— Елизавета, я хочу предложить вам работу.

— Работу? — удивленно переспросила я. — Но вы же сказали, что уезжаете.

— Да. Через неделю. Я предлагаю вам поехать с нами.

— В смысле? Вам нужна няня для Аллана? И куда поехать?

— Не только няня, — вторую часть вопроса Эйдар проигнорировал. — Мне нужна помощница. Скажем так, личный референт.

— Но вы же меня совсем не знаете, — я окончательно растерялась. — Почему вы думаете, что я подойду?

Даже если ключевое слово тут «личный», все равно странно. Это же не эскортница на один вечер, не подошла — ну и ладно. Постоянная работа, да еще и в другом городе. Или в другой стране?

— Вы ошибаетесь, Елизавета. Вашу кандидатуру проверили от и до. В том числе и по некоторым довольно специфическим показателям. Вы идеально подходите. Да и я наблюдаю за вами второй год. Но самое главное, что вас одобрил Аллан. Не смейтесь, у него особый дар, он чувствует людей… изнутри.

— Вы знаете, мне уже страшно, — я поежилась. — Такое ощущение, что вы меня разыгрываете. И розыгрыш этот… не слишком смешной.

— Вы ошибаетесь, — улыбнулся он, но глаза остались холодными. — У меня есть одна просьба. Когда вы выслушаете до конца, вам покажется, что я… как бы выразиться помягче? Не совсем в своем уме. Прошу вас, не делайте выводов сразу. Я кое-что покажу вам, и вы поймете, что это вовсе не розыгрыш.

— Хорошо, — я сделала большой глоток вина. — Постараюсь.

В этот момент официант поставил передо мной салат, а перед Эйдаром какую-то горячую закуску. Пожелал приятного аппетита и удалился неслышно.

— Вы спрашивали, куда я предлагаю вам поехать, Елизавета, — Эйдар подцепил вилкой кусочек запеченного в металлической ракушке жюльена. — Мой ответ: в другой мир.

— Простите? — я уронила ломтик помидора, не донеся его до рта. — Куда? В другой мир?

— Да. Он отстоит, точнее, отстает от вашего на несколько секунд. И миров таких бесчисленное множество. Изначально, при появлении, вселенная была единственной и единой, но уже через мгновение произошло… — он пощелкал пальцами, подбирая слово, — произошла бифуркация. У мира появился пространственно-временной отпечаток. У отпечатка — свой отпечаток, и так далее. Каждые несколько секунд по вашему времяисчислению появляется новый мир, и этот процесс бесконечен. При этом каждый из миров живет своей собственной жизнью.

— Боже мой! — я отложила вилку. — Ну и как в это поверить? Мне и бесконечность одной-единственной вселенной не представить, а тут бесконечность миров, каждый из которых сам по себе бесконечен. Вот от чего с ума сойти можно.

— Можно, — усмехнулся Эйдар. — Но не нужно. Достаточно принять это как данность, не пытаясь осмыслить. Как я уже сказал, наш с Алланом мир идет в цепочке следующим за вашим, поэтому переход из одного в другой не требует времени и усилий. Достаточно знать условия, при которых он возможен. Пойдемте. Пока не принесли горячее, я покажу вам место бифуркации — перехода между мирами. Сейчас он закрыт, но через неделю откроется. Так что я предлагаю вам даже не поехать с нами, а просто пойти.

Он поднялся и остановился у стены, закрытой бледно-зеленой драпировкой. Окно рядом с ней выходило на улицу, а за откинутой тканью оказалась едва приметная дверь. Эйдар открыл ее, и я увидела уходящий в темноту коридор.

Это как⁈ Как такое вообще может быть?

— Идите, не бойтесь.

Эйдар стоял на пороге и смотрел на меня. От его взгляда стало как-то… дремотно-жарко. Словно уснула на пляже. Будто загипнотизированная, я отодвинула стул и последовала за ним. Перешагнула через порог и оказалась в узком… нет, даже не в коридоре, потому что у этого пространства не было стен. С двух сторон проход скрывала тьма. Я вытянула руку, и она ушла в пустоту, причем пальцев было не видно. Впереди, метрах в десяти, мерцало и переливалось что-то похожее на полупрозрачный занавес, который растаял, когда мы подошли ближе.

Вот тут-то я и поверила словам Эйдара о цепочке миров. Потому что у нас была ранняя весна, только сошел снег. Да еще и вечер. А прямо передо мной вовсю сияло солнце, буйно зеленели деревья, а в траве яркими пятнами рассыпались цветы. Мне показалось, что я слышу пение птиц.

— Осторожно! — Эйдар придержал меня за локоть.

И очень вовремя. Еще шаг — и я врезалась бы в прозрачную стену. Впрочем, вряд ли ушиблась бы: она мягко пружинила под рукой, как плотная резина.

— Ровно через неделю звезды и планеты встанут так, что сила их взаимодействия сделает ткань времени и пространства рыхлой. Проход откроется на тридцать четыре минуты и пятнадцать секунд. Следующий раз это произойдет только через три года. Поэтому я предлагаю вам трехлетний контракт.

— Не знаю, что и сказать, — пробормотала я, ошарашенная увиденным.

— Давайте обсудим, — Эйдар слегка подтолкнул меня в обратном направлении. — За едой. Сейчас вам наверняка кажется, что спите, а сибас вернет к реальности.

Нервно рассмеявшись, я пошла туда, где впереди виднелся кабинет ресторана с накрытым столом. Та самая реальность. Едва мы сели, как появился официант с подносом. Составил тарелки, наполнил бокалы и снова исчез.

— Ну вот, теперь нам точно никто не помешает, пока не позовем.

Выпив глоток вина, Эйдар встал, открыл какой-то шкафчик и достал толстенькую брошюру формата А4, листов двадцать, не меньше.

— Это черновик вашего контракта, Елизавета. Мелкого шрифта нет, все прозрачно. Вы внимательно изучите его дома. Возможно, что-то понадобится обсудить, изменить или дополнить.

— Подождите, — спохватилась я. — Вы так говорите, как будто я уже согласилась. Расскажите, хотя бы кратко, в чем заключается работа. И вообще… обо всем. Может, я сразу откажусь, и не придется ничего читать.

— Возможно, — не стал спорить Эйдар. — Предложенная вам работа состоит в том, чтобы помогать в работе мне. Во всем.

— Хорошо, задам вопрос иначе. В чем заключается ваша работа?

— Я — страж тьмы, Елизавета, — чуть помедлив, ответил он.

Глава 2

— Эм-м-м? — только и смогла выжать из себя я.

— Видите ли… пространственно-временная ткань неоднородна. Где-то она плотнее, где-то более рыхлая и поэтому проницаемая. Сквозь нее просачивается темная энергия. То, что вы называете злом. Человек по своей природе…

— Бобр, — вспомнила я старую шуточку.

— Бобр? Вы имеете в виде, добр? Нет, — Эйдар покачал головой. — Растения — те да, те в большинстве тянутся к свету, потому что для них это жизнь. А люди по природе нейтральны. Они рождаются похожими на губку — впитывают то, что вокруг них. Вы же педагог, прекрасно знаете, как важно заложенное в детстве. Чем больше добра вложат в человека в первые годы, тем прочнее его защита от зла внешнего. От той силы, которая заставляет творить недоброе.

— Ну… добро — понятие относительное, — не согласилась я.

— Вы ошибаетесь. Жизнь и любовь — вот основа добра. Все остальное… как говорится, от лукавого.

— Я пытаюсь понять. Вы утверждаете, что некая энергия просачивается в наш мир… в наши миры откуда-то извне и склоняет людей ко злу? То есть цепочка миров, которые плодятся, как микробы, находится еще в каком-то пространстве, заполненном этой самой энергией?

— Это только то, что нам известно, — пожал плечами Эйдар. — Возможно само это пространство тоже находится внутри какого-то другого пространства. А то — внутри еще какого-то. И так далее. Как матрешка.

— Точно рехнуться можно, — пробормотала я, ковыряя вилкой рыбу. — И что дальше? Вы охраняете миры от этой энергии? Боюсь, у вас получается… не очень получается.

— Все одновременно сложнее и проще. Зло, увы, неистребимо. Даже если человек создал защиту от него в своей душе, никто не застрахован от столкновения со злом внешним, порождаемым темной энергией. В целом ее фон держится примерно на одном уровне. Мы, стражи тьмы, постоянно контролируем его, делая замеры. Но, как вы знаете, иногда в отдельной стране или во всем мире происходит нечто разрушительное — революции, войны, эпидемии, вспышки насилия. Это означает, что в каком-то месте пространственно-временная ткань истончилась и произошел прорыв темных сущностей.