Пощупав пульс Люциуса, медик жестом попросил принести носилки.

– Этот еще дышит! – где-то вдалеке врачи пытались реанимировать Грея, которому, казалось, уже было суждено умереть.

Сильная мужская рука вцепилась в плечо Кая и грубо ткнула лицом к стене. Резким движением полицейский заломил руки за спину, пустив по телу разряд отрезвляющей боли.

– Полегче! – не сдержался Кай. На запястьях защелкнулись наручники.

Получив толчок в спину, он с несвойственным мятежному духу послушанием направился к служебной машине, попутно оглядывая внешний двор. Погасший огонь тлел в обезглавленном теле беса из преисподней. Огражденное желтыми лентами, оно выглядело совсем уж ничтожно и жалко. «Рожден грозным пламенем, чтобы стать жертвой опытов. Должно быть, весь ад со смеху покатывается», – подумал Кай и криво улыбнулся неуместному юмору.

– У вас есть какое-то оправдание? – полиция заковывала Нину в металлические браслеты, пытаясь хоть сколько-нибудь прояснить ситуацию.

– Ни единого.

– Эти двое работали на Элфорда, – протоколировал страж. – Его тело пока не нашли.

– Хочешь сказать, они напрямую ко всему причастны? А остальные?..

– Ничего я не хочу сказать, не делай мне мозги. Город гудит про начало апокалипсиса, здесь лежит рогатый сукин сын и долбаная гора трупов, что я могу объяснить? Мне после этого дела психотерапевт показан, если мы и правда все не сдохнем в скором времени.

– Что ни возвращение сюда, то хрень какая-то.

Предварительно осужденных доставили в полицейский участок. Отвели в подвальный коридор с железными решетками, заперли в камерах поодиночке. Дыхание стеснили запахи каменной сырости и плесени, мешавшиеся с запахом табака. Толстые стены обвевали холодом и отчуждением, нагоняя уныние.

Падая от усталости, Нина опустилась на ледяной пол и обхватила себя руками. Минувшие события никак не укладывались в голове, путаясь быстро и беспорядочно, как в горячке. Стараясь прервать круговерть мыслей, она отвела глаза в сторону и взглядом столкнулась с хмурым лицом Джеймса – он сидел в камере напротив, упершись лбом в металлические прутья, и создавал впечатление смертельно изнуренного человека. Ноги уже никого не держали.

Где-то глухо постукивал костяшками по металлу Кай, нарушая задумчивую тишину.

– И как там? В межпространственной дыре? – слабым голосом внезапно спросил он.

– Как на аттракционах, – лениво ответил Джеймс. – Если у кого-то слабый вестибулярный аппарат, не советую.

Сморщив лоб, он устремил на Нину долгий и молчаливый взгляд из-под бровей, больше похожий на требовательный, как будто ждал от нее каких-то объяснений.

– Ты обманула.

– Развела как котеночка, – слегка пожала она плечами. – Неужели ты всерьез думал, что я останусь наворачивать круги возле машины?

– Хотелось верить.

Он не отвел от нее пристальных глаз и продолжал безмолвно чего-то допытываться. Нина вопросительно приподняла бровь, не находя объяснений его интересу.

– Правда втрескалась в меня?

– Забудь.

– У нас все обстоит серьезней, чем кажется на первый взгляд.

«Ты даже не представляешь насколько», – мысленно согласилась Нина, подразумевая несколько иное, ведь помимо романтический интрижки существовало множество других вещей, сопутствующих их непростым отношениям.

Она бы солгала, если бы сказала, что, глядя на Джеймса, испытывала отвращение или враждебность. Вид его хоть и представлял безобразие: нос и губы разбиты, налиты фиолетовым, раскрасневшаяся от ссадин кожа покрыта засохшими корками крови, а рука перевязана потемневшими бинтами, – но приковал все внимание Нины, заставив ее метаться в непонятных чувствах, среди которых затесалось что-то сентиментальное.

Она не могла оттолкнуть Джеймса и в равной степени не могла очароваться им, как в первый раз.

– Сходим как-нибудь на кофе?

– Кофе? – засмеялась Нина. – Я не ослышалась? Джеймс Митчелл зовет меня выпить кофе?

– С добавлением виски, естественно.

Не успел он получить ответ, как тяжелый скрип дверей из конца коридора смахнул всеобщую сонливость и призвал целиком обратиться в слух. За прутьями решетки показался страж в форме.

– Вы трое – на выход.

Рассветное небо зарделось над городом алым светом. Огненная заря дышала свободой, живительной свежестью, пробудившимся желанием созидать. Нина втянула в грудь воздух, напоенный тихим шумом волн, и впервые осознала легкость разбитых оков.

Наверняка Кай ощущал то же самое.

– Вот это встреча, – растягивая слова, Джеймс расплылся в улыбке.

Нина проследила за его взглядом, и душа запела от внезапной радости: за воротами полицейского участка их ожидали Ричард и Агнес, не изменившиеся ни на день, словно пропасти в три года не существовало.

Он был уверен, что умер. Силы покинули его без остатка, погрузив в долгий сон.

Когда к Люциусу вернулась способность мыслить, он первым делом подумал о своей гибели. Тело не подчинялось, как если бы утратило жизнь, все собой заполнила бездонная чернота.

Но, оставшись при разуме, разве мог Люк быть мертвым?

Решив, что пора выбраться из уз тьмы во что бы то ни стало, он начал нащупывать связь между телом и сознанием. Постепенно возникла тяжесть рук, ног, сомкнутых век. Люк открыл глаза и очутился в комнате, затянувшейся серым мраком. Обоняние проснулось позднее: стерильный запах больницы становился все более узнаваем, наводя на мысль, что комната являлась палатой.

Справа кто-то зашевелился, привлекая рассеянное внимание. Нина заметила пробуждение Люциуса и оживилась.

– Быстро ты… – негромко проговорила она с улыбкой, показавшейся Люку бледной и вымученной.

Вырываясь из сна, он и мечтать не смел оказаться в компании Нины Стелманис.

– Все закончилось? – вздох отдался тупой болью в груди.

– Да.

– Поверить не могу, что у меня получилось, – сдавленный шепот давался Люку непросто, но, когда ликование прилило к его сердцу, молчание стало бы настоящим страданием. – Во многом благодаря Каю. Объединив усилия, мы смогли бы положить весь мир к нашим ногам…

Рука Люциуса потянулась к запястью Нины. Он бережно провел большим пальцем по шраму на ее кисти, затаив дыхание, будто рана все еще могла откликнуться болью, и хрипло промолвил:

– Я знал, что ты справишься.

Нина должна была пройти через выпавшее на ее долю испытание, чтобы внести в это проклятое домино свою кость и продолжить цепочку событий. Сколько бы совесть ни грызла Люциуса теперь, когда все подоплеки утратили значение, он все еще настаивал на том, что другого пути не было.

– Разумеется. Ты все знал.

Люк сжал ее руку до того, как Нина попыталась вырваться.

– Если думаешь, что я всерьез рискнул бы тобой, то это не так. Но цель требовала жертв. Посмотри на результат.

– Если бы результат требовал моей смерти, уверена, ты бы отказался от цели, – в ее тоне проскочила нота сарказма.

– Ты ничего не знаешь обо мне, – Люциус не подпустил ее слова близко к сердцу. Возможно, боялся найти в скептицизме подруги зерно правды.

Нина забралась к нему на постель и легла рядом, уткнувшись носом в плечо. Угнетенное состояние, навеянное ее высказыванием, тут же улетучилось.

– Так или иначе, все живы, а Лоркан больше никому не угрожает. На лучший исход и надеяться нельзя было, – пробормотала Нина, овевая кожу Люка горячим дыханием. – Как ты смог закрыть разлом?

– Проблема разлома не в том, как его закрыть – я просто свел границы, – а в том, как найти его и распечатать. Это не просто брешь в подпространство, с какими я имею дело, это целый мир со множеством других. Моих возможностей недостаточно, чтобы открывать такие порталы, поэтому пришлось ждать, когда Лоркан сделает это сам. Полагаю, он рассматривал вариант улизнуть через разлом из Порт-Рея.

– И что будет дальше?

– Не знаю, не заглядывал. Не хочу больше брать на себя ответственность за чью-то судьбу.