— Да… ты просто молодец, продолжай, — подбодрила меня София, голос которой стал значительно тверже и уверенней.

Руки словно бы были не моими, словно бы кто-то направлял меня, подсказываю что делать твердым намерением, как кукловод управляет куклой. Медленно, но уверено, тело Йаны постепенно обмякало, судорога отступила и теперь она лишь хрипло прерывисто дышала.

И в этот момент, когда я почувствовала, как невольно высвобожденная магия возвращается обратно, в голове помутнело. Какие-то образы, картины из прошлого смешивались с моими собственными воспоминаниями, как нечеткие отражения на воде.

Ада целуется с юношей посреди золотого пшеничного поля…

София в облике лисы охотится у реки где-то в зимнем лесу…

Йана склонилась над чьим-то телом и горько рыдает, пока ее окружают тени…

Кригер стоит на коленях в песке последи сожженных развалин…

Каталина протягивает юноше с размытым лицом браслет из ракушек…

Я срываю грушу и протягиваю ее худощавому мальчику…

То и дело образы прояснялись, вспыхивая и угасая в мозгу, подобно фейерверкам, обрастая все новыми деталями, становились более четкими, яркими, насыщенными, как если бы я сама переживала эти моменты…

Сердце замерло, когда пришла догадка, робкая, неуверенная, о том, что происходило и почему именно эти воспоминания передались мне вместе с магией. Эта догадка тревожила меня, пугала, но и правду узнать было страшно…

— Поразительно, — выдохнула София, вырвав меня из вихря видений. — Я лишь раз видела такую силу…

Наставница была в шоке от увиденного, с восхищением и трепетом глядела на меня во все глаза. Наваждение прошло. Звук вернулся в мир, как и краски. А нити, которые только что так четко были видны, пропали. Я заморгала, чувствуя, как голова идет кругом, отпуская странное смятение и растерянность, и теперь осматривалась вокруг, словно бы только сейчас поняла, где нахожусь и что вообще произошло.

— Темные колдуны всегда славились интуитивным пониманием своих сил, — тихо проскрипела Йана, но достаточно уверенного для того, кто потерял столько крови.

София уже водила над ней пальцами с зеленым свечением, сосредоточенно залечивая ее раны, которые, по крайней мере, уже не кровоточили.

— С ней все будет в порядке? — виновато поинтересовалась я.

— Я владею только базовыми знаниями об исцелении, — объяснила Оре, не отвлекаясь. — Единственное, что я могу — попытаться затянуть раны, но…

— Ерунда, — Йана поморщилась. — Это все mėlynakis виноваты, я не думала, что их будет там так много. Пришлось еще и вашу магию преломлять, вот и перестаралась, не выдержала… Уж больно вы обе сильные, да и сильные чувства, особенно страх, всегда магию выдает. В общем, не повезло, но бывало и хуже.

От этих слов София поморщилась.

— Плечо Кригера бы тоже надо подлатать, — опомнилась я.

Орк недовольно прорычал снаружи:

— Лучше о себе позаботьтесь, на мне все как на варговой шкуре заживает.

Я спохватилась, и посмотрела на подруг, боясь, что с ними могло что-то случиться из-за меня. Каталина сидела, не шевелясь, но, когда я к ней подползла, уже готовясь к худшему, увидела, как побелевшая девушка все же дышит.

— Она просто без сознания, — устало объяснила София. — Пусть отдыхает, так даже лучше.

Ада тоже сидела, не двигаясь, и я тоже было решила, что она потеряла сознание, однако, хоть глаза ее и были закрыты, дыхание ее было сбивчивым, неровным. Девушка чуть заметно всхлипывала, и я поняла, что лучше ее сейчас оставить в покое.

Снег быстро заметал наши следы. Белый каменный массив Второй Масерии остался где-то позади. Я подождала, пока София отстранится от Йаны и устало осядет у стены. Несмотря на жутки холод, лицо ее было покрыто испариной, и сервитуария натужно вытерла пот. Казалось, еще пара седых прядок добавилась к некогда идеально ровному каштановому каскаду ее волос, а на лице выступила еще пара морщинок.

— И что теперь? — осторожно спросила я у наставницы. — Мы поплывем в Нортланд?

— Не совсем поплывем, — София слабо улыбнулась, но больше не сказала ни слова. Ее веки смежились, и почти сразу же наставница мерно засопела.

Наш дилижанс трясся по замершей земле несколько дней, смену которых я замечала только по меняющей цвет Септимии на небосводе. Но для меня дорога была лишь чередой провалов в мучительные сны и таких мучительных моментов бодрствования. Стоило мне хоть на минуту закрыть глаза, как под веками тут же всплывали страшные картины пережитого, но уставшее тело не давало просыпаться, запирая меня часами наедине с моими кошмарами. А просыпаясь, я все равно чувствовала себя уставшей и разбитой.

Мы почти не делали перерывов, только чтобы дать лошадям отдых. Эта старая деревянная повозка разительно отличалась от того экипажа, в котором мы с комфортом, как я теперь уже поняла, путешествовали до Имперской Столицы. Внутри было очень холодно, и мы все, кроме эльфийки, то и дело кутались во все, что только можно было — робы, тонкие шерстяные одеяла и сменную одежду.

— Темные эльфы не боятся холода, потому что мы рождены под землей, в глубоких пещерах, — сказала Йана, когда уставшая Ада предложила ей утеплиться. Раны женщины затянулись, и выглядела она намного лучше.

Снежная буря закончилась спустя примерно сутки нашего пути, но я совершенно не представляла, где мы и куда направляемся. Мы миновали все сельские дороги и крупные тракты, не повстречали ни одного города или селения, а лошади с необычной упорностью тянули нас по заснеженным лесным тропам и полям.

В один момент на горизонте начала вырисовываться гряда, которую я было сначала приняла за стену Третьей Масерии, но вскоре горный массив, к которому мы держали путь, становился все более отчетливым. Уже на подъезде к Солнечной гряде ландшафт начал резко меняться — равнины сменяли холмами, растительность становилось скуднее, деревьев почти не было, а дорога начала неуклонно идти в подъем.

Путешествие по горным тропам не было для меня чем-то новым, но заснеженные перевалы и обледеневшие кочки, на которых то и дело подпрыгивала наша развалюха, то и дело заставляли сердце падать в пятки.

В конце концов мы свернули в одну из расселин, настолько узких, что стены повозки едва не задевали горные откосы, вскоре расселина плавно сужалась сверху, пока не превратилась в высокий свод пещеры, которая в итоге вывела нас в грот с огромным зеркально-гладким темным озером и тянущейся между извилистыми скалами широкой рекой.

Но и сам грот был далеко не прост — тут сновали люди, носившие туда-сюда ящики. Были видны небольшие бараки и времянки, огромные горы крытых тканями бочек, коробок и сундуков. На берегу озера был выстроен причал с пришвартованными парусными лодками, плоскими речными баржами, баркасами, ладьями, шхунами, галерами и рыболовными иолами. Для подземного порта разнообразие кораблей поражало.

«Неужели здесь кто-то живет?» — подумала я, с опаской оглядывая высокие сталактитовые своды. Не могла вообразить, чтобы кому-то пришло в здравом уме жить в пещере…

Присмотревшись к людям, я заметила знакомые красные повязки на рукавах и прикрывающие лица красные платки. Все стало на свои места.

— Это Красный Синдикат? — выдохнула я. — И Кригер один из них?

— В точку, девочка, — орк был по обыкновению лаконичен. — Приехали.

Он затормозил нашу повозку и взмыленных фыркающих лошадей и спрыгнул с козлов. К нему подошел один из бандитов, схватив его за предплечье в приветственном жесте.

Ада уже вылезла из дилижанса, с живым интересом оглядывая подземное помещение. Каталина и София помогали спуститься Йане. Я вылезла последней, забрав наши скромные пожитки — припасов у нас и вовсе не осталось.

— Рад видеть тебя, Вепрь, — мягким бархатным голосом поприветствовал Кригера бандит.

В разбойнике я узнала Лиса — того самого одноглазого помощника Марка.

— Где Змей? — спросил Кригер.

— Был где-то тут, сейчас должен…

Откуда-то послышался птичий крик, и с окутанного мраком потолка вниз начал пикировать не то сокол, не то коршун.