Когда слезящиеся глаза привыкли к темноте, я увидела на том самом низеньком столике изящную высокую стеклянную колбу, из которой поднималась металлическая труба с расходящимися, словно хоботы, гибкими трубками. Сверху клубился розоватым полотном дым. Чем ближе я подходила к столу, тем больше слезились глаза, раздражаемые валаптисом. Но дальше меня ждало куда более неприятное зрелище.
Понять, что все присутствующие уже успели насладиться предложенным «десертом» Камиши, было не сложно. Царящий разгул приводил в оцепенение. Кто-то из молодых арраканцев, мне было сложно разглядеть — Ниоши это был или Кай, делал глубокую затяжку, вульгарно развалившись на диване. Оба парня сидели вызывающе близко друг к другу. Джасс, прикрыв глаза от наслаждения, ласкал свою же сестру по внутренней стороне бедра, а она и не сопротивлялась, уставив затуманенный взгляд куда-то в потолок. Нара зачем-то гладила Бьянку по распущенным волосам, будто расчесывая их, что-то бормоча при этом, а та истерически смеялась и, вытянув руки перед собой, хотела схватить видимых одной только ей бабочек. Останцы безудержно смеялись, водя руками по воздуху, пытаясь из густого марева что-то вылепить, как и из глины. Рамир пытался сделать колечки из дыма. Юн обжимался с Нарой, каждый из них, после глубокой затяжки, почти соприкасался губами, выдыхая дым прямо друг другу в рот.
Я так и замерла с округлившимся глазами, наблюдая на происходящим. Праведный гнев на Камиши за то, что он воспользовался нами, как лабораторными крысами, переполнял меня. Я надеялась, что получится хоть кого-то привести в чувства, чтобы это безумие обернулось просто страшным сном, который забудется с первыми лучами солнца. Но сковавший тело страх не дал сдвинуться с места, приблизиться хотя бы на шаг к кушеткам, заставлял давиться от собственной брезгливости и беспомощности…
— А, крестьяночка, — я не сразу заметила сидящую на полу Аду. Налитые синевой белки чуть сияли в приглушенном свете, а в расширенных зрачках мерцали розоватые отблески. — Неужели передумала и решила присоединиться…
Схватив ее за руку, я резким движением подняла набелитку на ноги. Она легко подалась мне, словно она была огромной тряпичной куклой. По телу волнами пробегала сильная судорожная дрожь.
— Что ты делаешь… — причитала Ада, пытаясь вырваться, пока я силком тащила ее наружу. — Отпусти!
Она еще раз дернулась, и вырвала запястье из моей хватки, и теперь недовольно осматривала меня таким же затуманенным взглядом, как и у Каталины.
Пока Ада вырывалась, высокий воротник ее кафтана слегка расстегнулся, оголив шею. Мой взгляд невольно упал на нее, и мне показалось, что там было что-то вроде шрама, однако Ада тут же быстро застегнула воротник, не дав толком ничего рассмотреть. Теперь девушка снова взирала на меня полным негодования взглядом.
— Почему ты согласилась на это? — я была взволнована и не скрывала своего раздражения.
— Ну а почему нет? — она пожала плечами. — Тем более этот кальян довольно необычный, но приятный… Зачем мне отказываться от возможности… наладить отношения с арраканским Домом?
— Ты разве не думала, чем это может обернуться? Вам там наркотик в табак подмешали, ты разве не заметила, что происходит? — я уже даже не стала сдерживать себя — я почти орала на Аду, пытаясь достучаться до нее. — Мне казалось, ты достаточно умна, чтобы не вляпаться в проблемы. Или ты думаешь, что на оргии, что там намечается, с тобой ничего не случиться?
Казалось, мое упоминание наркотика, начало немного отрезвлять ее. Или, может дело сделал свежий воздух, но теперь она сфокусировала бегающие одурманенные глаза на мне.
— Я Адилия-шехзаде Набелит, — процедила она властно и торжественно. — Никто ни в этом городе, ни за его пределами не посмеет меня и пальцем тронуть, не боясь гнева моего отца, падишаха Рушана, пятого своего имени…
— Ты дура? — прервала я ее. — Думаешь, твое имя спасет тебя, если тебя возьмут силой? Или, может, твой отец прячется за углом и лично придет тебе на выручку? Твоего бугая я тоже что-то рядом не вижу. Ты одна. Ты беззащитна. У тебя совсем страха нет, раз ты соглашаешься на такие авантюры в незнакомом тебе доме у незнакомого человека?
Я кивнула в сторону комнаты, из которой в открытую дверь на террасу клубами сочился сладостный дым валаптиса. Незаметно в мои уста прокрались сказанные мне Александером слова, и я закусила губу, поймав себя на этом.
Ада уставилась на меня с искренним недоумением.
— Что с тобой не так? — она прищурилась, будто пытаясь понять — шучу я или нет. — Ты же дочь Великого Дома. Наша участь была предрешена в тот момент, когда мы появились на свет, и наш удел — быть пешкой. Или твой сервитуарий не учил, что благородной даме полагается быть кроткой, послушной и учтивой?
— Меня учили быть рассудительной и руководствоваться здравым смыслом.
— Действительно, чего еще можно ожидать от принцессы-рыбачки, — она вздохнула, потирая виски. — Не понимаю я тебя. Почему ты не боишься показывать характер перед ними?
— Потому что, если я его не покажу, меня сотрут в порошок.
— Тогда почему ты тогда не дала своему телохранителю бросить мне вызов? — Ада вопрошающе смотрела на меня, скрестив руки. — Будь я на твоем месте, я бы такое оскорбление не стерпела. Любой бы так сделал.
— Все они гораздо хитрее и умнее. Они сами пишут правила и меняют их на ходу, Ада, и, если пытаться играть в эту игру, ты все равно проиграешь, сама себя загонишь в угол своими поступками. Ты могла отказаться, могла не идти на поводу большинства, а теперь, если сейчас снова сделаешь неправильно решение, проблем будет еще больше, чем нанесенная обида хозяину дома. Но если ты хочешь быть марионеткой в чужих руках — пожалуйста. А я не собираюсь играть по навязанным правилам.
Ада все еще пристально, с сомнением смотрела прямо на меня. «Она думает, что это какая-то уловка, что я хочу как-то воспользоваться ее расположением», — разочарованно догадалась я.
— Ты можешь делать, все что захочешь. Не стоило мне тебя вытаскивать оттуда. Возвращайся к остальным, если тебе так не хочется выделяться, — сухо сказала я. Желания как-то и в чем-то переубеждать ее не было. — И последствия своего решения ты будешь расхлебывать сама.
С этими словами я развернулась и, задрав подол платья, решительно двинулась к лестнице, где внизу меня уже ждала повозка. Ада так и продолжила стоять, не обронив ни слова.
Ехали мы в полной тишине, нарушаемой лишь несвязанным бормотанием Каталины.
— Что с ней может случиться? — спросила я с тревогой.
— Я не знаю, в какой дозе и в каком виде был подмешан экстракт, но… У нее могут быть сильные галлюцинации, видения, помутненность сознания. Некоторые даже говорят, что им открывается дар ясновидения, но это больше похоже на байки, которые были распространены среди оракулов северян и останских друидов в былые времена. Валаптис очень быстро вызывает зависимость и оседает в организме, если его не вывести. И тогда уже от него отказаться без риска для жизни нельзя…
Я хмуро смотрела в окно, на проносящиеся мимо уличные фонари и горящие в окнах огни.
— И давно ты…
— Давно. Я не стану оправдываться и извиняться, госпожа, — Ян понурил голову, скрестив пальцы в замок так сильно, что они побелели. — Уже многие годы меня мучают боли, и ни один препарат не помогал мне с ней справится. А где постоянная боль, там была и ярость… Мой гнев, моя несдержанность сделали мне имя, которого страшились мои враги, но когда мне поручили охранять вас… Я боялся, что могу причинить вам вред, если я не смогу себя проконтролировать. И только валаптис мог усмирить ярость и вызвавшую ее боль, что питала меня годами. Я не знал, чем он был на самом деле, многие тогда его использовали как лекарство, и сейчас без него я уже никак не могу.
Я выслушала его молча, не прерывая и не задавая вопросов. Сейчас передо мной был не прославенный мастер меча, а обычный старик, усталый, с дрожащими руками. Ян всегда был для меня идеальным — добрым, заботливым, внимательным. Воплощением всего того, что мне не хватало от отца в детстве. Но так ли это? Может, я просто раньше не замечала того, каков на самом деле Максимилиан, и все его внезапные вспышки гнева и раздражения, которые я замечала за ним в последнее время, были всегда, а я лишь закрывала на них глаза… А что, если и валаптис не сможет его удержать? Если он поддастся порыву, и я попаду ему под руку, что будет со мной тогда?..
