр Дэвид читал ту дрянь, которую они понаписали!

Миссис Пайк поднялась со стула, взяла метёлку, стоявшую в углу, и подошла к печи. Она громыхнула решёткой и вымела пепел в поддон.

— Вот так! — объявила она.

— Он всё равно прочитает, если захочет, — сказала Айрис.

— Да, но не сегодня утром! Сразу после… — миссис Пайк вернула веник в угол и пошла к мойке сполоснуть руки.

Её покатые плечи высоко поднялись, а потом медленно опустились. Миссис Пайк издала громкий вздох, похожий на стон.

— Бедные, бедные мальчики… — прошептала она. — Как тяжело им придётся.

— Надо перетерпеть первые несколько дней, — Айрис, пытаясь придумать что-то утешительное. — Потом всё утихнет.

Миссис Пайк бросила на неё гневный и порицающий взгляд исподлобья.

Айрис замолчала. В свои слова она и сама не верила. Утихнуть может разве что шум в газетах, а вот что будет происходить в поместье…

Но и Вентворты уже не мальчики. Обоим по двадцать пять лет, старше Айрис. Сэр Дэвид Вентворт уже два года как работал в компании, которую ему предстояло возглавить, а у Руперта Вентворта вообще были жена и ребёнок. И бедными они точно не были. Одно только поместье Эбберли чего стоило!..

Айрис, когда только прибыла сюда, подумала, что попала в сказку. Разумеется, она понимала, что едет в Эбберли работать, а не гулять вдоль цветников или посещать званые ужины, но поместье было великолепным и не могло не восхищать… Трёхэтажный главный дом, оранжерея, четыре коттеджа: два для слуг, два для гостей, — парадный парк со статуями и малый парк, который перетекал в знаменитый Ковенхэмский лес. Не такой знаменитый, как Шервудский или лес Дин, но Айрис слышала о нём ещё до приезда сюда.

Позавтракав, Айрис посмотрела на часы. Они с сэром Дэвидом договорились, что она будет начинать работу в восемь тридцать, а сейчас было только семь двадцать. И, если на то пошло, её сегодня точно никто не хватится… Сэр Дэвид после вчерашнего вообще вряд ли вспомнит о существовании в его доме библиотеки, а мисс Причард точно будет крутиться подле него и не пойдёт проверять, занимается ли Айрис Бирн своей исключительно важной работой.

А значит, она успеет съездить до Тэддингтон-Грин и купить газеты.

Возле дверей в кухню стояли велосипеды. Когда Айрис только приехала в Эбберли, ей сказали, что велосипеды принадлежали Уилсону и садовникам — вроде бы, — но пользовались ими все, кому было нужно.

До деревушки Тэддингтон-Грин было чуть меньше двадцати минут езды: пять минут по парку Эбберли до ворот, сбоку от которых открывалась небольшая калитка, а потом ещё десять с хвостиком минут по дороге. На одном из её поворотов Айрис и заметила полицейскую машину — голубой с белым «Форд-Англия». Констебль из Тэддингтон-Грин ездил на велосипеде, значит, прислали кого-то рангом повыше из Стоктона, а может, даже из Луиса.

Расследование будет громким, в этом никто не сомневался.

«Форд» пронёсся мимо Айрис. За рулём сидел молодой полицейский в форме, а на пассажирском сидении — мужчина в коричневом костюме, Айрис не успела рассмотреть его лицо.

Тэддингтон-Грин был достаточно большой деревней, чтобы в ней была своя почта, но Айрис пошла не туда, а в магазинчик мистера Дента. Магазинчик был пуст, но свежие газеты уже стояли на стойке у входа.

Айрис мельком взглянула на «Таймс» и «Дэйли Мейл», чтобы проверить даты, — разумеется, вчерашние. В этих краях свежими были только местные газеты. Айрис взяла «Литтлхэмптон Газетт» и «Аргус». «Аргус» не надо было даже разворачивать. На первой странице огромными буквами было набрано:

НЕОЖИДАННАЯ РАЗВЯЗКА ТРАГЕДИИ В ЭББЕРЛИ

— Мистер Дент! — громко позвала Айрис.

Над головой Айрис заскрипели половицы — мистер Дент жил в комнатушке над магазином, — а потом послышался грохот шагов на лестнице.

— Доброе утро, мисс Бирн, — поздоровался Дент.

— Доброе утро, мистер Дент. Я взяла у вас две газеты, деньги на подносе.

Мистер Дент понимающе закивал головой, однако же не задал ни одного вопроса про Эбберли: тактичность, на которую Айрис не могла бы рассчитывать, если бы пошла на почту.

— И, мистер Дент, насчет той газеты, про которую мы говорили раньше…

— Да-да, я помню… — Дент медленно побрёл к стойке, заставленной коробками со сладостями и школьными принадлежностями. — Приготовил её для вас.

Мистер Дент выложил на стойку пожелтевшую, но нисколько не помятую газету. Её даже не разворачивали. У Айрис заколотилось сердце, в груди смешивались радость и страх, и ещё неясное чувство, как будто она делает что-то запретное.

— Один фунт, — объявил мистер Дент.

Всю радость как волной смыло.

— Фунт? — переспросила Айрис. — Вы шутите?

Она получала двенадцать фунтов в неделю, и отдать почти что десятую часть недельного заработка за какую-то старую газету было просто глупо!

— Я же сказал: этот номер с годами приобретает всё большую ценность. Как вино, — безжалостно пояснил мистер Дент.

Айрис стиснула зубы от обиды, но всё равно открыла сумку и достала кошелёк.

Когда она ехала назад в Эбберли, то на разные лады пыталась убедить себя, что это была разумная трата. Ей всё равно была нужна эта газета. Нужна. Если бы мистер Дент просто дал её прочитать (что вряд ли), то ей бы пришлось конспектировать статью, а может, и переписывать слово в слово. То же самое с библиотекой в Стоктоне — Айрис очень сомневалась, что там есть аппарат для копирования. Даже в оксфордском Сомервиль-колледже ¹, из которого Айрис недавно выпустилась, новенький «Халоид-Ксерокс» появился не так уж давно.