— Ну, теперь осталось только придумать оправдание всему этому, — вздохнула я.

В этот момент нас укрыла огромная тень, и я услышала знакомый до дурноты сладкий запах.

— Очень надеюсь его слушать.

***

Спустя час причитаний у брата Арсения, кажется, закончился словарный запас, каким можно было бы описать безрассудство и опасность вечерних прогулок трех молодых аристократов без надзора или телохранителей.

— Какой нонсенс! — он снова недовольно тряхнул головой. — Вы подставили под удар не только свою честь, но и честь ваших сервитуариев! Подумать только — наследники Великих Домов выбрались в окно, как какие-то воры! А потом одни решили в таком виде отправиться на ночную прогулку, еще и в Симпецию. Да еще и моего господина покалечили…

— Я поскользнулся, — прохрипел Ари, стиснув зубы, пока София обрабатывала его ногу.

Женщина то и дело бросала на меня сердитые взгляды. И то, что она не произнесла за весь вечер ни слова, говорило лишь об одном — буря грянет дома, вдали от посторонних глаз.

— Вы же знаете, какие у вас хрупкие кости, — продолжил причитать Арсений. — А если перелом? А если не получится ногу срастить правильно…

— Нет тут перелома, — сердито буркнула Оре. — Просто сильный ушиб. Припарки, мази, покой — и через пару недель господин Хус будет на ногах.

Пока старик-сервитуарий искал новые претензии, голос подал брат Матиас.

— Я тоже не ожидал от вас такой выходки, молодая госпожа, — он сверлил взглядом Аду. — Вы и так не славились покладистым нравом, но ваш отец убедил меня, что жизнь отдельно от вашей семьи пойдет вам на пользу. Однако теперь я вижу, что ваша матушка была права — за вами нужно круглосуточное наблюдение и полный контроль за тем, чем вы заняты.

— Не твое дело, чем я занимаюсь в свое свободное время. Ровно, как и не дело Джамилии, — огрызнулась Ада, на что Матиас лишь так и застыл с открытым ртом.

— Это все дурное влияние вашей воспитанницы, София, — обвиняющим тоном заметил Арсений, и та, опешив, повернулась.

— Прошу прощения?..

— Господин Хус был хорошим, послушным, тихим мальчиком до того, как в Столице не начал водить дружбу с этой… юной госпожой.

— Точно-точно, — поддакнул Матиас, обрадовавшись, что теперь появился виновник. — Госпожа Набелит тоже резко изменилась после того, как начала общаться с госпожой Кустодес. Это все недостаток вашего воспитания, сестра! Впрочем, это можно списать на ваш возраст — все-таки не стоило поручать в первые воспитанницы сразу же такую… непростую семью. Здесь нужна была жесткая твердая рука, а не потакание желаниям вашей воспитанницы.

— Да как вы смеете меня в чем-то упрекать, — зашлась Оре, побелев от праведного гнева. — И уж тем более в чем-то упрекать юную госпожу! Не спорю, за такой проступок она должна понести наказание, но они же не совершили какого-то преступления, чтобы так осуждать их.

Я содрогнулась под тяжестью брошенных обвинений — София и не понимала, насколько попала в точку. Она, прищурившись, продолжила свою тираду:

— Или хотите сказать, что никто из всего перечня ваших воспитанников ни разу не сбегал на ночные прогулки? Что ни разу юные господа не были замечены на красных улицах, а молодые незамужние дамы всегда отличались только благочестивым поведением? И всегда подобные поступки вы расценивали исключительно, как свою собственную некомпетентность?

Укоренные, сервитуарии ничего так и не ответили Софии. Дарен и Максимилиан продолжали хранить молчание, внимательно наблюдая за происходящим.

— Это была моя идея, — подала голос Ада. Я подняла на нее удивленные глаза. — Мне хотелось немного… свободы, и предложила друзьям пойти со мной в город на празднества, чтобы… Чтобы посмотреть, как развлекается простой народ. Вся вина целиком и полностью на мне, не надо обвинять ни в чем ни Ари, ни Камиллу.

Я глянула на парня, но тот так ни разу за вечер не поднял глаза, виновато уставившись в пол.

— Это прекрасно, что вы осознаете свою ответственность, моя дорогая, — сухо сказала София. — Однако же у них есть своя голова на плечах. Они знали, чем могла обернуться подобная выходка, если бы вас кто-то заметил или, не приведи Император, с вами что-то случилось. Но не проявили благоразумие, не отказались и не отговорили вас от этой затеи. За их выбор им полагается такое же взыскание, после которого, я надеюсь, все вы будете впредь больше думать о последствиях своих решений.

Когда очередная порция упреков и обвинений были вылиты на нас, как ушат нечистот, София закончила обрабатывать ногу Ари и царапину Ады, нас попросили спешно собраться и покинуть поместье. Мы с набелиткой отправились переодеваться, чтобы поскорее избавиться от мерзко пахнущих одежд, но с Ари так и не вышло поговорить — почти сразу же он, все еще опираясь на плечо Арсения, вышел во двор, так и не удостоив нас взглядом.

И все же, никакие упреки и наказания сейчас не имели для меня никакого значения. Все мои мысли были заняты тем, что мы увидели в лаборатории. То, что произошло с нами. Со мной…

Почему-то в голове всплыли сказки и былины, которые я не раз читала. Сказки о колдунах, что насылали болезни и проклятия на людей, некромантах, что властвовали над душами и телами мертвых… Те самые злодеи, против которых обычно сражаются силы добра. Те, из-за кого против магов все и ополчились. Неужели… и я такая? Неприятные догадки о природе моей силы клубками змей копошились в голове, стискивали голову давящими кольцами…

— Интересно, что она такое использовала?

Голос Ады вывел меня из раздумий. Она уже успела сменить одежду, и теперь внимательно разглядывала руку.

— Что?

Она показала мне поврежденную ладонь. На месте недавнего глубокого пореза красовался едва зарубцевавшийся шрам.

— Она чем-то обработала рану, и она почти сразу стянулась.

— У нее большие запасы лекарственных средств, — вздохнула я, продолжая натягивать платье. — Знала бы ты сколько раз ей приходилось замазывать коленки и ссадины на локтях нам с Каталиной, когда мы во что-то вляпывались. То с дерева упадем, то с мальчишками подеремся, то через стену неудачно перелезем…

— Но все же… Ни одно средство так быстро не излечивает раны. Как думаешь, что это?

— Да какое сейчас это имеет значение, — раздраженно огрызнулась я. Ада поникла, и я запоздало поняла, что подруга просто хотела немного подбодрить меня, помочь отвлечься от тех же тяжелых мыслей, что мучили и ее саму. Ада все же соображает быстро — наверняка она уже тоже предположила, какой магией я могу обладать.

Повисло неловкое молчание, нарушаемое лишь шорохом одежды.

— Через неделю начнутся экзамены, — сказала Ада, когда мы спускались вниз. — Сомневаюсь, что получится теперь встретиться раньше, но в Академии нам никто не сможет помешать общаться.

Я лишь устало кивнула.

— Увидимся в Академии, — негромко сказала я ей напоследок, и в сопровождении Максимилиана и гордо держащейся сестры Софии мы покинули поместье Ады Набелит.

Пока мы ехали в молчании Максимилиан то и дело ловил мои недовольные взгляды, но даже и бровью не повел, оставаясь все таким же невозмутимым, явно ничуть не раскаиваясь в том, что отдал нас на растерзание встревоженным сервитуариям, которые, разумеется, успели обнаружить нашу пропажу.

— Лучше бы сказала спасибо, что это я вас нашел, а не Дарен. Или еще кто, похуже, — в конце концов произнес он, в очередной раз увидев мое негодование. — Очень сомневаюсь, что вы смогли бы хоть как-то объяснить тот факт, что я застал вас троих вылезающими из сточной клоаки.

— Почему тогда не помог нам? — с болью спросила я, в очередной раз почувствовав укол предательства.

— Госпожа, а что я должен был подумать? Я увидел следы, тянущиеся от окна комнаты вашей подруги, увидел приоткрытое окно, но никого видно не было. Вы понимаете, что я не на шутку перепугался? С вами могло что-то случиться.

— Да что со мной может случиться?! — взорвалась я. — Я никому не нужна в этом городе.