– Спасибо, ваша милость. Да, наверное вы правы.

Случайная встреча на рынке, заставила Арлена о многом задуматься. Все чаще мужчина перебирал в памяти собственное поведение и каждый раз испытывал острое недовольство собой. А ведь когда-то он гордился своей выдержкой и отточенными манерами. Куда же все это ушло? Почему он позволил себе опуститься и встать на один уровень с рыночным мужиком?

Но прошедшего не воротишь. Все что он мог сейчас, это постараться сгладить то впечатление, которое мог когда-то произвести. Теперь Арлен старался быть еще более внимательным к девушке, насколько вообще позволяло его положение.

Эвелиса, впрочем, вела себя как обычно. По ее поведению невозможно было догадаться что она чувствует, или думает в тот или иной момент.

– Ваша милость, – раздавалось после короткого стука в дверь, – Сейчас время обеда.

Или:

– Я хотела бы еще раз взять «Исторические хроники малого королевства», если вы позволите.

– Да, конечно. – кивал Арлен, и после короткой заминки предлагал, – Вы могли бы остаться и почитать ее здесь.

– Как вам будет угодно.

Он даже не вслушивался в хорошо знакомый текст. Куда больше цеплял голос, который можно было слушать словно музыку.

– Ваша милость, так что вы скажете? – возвращал в реальность внезапный вопрос. Но для нужных слов время пока еще не пришло, приходилось отговариваться общими фразами. А время снятия повязок все приближалось…

***

– Вы предлагаете мне ждать еще? – Арлен ходил по кабинету, не в силах усидеть на одном месте. – Разве я ждал недостаточно? Почему сегодня не тот самый день?

Доктор Медси неторопливо протер очки и строго взглянул на пациента.

– Всего пару дней. Судя по тому, как ноют мои кости, близится непогода.

– От души вам сочувствую, но какое отношение это имеет ко мне? – мужчина остановился и сцепил пальцы. Необходимость подчиняться местному лекарю вызывала досаду, но ведь тому удалось то, чего не смог сделать доктор Бертни. Арлен мог видеть любой предмет в собственной спальне, так зачем же носить повязку в других частях дома?

– В пасмурный день не будет солнца, – терпеливо, как неразумному ребенку объяснял доктор, – Вы попробуете увидеть мир при дневном свете. К тому же, я хотел бы убедиться, что не нарушено восприятие цветов.

– Хорошо, – сдался Арлен и вновь опустился на край стула, – Вам виднее.

– Совсем другой разговор, – похвалил его пожилой мужчина, – Умение смирять себя и быть терпеливым, еще пригодится вам по жизни, юноша. А пока используйте время, чтобы обдумать дальнейшее будущее. Хочу предупредить, если вы раньше состояли на военной службе, то вам придется подыскать другой род занятий.

– Благодарю за совет.

– Зато теперь вы вполне можете жениться, не обрекая некую «хорошую» девушку на жизнь с калекой. – чуть насмешливо произнес доктор, заканчивая разговор, – Может уже и избранницу подходящую подыскали?

***

Эвелиса поднималась по лестнице, стараясь ступать как можно тише. Это же надо было, оставить «Жизнь растений» на подоконнике второго этажа. А без этого томика невозможно было понять, что за странный цветок носил с собой один король завоеватель. «…его лепестки талисман от всяких ядов и недобрых взглядов…» – говорилось в книге, и девушку разобрало любопытство.

По-хорошему, следовало дождаться пока уйдет доктор Медси, но ведь она даже не будет входить в кабинет, поэтому никак не помешает разговору. Главное не шуметь, просто забрать книгу и сразу же уйти к себе. Плохо, что дверь кабинета приоткрыта. Правда доктор сидит к ней спиной, а Арлен… он тоже ничего не заметит.

Все удалось отлично, даже половица не скрипнула. Эвелиса уже была на верхней ступени лестницы, как вдруг услышала свое имя. Сперва она решила, что ее заметили, но почти сразу поняла, что это не так. Однако разговор шел о ней.

– Эвелиса? – переспросил доктор.

– Вас это удивляет? – голос Арлена звучал необычайно серьезно.

– Меня сложно удивить. Хотя замечу, не ожидал. Люди вашего склада обычно не женятся на служанках.

– Став моей женой, она больше не будет никому прислуживать.

Что ответил доктор, девушка уже не услышала. Пальцы дрогнули и ей едва удалось удержать книгу, чтобы та не полетела на пол. Но сейчас самый неподходящий момент, чтобы выдать себя.

Стараясь не дышать, Эвелиса торопливо спустилась на несколько ступеней и с середины лестницы ускорила шаг. Щеки ее пылали.

***

До вечера еще удавалось сохранять спокойствие и вести себя как ни в чем ни бывало. И только оказавшись в своей комнате, девушка наконец смогла расслабиться. Обхватив себя руками, Эвелиса подошла к окну и долго стояла вглядываясь в темнеющее небо. Сердце колотилось с такой силой, будто собиралось выскочить из груди.

Арлен хочет на ней жениться.

Это не укладывалось в голове. Мужчина был серьезен и явно говорил от сердца. Но когда он успел увлечься? Когда они начали вместе обедать? После зимней прогулки? А может еще раньше, когда он вызвался обучать ее грамоте?

Девушка коснулась ладонями горящих щек. Давно можно было заметить перемены в его характере. Просто это происходило так постепенно, что трудно было заподозрить неладное. А ведь осенью он же ее и на дух не переносил.

От сумбурных мыслей легче не стало. Вроде вела себя скромно, даже повода не давала… И разве можно полюбить человека, даже лица его не видев?

Двигаясь как в полусне, девушка зажгла свечу и взяла с полки зеркало. На стекле давно скопился тонкий слой пыли. Пожалуй, это была единственная вещь, которую Эвелиса предпочитала избегать. Но сейчас остро захотелось взглянуть на себя. Вдруг за зиму она не только внутренне переменилась?

Увы. Чуда не произошло. Из отражения по-прежнему смотрела некрасивая тощая девица с бледным лицом. Слишком узкий нос, от щек одно название, даже пальцами не подцепишь. Губы правда не так плохи – чуть припухлые, с легким изгибом. Совсем как у младшей сестрицы. Только кто бы это заметил, при таких-то глазищах?

Пересиливая себя, девушка подняла взгляд чуть выше. Мерцание свечи отражалось в черных зрачках, отчего цвет глаз немного скрадывался. Но даже скудное освещение не мешало различать небесно-синий и… болотно-зеленый оттенки.

Эвелиса резко опустила зеркало стеклом вниз и уткнулась лбом в сложенные руки. Этот изъян всегда будет ее извечным проклятием.

Как говорят – Судьба всегда отмечает тех, кто неугоден ее воле. Чаще всего случаются отметки, которые еще называют звериными.

Иногда малые: зубы вперед выдаются, как у зайца, или уши чуть заострены. Бывает и серьезнее, например губа расщеплена и в нёбо уходит. Знать в предках затесался охотник, который по дурости зверя изводил нещадно, вот правнукам и выпало носить отметины в наказание. Правда к таким изъянам относились снисходительно, промысел зверя – дело необходимое, кто-нибудь да должен был им заниматься.

Но совсем другое – «нехорошие отметки». Эвелисе доводилось слышать историю, что очень давно, когда ее бабка ребенком совсем была, на окраине деревни, в одной из семей родилась девочка. Сперва никто и не обратил внимания на это событие, дитенком больше, дитенком меньше. Но девочка росла и все чаще людской взгляд цеплялся за белые как снег волосы, за неестественно светлую кожу и за глаза в обрамлении белесых ресниц. Сперва шептались, что бедняжку могли сглазить. Но тогда девочка должна была зачахнуть, а она росла.

Однажды кто-то углядел, как при ярком солнечном свете, глаза девочки будто бы отсвечивают с красна. Тогда людям и стало все ясно. Поползли слухи, что ее прадед тайком разбойничал в местных лесах. Народу немало порезал, вот поэтому и появился в его роду ребенок без капли живой крови.

Было ли это правдой? Как знать. Однако бледная девочка стала вызывать у односельчан ужас. Она избегала солнца, показывалась на улице только поздним вечером, что тоже не могло не настораживать. Но до поры семью не трогали, пока не случился мор птицы. Тогда-то одна ведающая знахарка и сказала, что это девчонка кур давит и кровь их по ночам пьет. Своей-то не имеет. А как в силу войдет, так и за людей примется.