— Извини, конечно, но ничего… такого я из вашего мира не прихватил.

— Ну тогда поосторожнее, пожалуйста.

Тут мы посмотрели друг на друга и начали давиться от смеха.

— Тише, — зашипела я, зажимая рот рукой. — А то сейчас опять проснется. Пошли в гостиную, что ли. Будем сидеть, как приличные, и…

— Ждать вечера?

— Угу. А кстати, что ты там такое писал, когда я пришла? Если не секрет?

— Да так, — мне показалось, что Эйдар смутился. — Всякие… мысли.

М-да… Если мужик начал записывать «всякие мысли», это значит, что он дошел до ручки. Ну ладно, хоть какое-то занятие. Может, напишет мемуары стража тьмы.

Мы и правда спустились в гостиную. Эйдар уселся в кресло с книгой, а я устроилась на диване с вязанием. Когда-то давно мама учила меня, но я успела все забыть. Выпросила у Люнты моток ниток и крючок и пыталась вспомнить. Правда, крючки здесь были другие: длиннее, толще и с двумя головками. Для чего нужна вторая, я не представляла, мне и с одной было не справиться.

Время от времени мы поглядывали друг на друга, и все было ясно без слов. Не ментальная связь, не какая-то там другая, особая. Наоборот, самая простая.

Я тебя хочу. — Я тебя тоже…

Проснулся Аллан, позвал нас, мы поднялись наверх. Помогли ему одеться, погуляли втроем в саду — благо день был солнечным. После ужина, когда Люнта пришла убирать со стола, Аллан заявил ей с важным видом:

— Я теперь буду спать один. Я уже большой. Я ничего не боюсь.

Люнта едва заметно покосилась в мою сторону и кивнула как ни в чем не бывало:

— Да, конечно, милый. Ты уже совсем большой. И никто тебя в этом доме не обидит. А если хочешь, возьми к себе Йокко. Вдвоем вам будет веселее.

— Хочу! — завопил он, прижимая к себе котенка.

— Нам тоже будет вдвоем… веселее, — пообещал Эйдар мне на ухо.

Меня снова разбирал какой-то нервный смех. Когда чего-то долго ждешь и оно вот-вот исполнится, всегда вот так… нервно.

Мы вместе выкупали Аллана перед сном и уложили в маленькой комнате. Котенок устроился у него в ногах. Я вспомнила тот вечер, когда Аллан остался в группе последними. Если бы мне тогда сказали, что всего через три месяца мы с Эйдаром будем укладывать его спать, а потом ляжем в постель, я бы не поверила.

Наконец Аллан подсунул ладошку под щеку и засопел. Мы тихонько вышли, оставив дверь приоткрытой. В большой комнате, куда я перенесла вещи, наоборот, закрыли на защелку.

— Будешь смеяться, — сказал Эйдар, расстегивая рубашку, — но я уже просто жду, что сейчас раздастся: «Па-па-а-а!»

Вот только не хватало еще, чтобы с ним на нервной почве приключилась импотенция!

— Угу, просто обхохочешься, — проворчала я, положив руки ему на грудь.

Да ладно, я тоже прислушивалась. Но все было тихо.

— В конце концов, дверь закрыта, сюда не вломится, — махнув рукой, Эйдар наклонился и поцеловал меня.

И понеслось!

Сначала мы были как школьники, которые торопятся уложиться в десять минут, пока не вернулись родители. Хотя большую часть этого условного срока Эйдар снимал с меня платье. Потом, так и не дождавшись воплей из соседней комнаты, мы немного расслабились и сбавили темп. Я часто пыталась представить себе, как все может получиться между нами, а вышло совсем иначе. Не лучше, не хуже — просто по-другому. А еще, отталкиваясь от его не самого приятного характера, опасалась, что он может оказаться резким или даже грубым. Но нет. В нем оказалось столько страсти и столько нежности, что я буквально купалась в них.

Любовником Эйдар был превосходным — чутким, внимательным, из тех, кто думает в первую очередь о партнерше и получает удовольствие от ее наслаждения. И сразу стало ясно, что можно полностью довериться ему, ни о чем не беспокоясь. Я уже и забыла, что может быть вот так — или никогда этого не знала?

Или дело было в той особой связи между нами, которая соединяла нас очень глубоко, на самом тонком уровне? Да не все ли равно, почему нам было так хорошо вместе, когда мы по-настоящему стали единым целым?

Потом я лежала, положив голову ему на грудь, чувствуя тепло его тела. Не хотелось думать ни о чем плохом. Все темное, неопределенное подождет.

— Теперь мне еще страшнее, Лиза, — тихо сказал Эйдар, коснувшись губами моего виска. — Не за себя. За тебя, за Аллана. Ты права. Здесь вряд ли станет лучше. Невозможно всю жизнь прятаться. Надо продержаться эти три года и вернуться в твой мир. Как ты думаешь, мы справимся?

— Должны справиться, — убежденно ответила я, прижавшись к нему крепче. — Иначе все было напрасно.

Прошло три месяца. Итого полгода из трех. Всего полгода, а мне казалось, что я живу в этом мире уже лет пять, не меньше. От монотонности нашей жизни хотелось выть на луну, но ее почти не было видно за тучами. Зима здесь сильно напоминала нашу: такая же промозглая, сырая и мрачная. Даже в саду толком не погуляешь.

Конечно, регулярный супружеский секс скрашивал эту тоску, но лишь по ночам. Днем при таком раскладе оставалось только ждать вечера. Я все так же помогала Люнте, читала тупые романы — и они уже перестали казаться мне такими тупыми, как раньше. Может, я потихоньку начала тупеть сама?

Чтобы не сойти с ума, я стала заниматься с Алланом устным счетом, чтением и письмом на русском языке. Если мы переберемся в наш мир, ему как раз надо будет идти в школу, и я хотела, чтобы он был подготовленным. Читать он научился еще у нас, но я боялась, как бы от отсутствия практики этот навык не сошел на нет. К сожалению, те несколько книг, которые Аллан взял с собой, возвращаясь в Эйрену, остались дома. Мне приходилось писать что-то печатными буквами, чтобы он мог это читать. А еще я рассказывала ему о нашем мире все, что только приходило в голову.

Эйдар каждый день сидел в гостиной и тоже что-то писал. «Всякие мысли». О чем были эти мысли, я не спрашивала. Не хочет рассказывать — ну и не надо. Пусть это будет его личная территория.

Редкие письма от Майкеля и Оссима все больше убеждали в том, что мы втроем — некий стабилизатор трех миров. Фон темной энергии, проникающей из междумирья, слегка колебался, но неизменно на очень низких цифрах, тогда как плотность пространственной ткани оставалась высокой. А вот в соседних звеньях-тройках, как следовало из приходящих по информационным каналам сообщений, таких изменений не произошло. Там стражи по-прежнему находились на боевом дежурстве.

— Мне кажется, — сказал однажды Эйдар, — что такие способности, как у меня и у тебя, огромная редкость. От меня они передались Аллану, но чтобы составился треугольник, должно было случиться невероятное совпадение. Должны были встретиться мы с тобой.

— Или же кто-то помог ему произойти, — возразила я. — А ты представляешь, что будет, если у нас родится ребенок? Если он возьмет способности от нас обоих?

— Если честно, то я боюсь этого, Лиза, — тяжело вздохнул Эйдар. — Хотел бы — но боюсь. И за него, и за нас с тобой, и за Аллана. Такие мысли наверняка приходят в голову не только нам. Это чудо, что нас еще не нашли.

— Может, нам уехать куда-то подальше? В другую страну?

— Возможно, еще и придется. Но пока лучше сидеть спокойно и не высовываться. Сюда к нам хотя бы может приехать Майкель и привезти деньги. Того, что мы взяли, надолго не хватит. Даже при самой скромной жизни.

Это была правда. Мы экономили как могли, но деньги потихоньку таяли. Если бы удалось найти хоть какую-нибудь работу.

— Может, мне устроиться няней? — предложила я. — Не постоянной, а на несколько часов в день?

Эйдар возражать не стал, и я попросила Люнту узнать у соседей, не нужна ли кому-нибудь приходящая няня. Однако из этой затеи ничего не вышло. Если кому-то и нужна была няня для ребенка, то только с постоянным проживанием.

— Майкель приедет на следующей неделе, — сказал Эйдар, получив «на буквы» очередное письмо. — С одной стороны, это хорошо. Но как бы его не выследили. А вместе с ним и нас.