Старые часы пробили полночь.

— Пора, — сказал Кригер.

Мы натянули рясы поверх теплой одежды, накинули на головы капюшоны. Огромные Кригер и Ян смотрелись в них даже немного нелепо, но стоило Йане немного поработать над ними, они изменились до неузнаваемости. Теперь вместо одноглазого смуглого старика на нас смотрел крепкий мужчина средних лет, безбородый, со светлыми грязными патлами.

— А тебе идет, — хихикнула Ада, пытаясь разрядить напряженную обстановку.

Морда Кригера тоже сменилась на простое лицо с чуть выпуклым лбом и глазами на выкат, но даже такое было куда лучше его собственного. Каталина, которая, как и я, откровенно побаивалась чужаков, но стойко держала себя в руках все эти дни, даже зажмурилась, когда Йана начала проводить пальцами над ее лицом. Девушка словно бы думала, что ей сейчас сделают больно, но спустя мгновение ее загорелая кожа и веснушки сменились бледной кожей, а рыжие локоны — платиновыми, почти белыми волосами. Настал наш черед. Пока Йана колдовала над нашей внешностью, она требовательно напомнила и внимательно проследила, что бы мы с Адой продемонстрировали наши маналиты — кулон, кольцо и амулет. Эльфийка посоветовала набелитке носить, не снимая, и оберег-браслет помимо кольца, чтобы уменьшить шансы обнаружения магического отголоска.

— У Камиллы артефакт ее магическую силу поглощает, из-за чего создается ощущение, что у нее ее почти нет, — объяснила тогда колдунья. — Но с тобой иначе. Кольцо просто отражает направленную на него магию, но не скрывает ее. Это может привлечь внимание, так что, если у тебя будет еще один маналит, который поможет рассредоточить и скрыть ауру, будет меньше подозрений.

Ада очень серьезно относилась ко всем ее советам и слушалась их почти беспрекословно. Браслет с черепками позвякивал на ее запястье все дни, что мы провели в таверне.

Теперь, когда мы с Адой стали похожи на простых крестьянских девушек, с такими же как у всех светлыми волосами и кожей, а эльфийка быстро сколдовала лицо и себе, все мы дружно натянули глубокие капюшоны клобуков и, оставив на столе мешочек с солидной суммой для хозяина, вышли наружу.

— Увидимся на другой стороне. Я буду ждать вас у дилижанса, — негромко сказала София, оглядывая нас. — И да помогут Старые Боги нам всем.

Женщина тут же исчезла в зеленоватой дымке, и серая лисица тенью шмыгнула к стенам домов, следуя за нами чуть поодаль, а вскоре и вовсе исчезнув из поля зрения.

— Никогда к этому не привыкну, — буркнул Ян.

Рапира и кинжал на его поясе были на всякий случай скрыты чарами, отчего Максимилиан то и дело тянулся к поясу, словно бы боясь, что оружие взаправду пропало.

— Держитесь рядом со мной, — повторила в который раз Йана, гораздо более напряженная, чем до этого.

На улице вновь разбушевалась пурга, и даже без ее напоминания мы теснились друг к другу, чтобы не заблудиться. Ветер нещадно сдувал нас, заставляя пригибаться и щуриться сквозь норовящий залепить глаза снег. Кригер, в руках которого была масляная лампа, шел впереди, как путеводный маяк, но увидеть что-либо за пределами крохотной очерченной сферы света было невозможно. Почти сразу след в след за ним шла эльфийка, следом Каталина, Ада и я, а Максимилиан замыкал нашу скорбную процессию.

Так мы и пробирались вереницей сквозь город, пустой, не считая одиночных прохожих, торопящихся поскорее добраться домой или укрыться от метели. Мы должны были выйти к заранее обговоренному выходу, где нас будут ожидать Александер и Леонард. Как объяснил капитан, теперь, по особому распоряжению Гвардии, белые гвардейцы тоже должны были присутствовать на пропускных пунктах, как дополнительная мера проверки, что играло нам на руку. Лео и Вибер постарались подтасовать бумаги так, чтобы попасть вместе на дежурство, и когда они точно знали, что все получилось, оставалось только прийти в назначенное время.

Огромная стена становилась все ближе и ближе, загораживая собой даже небо, и вскоре показались небольшая россыпь огней — пропускной пункт.

— Стой! Кто идет? — послышался голос Вибера, а вскоре показался и он сам, с фонарем в руках.

Заметив нас, облаченных в робы и клобуки, капитан сосредоточенно кивнул, и махнул рукой, чтобы мы следовали за ним. Он провел нас мимо проходных ворот, которые охранялись парой гвардейцев, то и дело подрагивающих и ежащихся в своих плащах с меховой подбивкой.

Пропускной пункт представлял собой небольшой зашитый тремя хлипкими стенами навес прямо у стены Второй Масерии, защищающий ютящихся там солдат от непогоды. Ветра под ним почти не чувствовалось, но казалось, что тут было даже холоднее, чем снаружи. Четверо старших офицеров пытались согреться у каменного очага, единственного источника тепла, еще трое званием пониже стояли у входа, сооруженного из плотной ткани. До нас никому дела не было.

Мы толпой подошли к столу, где сидящий за столом мужчина в сером утепленном мундире лениво продирал глаза.

— Лейтенант, — отчеканил Александер. — Шестеро останских пилигримов запрашивают разрешение на то, чтобы покинуть город.

— Опять эти, — вздохнул лейтенант. — И вот что, в другую погоду нельзя в дорогу отправляться что ли?

— Да кто их разберет-то, с их культурой. Может, им религия не позволяет, — отмахнулся Вибер, довольно убедительно подыгрывая недовольству лейтенанта. — Давайте, за работу.

— Документы, — гвардеец протянул руку, в которой тут же оказалась отданные нами свитки. — Господин Леонард, будьте добры, проверьте печати…

Я вздрогнула, когда Леонард вышел из тени, и прошагал к нам, такой же мрачный, как и Александер. В его глазах, когда взгляд его скользнул поверх наших голов, плескалась тревога.

Он вскрывал поочередно каждый мандат, внимательно изучил свитки и, коротко кивнув, передал их обратно лейтенанту.

— Все печати в порядке, приступайте.

Лейтенант отдал честь и принялся записывать что-то в толстой книге, лежащей перед ним, параллельно сверяясь с записями. Пока он заполнял бумаги и ставил печати, я огляделась по сторонам. По началу мне показалось, что на пропускном пункте почти не было людей, однако я поняла, что ошибалась. Кроме стоящих у ворот солдат и тех офицеров, что грелись внутри, вдоль стены Масерии у огромных ворот городской стены, дежурил еще с десяток гвардейцев с ружьями и мечами.

По телу пробежали мурашки — по сравнению со днем приезда в город, где на пропускном пункте было всего от силы человек пять, складывалось ощущение, что сюда чуть ли не половину всего квартала войны стянули.

— Будьте добры, вещи на досмотр, — лениво, сдерживая зевоту, сказал один из офицеров в белом мундире, что только что грелся у очага.

Я вздрогнула и неуверенно переводила взгляд с Йаны на Лео и Александера. Тот едва заметно кивнул. Мы сняли сумки и тут, к моему ужасу из тени выплыл тот, в черной форме.

Ищейка. Лицо его было так же прикрыто глухим шлемом, однако я видела, или думала, что видела, поблескивающие голубые отблески из-под забрала.

— Оружие, медицинские зелья, какие-то незаконные артефакты есть? Приобретали что-то в Столице? — продолжал буднично спрашивать досматривающий преторианец.

Сердце начало колотиться, как бешенное, когда ищейка изучающе смотрел на сумку, а затем поднял глаза на нас и замер, как пес, пристально изучая и будто даже принюхиваясь.

— Ну? — недовольно повторил офицер, не отвлекаясь от просмотра содержимого сумок. — Вы там что, язык проглотили?

— Они, видимо, не очень хорошо на аквилантисе говорят, — пришел на выручку Александер и, повернувшись к нам, спросил. — Níl mé ag rá ach rud éigin, ní thuigfidh aon duine anseo rud ar bith. Tá sé seo le haghaidh seachráin.

Я понятия не имела, что он нам сказал, поскольку не знала останского, но неуверенно кивнула.

— Так и думал, — уверенно заявил Вибер, и Лео едва заметно выдохнул. — У них там какой-то пост, запрещающий говорить, да и языка, кажется, вовсе не знают.

— Ну так спроси у этих ублюдков, есть у них что запрещенное или нет, — раздраженно фыркнул преторианец.