— Что, такая плата недостаточно тешит твое самолюбие?

— Я… Нет, — вновь повторил он, все еще глядя на меня с искренним непониманием, недоверием. — Зачем?

Внутри все сжалось от этого вопроса. Такого простого, но такого же простого ответа на него у меня не было. Внутри что-то щелкнуло. Замок открылся, выплескивая наружу все то, что я неделями, месяцами, годами копила в себе. Все то, о чем я запрещала себе думать, что сдерживала и что отрицала. Все то, что было мной на самом деле.

— Потому что ты добился своего, — голос дрогнул. — Ты был прав — я укрывалась под «маской благочестия» так долго, что поверила, что это и есть мое лицо. Верила, что должна быть такой. Как и поверила в то, что в тебе осталось что-то хорошее. Вот только истинная моя личина далека от робкой девицы. Я готова пойти на все, чтобы добиться желаемого.

Руки стиснули плечи сильнее, почти что ногтями впиваясь в одежду, но я игнорировала боль. Внезапная догадка осенила меня, расставила все на свои места, как потерянная деталь сложной головоломки.

— Возможно, мы с тобой слишком похожи, — процедила я, смотря прямо в серые глаза. — Потому и хочешь сломать меня так же, как когда-то сломали тебя.

Лицо обдавало теплым неровным дыханием. Молчание вновь застыло между нами, пока снег все продолжал мягко падать, укрывая нас от мира. Промелькнувшее буквально на миг выражение страха говорило, что попала в цель, нашла его уязвимость. Иррациональное ощущение, похожее на эйфорию, ударило в голову сильнее алкоголя. Как забавно — ничто не возвращает волю к жизни, как единожды пережитое унижение.

— Я помогу, — коротко промолвил он наконец. — Чем смогу. Если, конечно, мое слово для тебя что-то значит.

Я удовлетворенно кивнула. Он, наконец неохотно отпустил меня и потупил взгляд. Не произнеся больше ни слова, я развернулась и, оставив Александера растерянно смотреть мне вслед, быстро вышла на оживленную улицу, вытирая рот тыльной стороной ладони.

***

С момента нашего ночного побега прошло восемь дней. Ян полностью пришел в себя, все приготовления были завершены, план продуман, а София, которая сейчас была единственной, кто мог спокойно покидать Столицу незамеченной, заверила, что наш транспорт будет ждать нас неподалеку от обозначенных городских ворот. Этим вечером было решено покинуть город.

Александер помог разработать план, которые все признали более-менее состоятельным. Бедная Каталина носилась по городу целыми днями, передавая послания и покупая все необходимое. Суть плана заключалась в том, чтобы выйти из города по поддельным документам под видом останских паломников. Как объяснил Вибер в одном из посланий, пилигримы, — а именно так их называли в Остании, — имели особый статус на землях Империи. Как служители церкви Единоликого, во время странствий монахи и паломники получали мандат, который позволял им беспрепятственно посещать священные для них места. Обычно это были могилы их так называемых «святых», до которых обычным людям дела не было, а потому и пилигримы редко когда доставляли неудобства. На Единение, которое у останцев считается чуть ли не главным религиозным торжеством, Столица и ее окрестности были полны приезжих пилигримов, и небольшая группа останцев, покидающих город, не вызовет лишних подозрений у охраны.

Самое сложное было раздобыть их одежду. Серые рясы с капюшонами и причудливые головные уборы, напоминающие длинный платок с вырезом для лица, оказалось не так-то просто найти. И тут можно было только благодарить Каталину, которая за эти месяцы уже успела хорошо изучить всю Пецинию вдоль и поперек.

Оставался вопрос, как мы в итоге сможем притвориться останцами — ни я, ни Ада не тянули на светловолосых жителей центральной провинции с их бледной фарфоровой кожей, но Йана заверила, что как раз это не будет проблемой.

— Я легко могу создать иллюзии, а учитывая, что эти паломники носят очень закрытую одежду, достаточно будет только ваши лица изменить, — заявила эльфийка и тут же продемонстрировала свои навыки.

Поверх ее лица, будто сотканное из сияющих светом нитей, появилось другое — обычное человеческое. Никакой серой кожи и красных глаз — сейчас на нас смотрела блондинка с пухлыми румяными щеками.

— Ого, — одновременно выдохнули мы с Адой.

Вблизи новая личина была совершенно неотличима от настоящей. В отличие от карнавальной маски, эта могла и повторять всю мимику, движения глаз, даже кривоватые зубы во рту сильно отличались от мелких ровных жемчужных зубок эльфийки.

— А можно потрогать? — спросила я, рассмотрев лицо со всех сторон.

— Попробуй, — весело предложила Йана и залилась смехом, когда я уже спустя мгновение, взвизгнув, отпрянула в сторону.

Рука должна была коснуться нового лица, она, вместо этого, прошла насквозь как сквозь водную гладь, пока я не нащупала теплую кожу эльфийки. Ощущение было не из приятных.

— Это же иллюзия, а не настоящее перевоплощение, — пояснила она, движением руки развеивая дымку лица. — На такое маги созидания способны. И еще лесные эльфы. Я могу создать только вот такой правдоподобный мираж.

— Но твою одежду я могу потрогать, и она вполне осязаемая, — заметила Ада. — Почему лицо тогда нет?

— Заклинанием «твердого света» можно только неживые объекты создавать. Одежду или… — она провела руками, и схватила сгусток света, который в миг стал изящным изогнутым мечом. — Оружие, к примеру. Но нам и иллюзии будет достаточно. Если все пройдет гладко, никто и не заметит не ладное. Просто держитесь рядом.

Мы пополнили сумки провизией на несколько дней пути, приобрели дополнительную теплую одежду и прочий провиант, который мог бы понадобиться в дороге. Накануне вечером Каталина принесла шесть небольших свитков, которые оказались пропускными документами со всеми необходимыми печатями. Я лишь поражалась, как только Александер умудрился раздобыть их в такой короткий срок.

От мыслей о капитане мне становилось не по себе. Сомнения периодически одолевали меня, жаром распаляя щеки и сводя живот судорожным узлом, но, несмотря на стыд, в глубине души я ни о чем не жалела. Это всего лишь поцелуй. Какая разница с кем он был, главное, если этого оказалось достаточно, чтобы спасти мою жизнь и жизнь дорогих мне людей, значит, это было не напрасно. Но всплывающие в воспоминаниях взгляд, ощущения, прикосновения… Все это до сих пор сбивало с толку, отчего мне становилось тошно от себя. Радовало, что после побега, скорее всего, больше мы с ним никогда не увидимся. А, значит, и мой поступок останется там, в злачном проулке у красной улицы.

София и Ян были настроены очень скептически, умолчав конечно обо всех ненужных подробностях, но в итоге сошлись, что вариантов у нас не так много. Лео, который так же откликнулся на помощь, был введен в курс еще меньше, чем Александер, но согласился помочь. Однако я так и не решилась рассказать ему правду о том, во что мы вляпались, не дала даже возможности с ним нормально объясниться, а ведь наверняка так или иначе до него тоже дойдут слухи о том, что я замешана в преступной деятельности. Кому же он поверит — родной сестре или имперским дознавателям?

«Как только окажемся в безопасности, обязательно напишу ему послание и расскажу все, как есть», — твердо решила я. Наверняка будет какой-то способ связаться с Лео, через того же Хеби на худой конец.

Мы сидели, полностью собранные и готовые в любой момент отправиться в путь. Минуты напряженно тянулись. София перебирала свои четки, безмолвно шевеля губами. Йана то и дело ерзала, всем своим видом показывая, как ей некомфортно в платье. Поначалу она и вовсе хотела отказаться от одежды и идти в одной только рясе, но София настояла, чтобы та выглядела подобающе.

— Как же я не люблю человеческую одежду, — причитала она. — И почему она всегда такая тяжелая…

Ян проверял оружие и экипировку. Его дуэльный щит разбили в сражении на мостовой у дома, и теперь он сетовал на потерю. Ада сидела, поджав ноги под себя, Каталина чуть по одаль что-то проверяла в своей сумке. Один только Кригер сидел на стуле недвижно, сосредоточенно уставившись в одну точку, словно наблюдал за какой-то мошкой или пауком…